Защитники

Брим поджал губы.

— А наша очередь на Авалоне — следующая, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Интересно мне, каково нам будет в этой печи.

— Ну, это от многого зависит, — спокойно сказал Урсис.

Брим вздрогнул и нахмурился.

— От чего зависит, Ник?

Медведь добродушно улыбнулся и похлопал Брима по обоим плечам волосатой шестипалой когтистой лапой.

— Сам знаешь, Вилфушка, — сказал он. — Выучка, боевой дух, храбрость, преданность родине, снаряжение. Ничего нового. — Он помрачнел и пожал плечами. — У эффервикцев все это есть, кроме разве что воодушевления, да и оно вначале было. Но без координации все это разбивается поодиночке о сплоченного противника. Сам понимаешь.

Брим кивнул.

— Понимаю, Ник. Понимаю.

— Так что, дружище Брим, — продолжал Урсис, откидываясь в кресле, — когда облачники навалятся в конце концов на Авалон, а так оно и будет, и если все будет в наличии — воодушевление, храбрость, снаряжение и так далее, — ближайшее будущее нашей старушки Империи будет зависеть от твоего соотечественника Бакстера Колхауна, которого Онрад назначил командовать Силами Обороны. — Урсис стал внимательно разглядывать когти, отходящие от тонких и длинных пальцев, потом кивнул своим мыслям. — С помощью БКАЕВ мы почти наверняка справимся с замешательством.

— Ага, — согласился Брим. — Я уже видел, на что они способны.

— Я слышал, — усмехнулся Урсис. — Впервые за… сколько это… пятьсот или шестьсот стандартных лет можно обнаруживать звездолеты раньше, чем они сбросят скорость ниже световой. Новые установки БКАЕВ — как ты уже знаешь — видят сквозь Эффервикскую Пустошь и даже дальше. В грядущей войне это может оказаться самым критическим моментом. По крайней мере так считаем мы, медведи. И поверь мне, мой лишенный меха друг, мы очень заинтересованы, потому что как бы ни повернулось дело на Авалоне, а следующая цель Трианского — Содеска.

— Похоже на правду, — согласился Брим. — Но БКАЕВ — дело совсем новое. Я видел только пару станций.

Урсис засмеялся.

— Ты здесь давно не бывал, Вилфушка. БКАЕВ уже давно вышли из стадии эксперимента. У каждой из пяти планет таких психованного вида спутников не меньше трех.

— Не знал, — сказал Брим. — Но я и не искал их специально., Урсис засмеялся снова.

— Но ты, ручаюсь, заметил, насколько точнее тебе стали давать векторы подхода с месяц назад? Брим нахмурился. Да, если подумать, заметил.

— Кажется, последнее время я мало кого о чем расспрашивал, — признался он, кивнув в сторону дисплея, забитого ежедневными рапортами, расписаниями вахт, сообщениями о готовности систем, сметами к утверждению. — Мое высокое положение требует, чтобы я проводил не меньше времени, разгребая этот мусор, чем гоняясь за облачниками, — невесело усмехнулся Брим.

Урсис рассмеялся.

— Когда слишком занят тем, чтобы не дать голове свалиться с плеч — как вот ты сейчас, — очень легко пренебречь остальным. — Он приподнял обе брови и указательный палец. — Вот это, друг мой, содескийская поговорка, которая понятна даже людям.

— Интересно, — сказал Брим, изображая удивление. — Как бы вы еще не начали курить в этих своих трубках хогга-пойю без запаха.

— Держи карман! — хохотнул медведь. — Вряд ли, пока этот запах заводит медведиц.

— Так что, безнадежное дело?

— Можешь мне поверить, дружище Брим. Можешь поверить.

Когда наконец Онрад и Джейсвал вернулись на корабль, Брим мог без труда угадать результат их переговоров.

Шагая от лимузина прямо к кораблю без выражения каких-либо эмоций, они на ходу отдали ответный салют почетному караулу Барбюса и быстро вошли в шлюз.

— Поехали отсюда, Брим, — сказал Онрад, и губы его прорезали лицо белой щелью. — Просто дышать невозможно, так все провоняло поражением.

Потом, когда они вышли в глубокий космос и легли на курс к Авалону, Онрад деликатно тронул Брима за плечо.

— Думаю, Урсис тебе уже все рассказал о совещаниях.

Брим поставил корабль на автопилот и обернулся в кресле.

