Бархатная смерть

– Удиви меня.

– Ну, вряд ли ты удивишься, если я скажу, что Энджел не была в восторге от нашей Авы. «Холодная, высокомерная, лицемерная» – и это еще самое мягкое, что я от нее услышала. И еще она заметила, что в те выходные между стариком и Авой были не самые безоблачные отношения.

– А почему? – заинтересовалась Ева.

– Этого Энджел не знала. Ее «большой белый мишка», как она его называла, никогда не разговаривал с ней о делах, не делился семейными тайнами. Ему не понравилось, когда она пожаловалась на Авино отношение к себе, поэтому куколка решила больше эту тему не поднимать. Но она заметила, что Ава и старик были не так приветливы друг с другом, как обычно. В то утро они не пили вместе кофе у бассейна, а ведь у них это было заведено. Куколка заподозрила, что у них произошла размолвка, но никому ничего не сказала.

– Все это запиши и внеси в дело. Может, позже у меня появится ниточка, за которую стоит потянуть. Пока.

При благоприятных условиях поездка на Спринг-стрит стала бы мучительно скучной, но для Евы она превратилась в ожесточенный бой из-за опрокинутой тележки уличного торговца и такси, врезавшегося в гриль, на котором до происшествия поджаривались сосиски. Остановившись за десять автомобильных корпусов от места действия, Ева сразу поняла, что дальше будет только хуже. Водитель такси и хозяин злосчастной тележки деловито мутузили друг друга.

Ева сообщила о происшествии в управление, коротко приказала прислать полицейский автомобиль или патрульных роботов. Разозлившись, она выскочила из машины, вытащила жетон и двинулась вперед. Таксист с лотошником катались по раскиданным по тротуару сосискам и картофельной соломке и колотили друг друга.

– Прекратить! Хватит! Полиция, и я сказала «хватит»! – Она крепко лягнула каждого по ногам. – А ну кончай, не то живо отволоку обоих в участок! И, бог свидетель, если кто-то из вас заденет меня, будете сидеть полный срок за нападение на офицера полиции.

Мужчины обратили к ней свои изрядно пострадавшие лица и принялись выкрикивать оскорбления и обвинения, тыча друг в друга пальцами.

– А ну тихо! – скомандовала Ева. – А вы, люди, что тут забыли? Проходите, поищите занятие поинтереснее. Спектакль окончен. Так, таксист, давай начнем с тебя. Что произошло?

– Еду я тихо, выискиваю пассажиров. – У него был приятный музыкальный голос жителя тропических островов, причудливо контрастирующий с распухшими губами и подбитым глазом. – Вижу парня в половине квартала от меня, он «голосует». Я – к нему. И тут этот, этот… пихает свою тележку прямо на проезжую часть! Прямо у меня перед носом!

– Черта с два я ее пихнул! С какой стати мне ее пихать? Смять в лепешку всю мою тележку?

– Да потому что ты ненормальный псих!

Ева сделала знак таксисту заткнуться.

– Твоя тележка на проезжей части, приятель.

Этот задира, заметила Ева, был ростом вполовину ниже таксиста, с характерным нью-йоркским акцентом, таким же воинственным, как его разбитый нос.

– Ну да, она на этой гребаной проезжей части, но я ее туда не пихал. Чертовы мальчишки ее туда пихнули. Чертова шпана! Взялись неизвестно откуда, один заказывает сосиску с картошкой, я его обслуживаю. А что мне еще делать? А другой тем временем, наверное, сдвинул тормозной башмак. Я оглянуться не успел, вся орава покатила мою тележку к углу. Хохочут, как гиены. Вы только поглядите, что они сделали с моей тележкой! – Он широко раскинул руки, кровь продолжала капать из его носа. – Какого черта они это устроили? Господи, я же только стараюсь заработать на жизнь!

– Можешь их опознать?

– Не знаю. Попробую. Нет, вы только взгляните на мою тележку! Посмотрите на мой товар!

– Я видел этих мальчишек! – Таксист помахал рукой в воздухе. – Видел, как они летели через улицу! На скейтбордах.

– Да, да, – энергично кивая, подтвердил уличный торговец. – У них были скейтборды. Кто-то ехал тандемом. Я не видел, куда они свернули. Я пытался схватить тележку, добраться до тормоза, но тут такси… – Он откинул волосы со лба. – Черт. Мне жаль твою машину.

