Страница 38 из 52
— Пусть так, — сказал он. — Но сегодня вы еще меня не убьете: у вас нет больше оружия, и к тому же я начеку. Вы начали совращать беднягу Фельтона, он уже стал поддаваться вашему дьявольскому влиянию, но я хочу спасти его: он вас больше не увидит, все кончено. Соберите ваши пожитки — завтра вы отправляетесь в путь. Сначала я назначил ваше отплытие на двадцать четвертое число, но потом подумал, что чем скорее дело будет сделано, тем вернее. Завтра в полдень у меня на руках будет приказ о вашей ссылке, подписанный Бекингэмом. Если вы, прежде чем сядете на корабль, скажете кому бы то ни было хоть одно слово, мой сержант пустит вам пулю в лоб — так ему приказано. Если на корабле вы без разрешения капитана скажете кому бы то ни было хоть одно слово, капитан велит бросить вас в море — такое ему дано распоряжение. До свидания. Вот все, что я имел вам сегодня сообщить. Завтра я вас увижу — приду, чтобы попрощаться с вами.
С этими словами барон удалился. Анна выслушала всю эту грозную тираду с улыбкой презрения на устах, но с бешеной злобой в душе.
Подали ужин. Миледи почувствовала, что ей нужно подкрепиться: неизвестно было, что могло произойти в эту ночь. Она уже надвигалась, мрачная и бурная: по небу неслись тяжелые тучи, а отдаленные вспышки молнии предвещали грозу.
Гроза разразилась около десяти часов вечера. Анне отрадно было видеть, что природа разделяет смятение, царящее в ее душе; гром рокотал в воздухе, как гнев в ее сердце; ей казалось, что порывы ветра обдавали ее лицо подобно тому, как они налетали на деревья, сгибая ветви и срывая с них листья; ей хотелось носиться по воздуху, как ведьме.
Вдруг миледи услышала стук в окно и при слабом блеске молнии увидела за его решеткой лицо человека. Она подбежала к окну и открыла его.
— Фельтон! — вскричала она. — Я спасена!
— Да, — отозвался Фельтон. — Но говорите тише! Мне надо еще подпилить прутья решетки. Берегитесь только, чтобы они не увидели вас через окошечко двери.
— Вот еще доказательство тому, что Бог за нас, Фельтон, — сказала миледи. — Они забили окошко доской.
— Это хорошо… Господь лишил их разума! — отвечал Фельтон.
— Что я должна делать? — спросила миледи.
— Ничего, ровно ничего, закройте только окно. Ложитесь в постель или хотя бы прилягте не раздеваясь. Когда я кончу, я постучу. Но в состоянии ли вы следовать за мною?
— О да!
— А ваша рана?
— Причиняет мне боль, но не мешает ходить.
— Будьте готовы по первому знаку.
Миледи закрыла окно, погасила лампу, легла, как посоветовал ей Фельтон, и забилась под одеяло. Среди завываний бури она слышала визг пилы, ходившей по решетке, и при каждой вспышке молнии различала тень Фельтона за оконными стеклами.
Целый час она лежала, едва переводя дыхание, покрываясь холодным потом и чувствуя, как сердце у нее отчаянно замирает от страха при малейшем шорохе, доносившемся из коридора. Бывают часы, которые длятся годы… Через час Фельтон снова постучал в окно.
Миледи вскочила с постели и распахнула окно. Два прута решетки были перепилены, и образовалось отверстие, в которое мог пролезть человек.
— Вы готовы? — спросил Фельтон.
— Да. Нужно ли мне что-нибудь захватить с собой?
— Золото, если оно у вас есть.
— Да, к счастью, мне оставили то золото, которое я имела при себе.
— Тем лучше. Я истратил все свои деньги на то, чтобы нанять судно.
— Возьмите, — сказала миледи, вручая Фельтону мешок с золотыми монетами. Фельтон взял мешок и бросил его вниз, к подножию стены.
— А теперь, — сказал он, — пора спускаться.
— Хорошо.
Миледи встала из кресла и высунулась в окно. Она увидела, что молодой офицер висит над пропастью на веревочной лестнице. Ей стало не по себе, потому что все-таки она была женщина и не привыкла лазить по отвесным стенам. Страх отобразился на ее лице.
— Этого я и боялся, — сказал Фельтон.
— Это пустяки… пустяки… — проговорила миледи. — Я спущусь с закрытыми глазами.
