Страница 32 из 54
Пауэл повернулся и вышел из светового круга, скрывшись в темноте. Приближаясь к входным дверям, он ждал: возьмет ли Черч приманку? Вся эта сцена была разыграна лишь для него, чтобы в последнюю секунду… За крючок пока никто не дергал.
Когда Пауэл распахнул дверь и в комнату хлынул с улицы холодный серебристый свет, Черч вдруг окликнул его:
— Погодите-на!
Темный силуэт Пауэла замер на пороге:
— Да?
— О чем это вы толковали Тэйту?
— О Клятве Эспера. Вам следовало бы ее помнить.
— Дайте-ка мне вас прощупать.
— Валяйте. Я открыт.
Пауэл снял почти все блоки. То, чего Черчу знать не следовало, было тщательно замаскировано и затемнено тангенциальными ассоциациями и калейдоскопом телепатем, в которых эсперу второй ступени было не под силу разобраться.
— Не знаю, — произнес наконец Черч. — Сам не знаю, как быть.
— О чем вы, Джерри? Объясните вслух — я ведь вас сейчас не прощупываю.
— Да обо всей этой истории с револьвером. Бог вас знает. Хоть вы ханжа и чистоплюй, а может, мне и в самом деле следовало бы довериться вам.
— Вот этот разговор мне уже по душе. Вы помните, я вам сказал, что ничего не обещаю?
— Помню. Но, может быть, вы из таких, с кем и не нужно загодя сговариваться. Может быть, мое горе в том и состоит, что я всегда старался сторговаться загодя и не…
В это мгновение недремлющий локатор Пауэла уловил на улице смерть. Мгновенно отскочив назад, Пауэл захлопнул дверь.
«Не стойте на полу! Скорей куда-нибудь взбирайтесь!»
В три больших шага оказавшись у прилавка, Пауэл вспрыгнул на него.
«Сюда, ко мне! Джерри! Гас! Живей же, дурни!»
Комната затряслась противной тошнотворной дрожью: вибрация усиливалась, наращивая темп. Пауэл сбросил ногой лампу. Свет погас.
«Прыгайте вверх и цепляйтесь за люстру. Это гармонический дезинтегратор. Прыгайте!»
Судорожно глотнув воздух, Черч прыгнул вверх, в темноту. Пауэл схватил Тэйта за руку; рука дрожала.
«Боитесь не допрыгнуть, Гас? Высоковато для вас… Вытяните руки, я вас подброшу».
Он кинул Тэйта вверх и следом прыгнул сам. Вцепившись в стальные паучьи лапы люстры, Тэйт, Пауэл и Черч повисли в воздухе, спасаясь от смертоносной вибрации, которая создавала гармонию распада во всем, что находилось на полу или с ним соприкасалось. Стекло, металл, камень, пластик… все это со скрежетом разлеталось на куски. Слышно было, как потрескивает пол, глухо рокочет потолок. Тэйт застонал.
«Держитесь крепче, Гас. Это наемные убийцы Киззарда. Отчаянная шайка. Один раз чуть было меня не укокошили».
У Тэйта отключилось сознание. Он автоматически продолжал цепляться за люстру, но его связи с окружающим все больше и больше терялись, и Пауэл, почувствовав это, обратился к подсознанию.
«Держаться! Держаться! Держаться! Не отпускать! Не отпускать! Не отпускать!»
В подсознании Тэйта так явственно обозначилась обреченность, что Пауэл понял: никакими мерами Лига не смогла бы уже спасти его. Он неуклонно двигался навстречу гибели. Последние остатки чувства самосохранения иссякли, руки маленького щупача разжались, и он упал на пол. Вибрация затихла сразу после того, как, глухо шмякнувшись об пол, распалось тело. Черч тоже слышал этот звук и вскрикнул.
«Тише, Джерри! Еще не кончено. Держитесь».
«В-вы это слышали? Вы слышали ЕГО?»
«Слышал. Мы еще в опасности. Держитесь!»
Дверь ссудной кассы приоткрылась. Острый, как бритва, луч пробежал по полу. Задержавшись на три секунды там, где размазалось страшное месиво, луч мигнул и исчез. Дверь закрылась.
«Отлично, Джерри. Эти молодчики опять решили, что со мной разделались. Теперь вопите на здоровье».
«Я не могу спрыгнуть, Пауэл. Я не могу на это наступить…»
«Еще бы, Джерри, я вас понимаю».
