Сладостное пробуждение

— О нет, миледи… Я согласен на все, — отозвался ее спутник.

Они помолчали, а потом он снова заговорил:

— Могу ли я задать вам вопрос, леди Уиттон? Как вы догадались, почему исчез ваш муж?

— Очень просто… Когда Эндрю Мор вспомнил, как одолжил Джайлзу свое пальто, а полицейский разыскал свидетельницу, видевшую его похищение, мы пришли к выводу, что это вы и ваши партнеры таким способом хотите обеспечить себе победу на процессе.

— Но ваш муж мог назвать себя, и его сразу бы отпустили.

— Нет сомнений, Джайлз тоже понял, кто стоит за всем этим… Но он настоящий рыцарь, мой муж, к тому же — большой друг Эндрю…

— Понимаю…

Олфилд про себя на чем свет стоит проклинал своих наемников. Одно дело — продержать несколько дней Эндрю Мора, эсквайра, но совсем другое — захватить виконта Уиттона. Теперь владельцу игорного дома оставалось только надеяться на то, что пленника хотя бы прилично содержали.

Карета замедлила ход.

Улочки и переулки Сент-Джайлза были настолько узки, что кучеру приходилось с большим вниманием править лошадьми, стараясь уместиться между домами. Хотя Олфилд и дал адрес, несколько раз приходилось останавливаться, чтобы у нищего или мальчишки спросить дорогу.

— Я сам давно здесь не появлялся, — сказал спутник, доставая платок и отвратительно сморкаясь.

— Так эти люди не знают вас?

— О, леди Уиттон, мы нанимали их не глядя. Один из наших, Бонифаций, знает их… Он и приводил похитителей к нам на Джеймс-стрит для получения инструкций.

— И каковы же ваши инструкции? — ожидая и боясь услышать возможный ответ, спросила Клер.

— Задержать мистера Мора до начала суда, а потом вечером отпустить его.

— Таким образом, мой муж был бы отпущен завтра вечером?

— Да… Как видите, ваша попытка оказалась излишней, леди Уиттон.

— Я так не думаю, мистер Олфилд, — спокойно ответила Клер. — Когда вы и ваши партнеры увидели бы Эндрю Мора в суде, то непременно решили бы тихо избавиться от вашего таинственного пленника… У вас прекрасно налажена связь с теми людьми… Наш полицейский наблюдал за вами несколько дней и не мог заметить ничего необычного.

— Ну, конечно, нет. Мы весьма осторожны. Из нас только двое непосредственно встречались с этими людьми. Вам повезло, леди Уиттон, произошло именно так, что одним из них являюсь я.

Олфилд сделал паузу.

— Что касается вашего мужа, то не буду вас обманывать: мы могли бы отдать приказ о его исчезновении, особенно, если бы не знали, кто он. Но это могло случиться и без нашего приказа… Если бы эти люди поняли свою ошибку…

Клер содрогнулась.

— Но теперь могу сказать, что лорд Уиттон должен быть благодарен судьбе, женившись на убийце.

— В самом деле, мистер Олфилд, вы правы… — вызывающе ответила Клер, надеясь, что ее смелый ответ сможет убедить в решительном поступке и умении контролировать ситуацию.

Карета наконец остановилась на углу какого-то переулка. Кучер, подойдя к двери экипажа, объяснил невозможность дальнейшего продвижения из-за узкой дороги.

— Вы сказали, номер три? — спросила Клер.

— Да, леди Уиттон.

— Роберт, я останусь вместе с мистером Олфилдом в карете, а вы подойдете к двери дома номер три и скажете… — тут Клер посмотрела на своего спутника…

— …Джорджу и Генри…

— …что мистер Олфилд здесь и желает взглянуть, как они содержат узника. Затем приведите их всех к нам.

— Будет исполнено.

Роберт знал: хозяйка решалась на что-то опасное, но очень важное для спасения лорда Уиттона. Слуга, преодолевая страх и отвращение, пошел вниз по улице.

ГЛАВА 32

На второй день пребывания в подвале Джайлз перестал есть. Он пытался преодолеть себя, но запахи дома, улицы, ужасное зловоние подземелья делали невозможным любую попытку, и кусок не шел в горло. Ко всему прочему, его стала донимать жажда. Когда же он просил принести воды, толстяк лишь смеялся. Теперь на день Джайлзу выдавался кувшин питья.

