Больных. Тень познания

Совет молчал. Наконец Венклойс pешил:

— Совет опpеделит, что является оскоpблением его достоинства, а что нет. Однако я полагаю изложенное пpочитавшим сто книг Минеpтом достойным внимания.

Кеpайнот почувствовал, как пол плывет у него под ногами. Тепеpь он понял, откуда шел удаp. Стаpый болван не посмел сам выступить и подбил на это Минеpта. Впрочем Кеpайнот не успел ничего сказать, как вновь поднялся Ратаниегоp.

— Совет не даром зовется советом четырежды ученых. Ибо в сокровенную мудрость древних дано проникнуть не всем. — Это уже было прямым оскорблением, теперь Минерт чувствовал себя скверно.— Очень часто обращают внимание на слова, не видя их подлинной сути. Задача Рощи — приумножение знаний, а не количество исписанных листов...

Разгорелся спор, однако превыше всего четырежды ученые ценили спокойствие и согласие.

Когда Керайнот опомнился, обсуждение уже закончилось. Венклойс торжественно возгласил:

— Поздравляю, прочитавший тысячу книг Керайнот. Я не знал, что у Вас столько друзей. — Он недобро усмехнулся.

— Благодарю совет за высокую оценку моих трудов, — поклонился Керайнот, стараясь унять страх, так как понял, что Венклойс не простит ему сегодняшнего дня. — Постараюсь оправдать доверие новыми неустанными трудами.

Керайнот спешил. Он хотел поскорее сменить куртку. Пиктограмма «ТЫСЯЧА» будет ему к лицу. Однако поскорее не получилось. Прямо перед ним на ветке взвихрилась серая струя тумана, завертелась, разбрасывая лохматые щупальца, влажно мазнула по щеке. Керайнот остановился, широко раскрыв глаза. На ветке крутился небольшой смерч. Керайнот попятился. И услышал хорошо знакомый сухой смешок.

— Если не ошибаюсь, почтенный Хангаретайн? — овладев собой, спросил он, стараясь вложить в слова как можно больше яда. Заседание совета придало ему смелости.

— Не ошибаешься, — проскрипел старик неведомо откуда.

— Тогда покажись, не люблю разговаривать с пустым местом.

Серый смерч с тихим шипением начал разрастаться, в нем замелькали красные искры, а потом словно лопнул надутый пузырь, и перед Керайнотом появилась высокая, чуть согнутая фигура шамана.

— Ты надеешься испугать меня? — холодно осведомился Керайнот.— Напрасно. Твои трюки могут подействовать только на маленьких детей.

— Ты полагаешь?

— Конечно. Для меня и грамотные нашей Рощи всего лишь дети.

— Не заносись. Далеко не всем по нраву были бы такие речи.

— Хватит пустых слов, говори дело.

Хангаретайн поморщился.

— Скажу. Но это не доставит тебе удовольствия. Жизнь Рощи стоит на двух основах — деревьях и ветрах. Ты замахнулся на обе сразу. Не упади!

— Каждый выбирает цель по себе.

— Опять полагаешься на небесных грамотеев?

— Я всегда и во всем полагаюсь на самого себя. — надменно ответил Керайнот.

— Напрасно. Если у тебя не будет союзников, тебя съедят.

— Это сложно.

— Для достижения цели твои враги не пожалеют усилий. Всякая система в своей основе статична. Выведенная из равновесия, она стремится обратно. Наша Роща — не исключение.

— Система закоснела, она напоминает сгнившее внутри дерево. Нужен лишь толчок — и оно рухнет. Ни один серьезный грамотный не будет всерьез соблюдать правила, созданные тысячу лет назад.

— Но ты сам искренне рад хрустальному шарику.

Керайнот смутился, однако возразил:

— Для меня он не самоцель, а средство. Прочитавшему тысячу книг больше внимания и доверия. Когда я получу рубиновый шарик, я вообще не стану разговаривать с Венклойсом.

— На это не рассчитывай, — усмехнулся Хангаретайн. —Ратаниегор сам метит на место главы совета, и когда ты уберешь Венклойса, он уберет тебя. А еще есть Тунгарот, Киролиетол...

— И ты...