— Да, Ваше Величество, — ответил он. — О тех, на которых был.

— Ну и как? Плохо?

— По его мнению — да, Ваше Величество.

— По моему мнению — тоже. И по мнению Джейсвала. Оборона Эффервика разорвана в клочья. Конечно, они будут биться, сколько смогут. Особенно если мы пришлем подкрепление — что мы почти наверняка должны сделать, если хотим, чтобы Империя после войны не распалась. Только им не продержаться больше нескольких дней, и нам надо смотреть в оба, чтобы они не попытались утянуть с собой и нас. Нации, которые падают, сражаясь, поднимаются вновь, — сказал Онрад с суровым огнем в глазах. — Но те, которые покорно сдаются, — погибают навеки.

Краткосрочный прогноз Императора оказался даже слишком точен. Через два стандартных дня столица Эффервика Люсулент была бескровно оккупирована Лигой с парадом и празднеством, прошедшими с большой помпой. Во всех галактических СМИ показали изображения Трианского с охраной, марширующих по бульвару Героев.

Наконец обрушился великий удар. Пока последние Имперские войска грузились к отлету на Авалон, премьер-министр Эффервика Холлеран-Миллард дал КА'ППА-грамму на всю Вселенную с маленькой планетки Дарендил в провинции Форбей.

«С сокрушенным сердцем, — начал он, — должен я сказать вам сегодня, что борьбу необходимо прекратить…»

Еще через несколько дней (в 1250-ю годовщину победы Империи в битве при Оолретаве) марионеточное правительство Эффервика подписало с Лигой перемирие, и Империя начала готовиться к неминуемому вторжению.

В ту ночь, когда облачники гордо попирали мостовые эффервикской столицы, Онрад появился на экранах головидения Триады и обратился ко всем пяти центральным, планетам и по КА'ППА-связи — ко всем уголкам Империи. Брим вместе с другими свободными от службы офицерами в просторной кают-компании Порта 30 смотрел на него на большом объемном дисплее, который прикатили из штабного зала.

Почти весь день все каналы выпускали одного за другим разных гуру, которые в мельчайших подробностях комментировали положение в Эффервике, и когда появился в большом шаре Онрад, помещение было забито людьми под завязку и одновременно непривычно тихо — куда как отлично от обычной приподнятой атмосферы. Когда в центре шара появилось изображение Императора, среди офицеров пронесся ропот ощутимого восхищения. Брим никогда не видел его таким взведенным — и вряд ли другие видели его таким.

После нескольких вводных фраз дородный Император поправил очки и приступил к теме, которой ждал каждый.

— Битва за Эффервик окончена, — заявил он голосом, не характерно для него неуверенным — чуть ли не неразборчивым. — Битва за Авалон вот-вот начнется.

Вся аудитория застыла в молчании, ловя каждое слово.

— Очень скоро, — сказал он, глядя из дисплея в полный рост так, как будто говорил с каждым из зрителей, — вся ярость и мощь врага обрушится на нас. Трианский знает, что либо он сломит нас на этих пяти планетах, либо проиграет войну. — Голос его стал громче и уверенней, когда он подошел к заключительной мысли. — И потому пусть каждый из нас соберется с силами для выполнения своего долга! — зазвучал его низкий голос, и подбородок выдался вперед с вызовом. — И да выстоим мы, чтобы если этой старой Империи и ее доминионам суждено быть еще тысячу лет или больше, все живое во всей Вселенной скажет, что сегодня был самый звездный час ее!

Полная тишина длилась еще тика три, и кают-компания взорвалась выкриками и возгласами, и они длились, пока в буквальном смысле было у людей в груди дыхание. Но Брим остановился в стороне, когда все в конце концов бросились к бару. Он только смотрел и вспоминал другие вечера, наполненные дикой бравадой людей, которые мало что знали о том, что на самом деле ждет их при встрече с отвратительным, варварским зрелищем битвы. Он закрыл глаза, и тысячи видений — одно ужаснее и кровавее другого — промелькнули перед его глазами. Адский шум… ослепительный свет… смятение. Страх такой плотный, что можно пощупать его руками. Вопли, заполнившие боевой шлем, и их не отключить. Смерть. Смерть. Еще смерть! Скрипнув зубами, он подождал, пока освободится место у бара, а потом, воспользовавшись привилегиями капитана, взял две бутылки логийского с собой в каюту и там напился до бесчувствия.