Страница 14 из 76
Пять лет спустя Уилл выехал на вызов. Не куда-то, а именно на Ваннер-роуд. Какой-то парень подрался с женой. Офицер Уилл попытался успокоить идиота. Но тот вытащил пистолет и выстрелил трижды, точно ему в грудь.
Машина-17 выехала на лужайку, прижала парня к стене собственного дома и блокировала там до тех пор, пока не прибыло подкрепление.
Офицер Уилл умер на месте.
После того как парня утащили в тюрьму, а «скорая» забрала офицера Уилла, семнадцатую попытались сдвинуть. Но она не позволила. У нее даже двигатель не заводился. Никто не мог понять, в чем дело. Наконец прислали эвакуатор и оттащили ее в мастерскую.
Вот как закончилась история про офицера Уилла и машину-17. Я никогда никому ее не рассказывал, но я поведал все это ей, лежа под днищем, где никто не мог меня услышать. Я напомнил машине о том, кто она и что для нас значит.
— Я знаю, тебе плохо. Нам всем плохо. Нам всем не хватает его. Но ты не такая. Ты — полицейская. Ты должна выстоять. Это твой долг. Он не хотел, чтобы ты ржавела на задворках какой-то мастерской. Он хотел, чтобы ты выехала на улицу и задерживала тех, кто превышает скорость, и ловила дикие машины… и всякое такое. Чтобы ты защищала и служила, как это написано на твоей двери. Ты не можешь просто взять и бросить все это.
Машина не издавала никаких звуков, так что я не знаю, понимала ли она меня. Но зато я услышал шаги по гравию. Кеды Джоэла. И ботинки.
— Ладно, парень, — сказал кто-то. — Вылезай оттуда.
Я выкатился из-под семнадцатой. Ботинки принадлежали Нершелю Верцу, зятю Симпсона, то есть человеку, который являлся владельцем мастерской Симпсона. Начальник Джоэла. Джоэл стоял рядом с ним и выглядел лет на десять старше, больше опасаясь за свою работу, чем за меня.
— Он сказал, что может починить ее, — пробормотал он. — Я совсем заработался, и тут никого нет, и я знаю его, и он хорошо разбирается в машинах, так что я…
— Нарушил правила, — отрезал Верц.
Джоэл умолк.
Хозяин посмотрел сначала на меня, потом на семнадцатую. Его взгляд смягчился, совсем чуть-чуть. Все любили офицера Уилла.
— Что-нибудь получилось? — спросил он.
— Не знаю, — ответил я. — Я сделал, что сумел. Он кивнул.
— Ты же Чак, правильно? Я слышал о тебе много хорошего. И все же уходи-ка отсюда. — Я склонил голову и проскользнул мимо, а он уже повернулся к Джоэлу: — Что же касается тебя…
То, что промямлил Джоэл, потонуло в шуме двигателя машины-17. Я остановился. У Джоэла отвисла челюсть.
Ее капот был все еще поднят. А под капотом — двигатель: он урчал, и все ремни и поршни работали так, как и должны были работать.
— Ты сказал, что не нашел в ней никаких неисправностей, — обратился Верц к Джоэлу. — Может, отдать твое место этому парню?
— Проблема в парочке проводов, — сказал я. — Контакт мог отойти где угодно. Если бы Джоэл залез под нее…
— Ага. — Верц посмотрел на двигатель.
Джоэл украдкой обошел его и засунул руку в окно со стороны водителя. Двигатель семнадцатой умолк. Верц перевел взгляд с Джоэла на меня, затем на машину.
— На этот раз я прощу вас. Приведите эту машину в порядок, чтобы мы могли вернуть ее департаменту. Знаете, сколько им это будет стоить?
Он прошествовал к офису, скосив взгляд на нас, чтобы убедиться, что мы идем следом. Джоэл был бледен, он не оглядывался на семнадцатую. Наверное, так же, как и я, думал о том, что ключи все еще лежали в его кармане.
Машине-17 нашли нового напарника и вернули ее на улицы. Полицейскую звали Таня Маноц, ее перевели сюда из другого округа. Джоэл сказал, что у нее отличные рекомендации. Интересно, насколько хороша она с машинами.