— Вы мне доверяете? — спросил Фельтон.
— И вы еще спрашиваете!
— Протяните мне руки. Скрестите их. Вытяните. Вот так.
Фельтон связал ей кисти рук своим платком, а поверх платка — веревкой.
— Что вы делаете? — с удивлением спросила Анна.
— Положите руки мне на шею и не бойтесь ничего.
— Но из-за меня вы потеряете равновесие, мы упадем и разобьемся.
— Не беспокойтесь, я моряк.
Нельзя было терять ни мгновения; Анна обвила руками шею Фельтона и с его помощью проскользнула в окно. Фельтон начал медленно спускаться со ступеньки на ступеньку. Несмотря на тяжесть двух тел, лестница качалась в воздухе от яростных порывов ветра. Вдруг Фельтон остановился.
— Что случилось? — спросила Анна.
— Тише! — сказал Фельтон. — Я слышу шаги.
— Нас увидели!
Несколько мгновений они молчали и прислушивались.
— Нет, — заговорил Фельтон. — Ничего страшного.
— Но чьи же это шаги?
— Это часовые обходят дозором замок.
— А где они должны пройти?
— Как раз под нами.
— Они нас заметят…
— Нет, если не сверкнет молния.
— Они заденут конец лестницы.
— К счастью, она на шесть футов не достигает до земли.
— Вот они… Боже мой!
— Молчите!
Они продолжали висеть, не двигаясь и затаив дыхание, на высоте двадцати футов над землей, а в то самое время под ними, смеясь и разговаривая, проходили солдаты. Для беглецов настала страшная минута…
Патруль прошел. Слышен был шум удаляющихся шагов и замирающие вдали голоса.
— Теперь мы спасены, — сказал Фельтон.
Миледи вздохнула и лишилась чувств.
Фельтон стал спускаться дальше. Добравшись до нижнего конца лестницы и не чувствуя далее опоры для ног, он начал цепляться за ступеньки руками; ухватившись за последнюю, он повис на ней, и ноги его коснулись земли. Он нагнулся, подобрал мешок с золотом и взял его в зубы.
Потом он подхватил миледи на руки и быстро пошел в сторону, противоположную той, куда удалился патруль. Вскоре он свернул с дозорного пути, спустился между скалами и, дойдя до самого берега, свистнул.
В ответ раздался такой же свист, и пять минут спустя на море показалась лодка с четырьмя гребцами.
Лодка подплыла настолько близко, насколько это было возможно: недостаточная глубина помешала ей пристать к берегу. Фельтон вошел по пояс в воду, не желая никому доверять свою драгоценную ношу.
К счастью, буря начала затихать. Однако море еще бушевало: маленькую лодку подбрасывало на волнах, точно ореховую скорлупу.
— К шхуне! — приказал Фельтон. — И гребите быстрее!
Четыре матроса принялись грести, но море так сильно волновалось, что весла с трудом рассекали воду. Тем не менее, беглецы удалялись от замка, а это было главное. Ночь была очень темная, и с лодки уже почти невозможно было различить берег, а тем более увидеть с берега лодку. Какая-то черная точка покачивалась на море. Это была шхуна. Пока четыре матроса изо всех сил гребли к ней, Фельтон распутал сначала веревку, а потом и платок, которым были связаны руки миледи.
Высвободив ее руки, он зачерпнул морской воды и спрыснул ей лицо.
Миледи вздохнула и открыла глаза.
— Где я? — спросила она.
— Вы спасены! — ответил молодой офицер.
— Спасена! — воскликнула она. — Правда, вот небо, вот море! Воздух, которым я дышу, — воздух свободы… Благодарю вас, Фельтон, благодарю!
Молодой человек прижал ее к сердцу.
— Но что у меня с руками? — спросила Анна. — Мне их словно в тисках сдавили.
Миледи подняла руки: кисти их онемели и были покрыты синяками.
— Увы! — вздохнул Фельтон, глядя на эти красивые руки и грустно качая головой.
— Ах, это пустяки, пустяки! — воскликнула миледи. — Теперь я вспомнила!
Миледи поискала глазами что-то вокруг себя.
— Он тут, — успокоил ее Фельтон и ногой пододвинул к ней мешок с золотом. Они подплыли к шхуне. Вахтенный окликнул сидевших в лодке — ему ответили.
— Что это за судно? — осведомилась миледи.