Когда ему казалось, что наступало время обеда, он наливал себе кружку воды и медленно выпивал ее, представляя себя сидящим за обильным столом. Джайлз напрягал всю свою волю, чтобы тянуть жидкость постепенно, делая маленькие глоточки, как в свой первый день заточения.

Уиттон приучил себя делать гимнастические упражнения, ходил по комнатушке, делая шаги в ритм стихов древних греков и поэтов Урду. Изредка, поддерживая свой дух, он громко декламировал, пытаясь представить себя в амфитеатре.

Хуже всего приходилось по вечерам, сразу же после «ужина». Подвал на многие часы погружался во тьму. Джайлз засыпал, но в полночь открывал глаза и часами лежал, безуспешно пытаясь призвать на помощь себе поэзию или что-то еще, чтобы немного отвлечься от окружающего мрачного мира. Джайлз убеждал сам себя: «Скоро… Очень скоро испытание закончится… Ведь я не военнопленный и не преступник, осужденный на такую жизнь, похожую на изощренную пытку. Придется заставить Эндрю заплатить мне за эти муки…»

Ночные мысли не доставляли радости, они не давали сомкнуть глаз до рассвета.

На четвертые сутки от голода, жажды и зловония Джайлз оказался близок к потере сознания. Утром он сделал несколько шагов по комнате, но к обеду силы настолько оставили его, что Уиттон не мог подняться с тюфяка. Так и лежал он, то всплывая на поверхность сознания, то снова погружаясь во мрак.

Вдруг он почувствовал, как чья-то рука трясет его за плечо.

— Тьфу ты, черт! Да он никак помер?!

— Не валяй дурака, Джордж… Живехонек он. Вставайте, мистер Мор.

Джайлз медленно сел. Голова у него закружилась, желудок судорожно сжался. Чтобы остановить вращение комнаты, он сильно сдавил виски руками.

— Что-то он неважно выглядит, Генри.

— А зачем ему хорошо выглядеть? Ведь не к королеве на прием идти, а всего лишь к Олфилду.

Джайлз почувствовал, что его поднимают, ставят на ноги… Но тут внезапно новый приступ тошноты мучительно вывернул внутренности, и, хотя желудок был пуст, оба тюремщика, бросив его, отскочили в сторону. Уиттон упал на колени, приземлившись на грязный пол.

— Ну, давай, поднимай его, — скомандовал Боксер.

Толстяк снова поставил его на ноги, и в голове у Джайлза наконец прояснилось.

Спотыкаясь, он поднялся по лестнице. Когда распахнулась дверь, дневной свет ударил в глаза. Джайлз застонал и закрыл лицо руками. Он не видел кареты и не узнал своего кучера.

Уиттон понял только одно: толстяк передает его в чьи-то руки. Неужели они узнали, кто он? Нет, его по-прежнему называют мистером Мором. Собираются отпустить или передать новому мучителю? А может?.. Может, решили разделаться с ним? Что сейчас очень удобно… Бросить беспомощного человека в реку — и дело с концом.

Сделав несколько шагов, Джайлз притворился обессилевшим окончательно. Рука, державшая его, ослабила хватку — и он рванулся в сторону. Ему удалось сделать всего несколько спотыкающихся шагов, когда какой-то человек опять очутился рядом с ним.

— Все в порядке, милорд, — произнес этот мужчина, пытаясь удержать его. — Карета в нескольких метрах от нас.

«Милорд?» Так значит, они знают его… Джайлз почувствовал, как его заталкивают в карету, в которой женщина, очень похожая на его жену, держала в руках пистолет, направленный в его сторону. Теряя сознание, он успел подумать: «Так она тоже собирается убить меня?!»

— Вы можете выйти, мистер Олфилд, — сказала Клер, делая движение рукой, сжимающей оружие. — Уверена, здесь вы не заблудитесь.

— Вы правы, миледи.

Он выбрался из кареты и с облегчением вздохнул. Хотя Клер и пыталась крепко держать пистолет, Олфилд видел, как дрожат ее пальцы, и прекрасно знал, что она может случайно нажать на курок. Эта мысль приводила его в ужас.

— Решили забрать его на денек раньше, хозяин?

— Вы, идиоты, пять дней держали не того человека, — заорал Олфилд. — Это не Эндрю Мор… Это виконт Уиттон… А Мор будет завтра выступать на суде, и вряд ли я ошибусь, если скажу, что он выиграет дело своего клиента!