Повиснув на одной руке, Пауэл схватил другой Черча за плечо и подтолкнул к прилавку. Черч спрыгнул. Пауэл последовал за ним. Их обоих мутило.
«Так вы говорите, что это кто-то из молодчиков Киззарда?»
«Конечно. У него целая банда психопатов. Не успеем выловить и спровадить в Кингстон одних, а Киззард уже подбирает новых. Он их приманивает наркотиками».
«Но что они имеют против вас?»
«Неужели не ясно, Джерри? Они работают на Бена. А Бен начал паниковать».
«Бен? Бен Рич? Но ведь они явились в мою кассу. Я мог здесь оказаться».
«Вы и оказались здесь. Что это меняет, скажите на милость?»
«Как что меняет? Рич не позволил бы им подвергать мою жизнь опасности».
«Вы в этом уверены?» — Образ улыбающейся кошки.
Черч остолбенел. Потом вдруг вскрикнул, охваченный яростью:
— Ах сукин сын! Ах распроклятый сукин сын!
— Не стоит горячиться, Джерри. Рич спасает собственную жизнь. Едва ли от него можно ждать сейчас особой щепетильности.
— Ну что же, если он спасает свою жизнь, то я займусь спасением своей, и пусть не жалуется на меня, подлец… Готовьтесь, Пауэл. Я ничего не утаю, коль скоро уж я раскололся.
После страшной гибели Тэйта, беседы с Черчем и очередного посещения полиции приятно было, возвратясь домой, встретить белокурую озорницу малышку. В правой руке у Барбары был черный карандаш, в левой — красный. Высунув язык и скосив темные глаза от усердия, она что-то старательно малевала на стенах.
— Бари! — строго воскликнул Пауэл. — Ты что это делаешь?
— Рисоваю картиноцки, — отозвалась Барбара, — славные картиноцки для папы.
— Спасибо, душенька, — сказал он. — Превосходная идея. Теперь пойди сюда и посиди с папой.
— Не-е, — ответила она, продолжая рисовать.
— Ты моя девочка?
— Дя.
— А разве моя девочка бывает непослушной? Мэри спутается папу.
Барбара взвесила в уме этот довод.
— Дя, — ответила она, сунула карандаши в карман и села рядом с Пауэлом на тахту, взяв его за руки своими выпачканными в мелу ручонками.
— Право же, Барбара, — пробормотал он, — твоя шепелявость начинает меня беспокоить. Может быть, тебе нужно надеть пластиночку на зубы?
Он сказал это полусерьезно. Как-то забывалось, то рядом с ним сидит взрослая девушка. Он заглянул в темные глубокие глава, сверкающие и пустые, как не наполненный вином бокал.
Медленно пробираясь сквозь верхние слои ее сознания, он приближался к густо затянутому покровом туч взбаламученному подсознанию. Слабый проблеск света там, за тучами, одинокий и трогательный, стал уже чем-то мил ему. Но сейчас его встретил не робкий проблеск, а острие луча, который мог бы исходить разве что от пышущей грозным жаром новой звезды.
«Здравствуй, Барбара. Ты, кажется…»
Откликом был такой взрыв страсти, что Пауэл поспешно отступил.
— Эй, Мэри! — крикнул он. — Скорей сюда!
Из кухни выскочила Мэри Нойес.
— Новые осложнения?
— Пока еще нет. Но скоро будут. Наша пациентка пошла на поправку.
— Я не заметила в ней перемен.
— Загляни вместе со мной внутрь. В ней ожили глубокие инстинкты. Где-то в самой, в самой глубине. Мне чуть мозги не выжгло.
— А при чем тут я? Потребовалась компаньонка? Охранять секреты девичьего сердца?
— Ты шутишь? Это меня нужно охранить. Протянуть руку помощи.
— Барбара держит тебя за обе руки.
— Я выразился фигурально, — Пауэл смущенно посмотрел на спокойное кукольное личико, прохладные пальцы, вяло прикасавшиеся к его рукам. — Ну, пошли.
Снова вглубь по темным переходам к пылающему в ней — к пылающему в каждом из людей — горнилу, вечному источнику душевных сил и психической энергии; безжалостной, безрассудной, алчной. Он чувствовал, как Мэри Нойес на цыпочках пробирается следом за вам. На этот раз он остановился поодаль.
«Привет, Барбара».
— Убирайся!
«Это же я, дух».
Его полоснуло ненавистью.
«Ты меня помнишь?»
Ненависть перешла в смятение, потом прихлынула жаркая волна страсти.