– Ты же не виноват. Я видел этих мальчишек, могу помочь с опознанием. – Таксист попытался улыбнуться. – Жаль твою тележку, приятель.

Ева передоверила разбирательство прибывшей патрульной машине и паре охранников. Таксист и лоточник теперь выступали единым фронтом. Наверно, мальчишки живут по соседству, решила Ева. И до конца дня они успеют перевернуть еще пару тележек. Но уж в их поимке она не будет участвовать. Она и так опоздала на десять минут.

Десять минут растянулись на все двадцать, прежде чем она сумела припарковаться, включить знак «На дежурстве» и выбраться из машины. Она его уже заметила – своего гражданского консультанта, свой первоклассный трах. Он стоял, прислонившись к изуродованной граффити стене выстроенного после Городских войн крысятника, в котором располагался секс-клуб «Трах-тах-тах». На нем был темный костюм в тончайшую полоску, легкий плащ раздувался у него за спиной. Он работал на портативном компьютере.

Его наручные часы, вероятно, стоили больше, чем здание, к стене которого он прислонился. В этом районе, кишащем нюхальщиками, курильщиками, ширяльщиками, ворами, грабителями и профессиональными громилами, могли бы убить и за меньшее. За пару ботинок. С того места, где она стояла, Ева сразу заметила подозрительного типа, приближающегося к Рорку развалистой походкой. Он держал руку в кармане и – вполне вероятно! – сжимал в ней заточку.

Рорк вскинул голову, смерил типа взглядом, встретился с ним глазами. И подозрительный тип как ни в чем не бывало прошел мимо.

– Ты. – Ева ткнула пальцем в одного из уличных ханыг, топчущихся у ближайшего парадного.

– Пошла ты, – отозвался тот и показал средний палец на случай, если английский язык у нее не родной.

Пересекая тротуар, Ева извлекла жетон. Сам жетон в подобных местах мало что значил, главный вес жетону придавала она сама.

– Это лейтенант «Пошла ты», усек?

Щербатый сосед первого ханыги жизнерадостно загоготал.

– Вот что я могу сделать, – продолжала Ева. – Могу сплющить твою голову о стену. – Ева бросила выразительный взгляд на второго ханыгу, давая понять, что к нему это тоже относится. – А потом надену на тебя браслеты, пока обшариваю твои карманы. В кармане у тебя наркота.

– Хрена ли ты знаешь. Права не имеешь без достаточных оснований.

– Я вижу наркоту. У меня глаза-рентгены.

– Без балды? – Второй ханыга ухмыльнулся ей, округлив глаза от удивления. – Это круто! Ни фига себе.

– Вот и мне так кажется. Но я этого не сделаю. Не стану проверять вас обоих по базе, не нагряну в вашу ночлежку, не буду переворачивать ее вверх дном и выворачивать все наизнанку. Не собираюсь лично заниматься вашим обустройством за казенный счет на следующие несколько суток. Я всего этого не сделаю, а знаете почему? Потому что вы оба будете стоять здесь на месте, пока я не вернусь, и глаз не спускать с моей машины. Вон она, поняли? Будете следить за ней, как за ненаглядным дитятей. Если я выйду и увижу, что моя полицейская машина стоит на том же самом месте, в том же самом состоянии, в каком я ее оставила, мы расстанемся друзьями. В противном случае придется мне навестить вас еще раз. Ясно?

Первый ханыга пожал плечами:

– Как будто у меня других дел нет.

– Зато у меня есть. Сейчас получите десятку, а еще одну – когда я вернусь. Держу пари, тебя зовут Джон Смит, – повернулась она ко второму.

Он купился:

– Нет, я Клиппер Плинк.

– Ну а я что говорю? Я и говорю Клиппер Плинк.

– Откуда ты знаешь все эти штуки? – Он смотрел на Еву, как на второе пришествие Христа. – Ты что, ясновидящая?

– Точно.

– Господи, Клип, – услышала она за спиной голос первого ханыги, пока сокращала расстояние между собой и Рорком, – до чего же ты тупой!

«Как же я люблю за ней наблюдать, когда она работает», – думал Рорк. Ева не переставала изумлять и забавлять его. Вот он и наблюдал, спокойно прислонившись к стене, пока она атаковала пару уличных громил. Ну, не пару, решил он, скорее полтора, так будет точнее. У них не было ни единого шанса, когда она вошла в образ «плохого копа».