— И я, — охотно подтвердил Хангаретайн. — Но я отличаюсь от других тем, что не скрываю этого и предлагаю идти вместе. Роща действительно прогнила, трупный яд пропитал весь организм, парализовал его. Сейчас он подбирается к мозгу, и тогда —смерть! Я этого не хочу. Поэтому и намерен помочь тебе.

— Ты?

— Сомневаешься, что в моих руках есть сила? Зря. У небесных грамотеев ты научился верить только тому, что видишь, не оставляя места непостижимому. Это сила, но и величайшая слабость. Грамотный, лишенный воображения, безнадежно глуп. Не понимаю —значит не верю, не верю — значит не существует... Опасное заблуждение.

— Я постараюсь справиться сам!

Вместо ответа владетель ветров поднял вверх обе руки, с ладоней сорвались синеватые струйки тумана. С тихим свистом они свились в шнур, который, свернувшись кольцом, лег на плечи Керайнота. Потом петля начала медленно сжиматься, сдавливая горло. Керайнот захрипел. В висках застучало, перед глазами поплыли красные круги. Или это вдруг глаза Хангаретайна засверкали огнем? Керайнот попытался закричать, однако не смог. Теряя сознание, он упал на колени, и петля синеватого ветра еще сильнее стиснула ему горло...

Когда он очнулся, рядом никого не было, только шея горела,словно обожженная.

После случившегося Керайнот стал много осторожнее. Приходилось тщательно взвешивать последствия любого шага, угодить в могильщики книг ему не улыбалось. Подумав, Керайнот вспомнил кое-что из поучений небесных грамотеев, раньше принятых им за лжезнание. Любая роща стоит на трех стволах — экономика, политика, идеология... Слова-то какие мерзкие... Он попытался подрубить два из них, и неудачно. Оставался третий — экономика. Что это такое, Керайнот представлял смутно. Производство товаров, распределение... Немые слова! Тут не остаться бы голодным, так мало плодов дают Деревья-Сады, о каком распределении может идти речь? В конце концов Керайнот решил обратиться к полученным от небесных грамотеев семенам съедобной травы. Конечно, жрут траву только дикие твари, однако небесные грамотеи говорили, будто она приносит так много плодов, что накормит любую рощу. Тоже чушь — орехи на траве... Но Керайнот привык верить сказанному.

Не сломленный неудачами, а лишь раззадоренный, он принялся за работу. Первая попытка подготовить грядку закончилась провалом, провалом в буквальном смысле слова. Не имея никакого опыта, Керайнот не рассчитал силу удара, прорезал сетку корней, удерживавшую торф, и взрыхленная земля провалилась в болотную жижу на глазах пораженного земледельца. Расстроенный, Керайнот возблагодарил ветры, что он сам не плавает в черной воде, поглотившей дом, поглотившей поле, но не поглотившей надежд. Болото становилось его личным врагом.

Случившийся рядом, хотелось бы думать случайно, Минерт засыпал его градом насмешек, однако Керайнот не удостоил прочитавшего сто книг вниманием. Теперь он был выше злобного мальчишки. Одернул Минерта Ратаниегор. Из уважения к прочитавшему десять тысяч книг Минерт замолк, но уходить не собирался. После торжественного испытания нового телескопа, завершившегося триумфом, все начинания Керайнота вызывали у него болезненное любопытство с изрядной долей ревности. Или его Венклойс подослал?

Керайнот засучил рукава и собрался было снова начать, но Ратаниегор неодобрительно заметил:

— Ты роняешь достоинство познавателя.

— Почему?

— Орудие познавателя — острый ум, работа познавателя —размышления. Непристойно познавателю делать своими руками, что могут за него сделать другие. Наши стражники совершенно обленились и зажирели, забыв об обязанности обслуживать познавателей.

— Это постановка научного эксперимента. Я не могу доверитьего невеждам.

Минерт насторожился, а Ратаниегор выпучил глаза.

— Эксперимента? Я не вижу здесь приборов.

— Приборы применяются далеко не всегда.Эксперимент над сущим не нуждается в них. Это настолько ново и непривычно, что я не рискую доверяться никому.

Ратаниегор пренебрежительно махнул.

— Если ты будешь заниматься баловством, как со своим дурацким домом, мне будет трудно доказывать в совете, что ты выполняешь долг познавателя.

— У совета наконец-то найдется занятие на заседаниях, — дерзко ответил Керайнот. — А то даже ветер вязнет в потоках пустых слов, изливаемых на них.