Выяснилось, что знакома с ними она отлично. Ее отец был механиком. Она взялась за новую работу всерьез и относилась к своей патрульной машине с уважением. Вскоре вновь стали возникать истории: о пойманных грабителях, о предотвращенных угонах, о водителях-лихачах, которых догнала и схватила полицменша на суперавтомобиле. Офицер Таня быстро привыкла к этому.
— Полицейская есть полицейская, — сказала она как-то нам и похлопала семнадцатую по капоту. — Мы с этой дамой находимся здесь для того, чтобы ловить на улицах нарушителей. Чтобы мир был безопаснее для вас, ребятки. Кстати, о безопасности: вот ты, который на велосипеде, почему без шлема?
Не стоило волноваться за офицера Таню и ее машину. Они прекрасно ладили.
Вот так оно все и было, когда мне стукнуло одиннадцать, и потом, когда мне исполнилось шестнадцать. Нет, это не подтолкнуло меня к тому, чтобы заделаться полицейским. Или механиком. Я хочу стать учителем. Кто бы мог подумать?
Эта история закончилась, когда я был в школе. Джоэл рассказал мне об этом. Произошла какая-то авария, и офицер Таня выехала на место происшествия в машине-17. Какой-то парень, болтая по сотовому, не заметил дорожного знака и врезался в них. Машина-17 оказалась на пути грузовика, и ее переднюю часть разнесло вдребезги. Офицеру Тане тоже досталось, но она все-таки выбралась из-под обломков и настаивала на том, чтобы арестовать парня, пока ее не положили в машину «скорой помощи».
Таню отвезли в больницу, а семнадцатую — в мастерскую. Джоэл уже не работал, но у него остались знакомства. Когда он услышал, что произошло с машиной-17, то пришел в гараж, и хозяин позволил ему осмотреть семнадцатую так же, как сам Джоэл позволил мне это много лет назад.
Она была в плохом состоянии, сказал мне Джоэл. Ее корпус перекосился, а двигатель треснул в трех местах. Но самое ужасное он обнаружил, когда прикоснулся к ней. Она всегда излучала тепло, говорил он, особенно капот, даже если двигатель был выключен уже несколько часов. А теперь он ощутил только холодный, мертвый металл. Именно «мертвый» — так он сказал.
Семнадцатую отвезли на свалку и там раздавили. Я не думаю, что она что-нибудь почувствовала.
Когда я в последний раз приезжал домой, то зашел на кладбище, чтобы проверить слух, который дошел до меня.
Кто-то положил руль на могилу офицера Уилла, прислонив его к надгробию.
Я хотел бы, чтобы это был руль от семнадцатой. Наверное, так оно и есть.
Перевел с английского Алексей КОЛОСОВ
© P. E. Cu
Олег Овчинников
ИИ
Красный или белый? — требует Михал Палыч.
— Ну, красный.
— А без ну?
— Красный… думаю.
— Ты не думай, ты режь.
Щелк!
Рука-клешня появляется из-за спины, кладет на несгораемый стол следующую «машинку».
— Синий, зеленый или желтый?
— Синий… Да… синий.
— Ты режь, режь.
Щелк!
Интересуюсь:
— Вам проводов не жалко?
— Не отвлекайся. Белый, желтый, голубой или красный?
— Белый. Нет, постойте… Голубой!
— Некогда стоять! Режь!
Щелк!
— Может, хватит? А то уже руки дрожат.
— Давай, давай. Не все же на монетках и кубиках тренироваться.
— А в чем, простите, разница? Цепь же не замкнута.
— Умный! А сейчас? — Трехпалыч давит на кнопку.
— Эй, погодите!
— Некогда годить! Синий, зеленый, желтый, красный или белый?
— Желтый! Хотя… Стоп! Тут же два желтых!
— Наблюдательный! Левый или правый?
— Левый! — Щелк! И что-то такое в карей глубине под насупленными бровями. — И правый, правильно?
— Режь! — рычит шеф. После «Щелк!» шумно вздыхает. — Дальше!
— Да их тут двенадцать!
— А должно быть одиннадцать. Или десять. Давай!
— Не могу! Я уже не вижу.
— Так разуй глаза! Режь!
Щелк! И — Господи, Господи, помоги! Щелк!
— Все! Молодец. А теперь живо в буфет. Минералки там возьми, кофе. Заварное с кремом.
От облегчения слабеют колени. Выдыхаю так, что кажется: случись поблизости воздушный шар, надул бы с первой попытки. Предлагаю на радостях: