Бархатная смерть

Рорк сидел за столом, попивая кофе и почесывая Галахада за ушами. Пока Ева принимала душ, он успел переключиться с биржевых отчетов на утренние новости.

– Только что передали краткое интервью с Беном по поводу сегодняшней заупокойной службы. Скорее даже не интервью, а заявление. Он отказался отвечать на вопросы о характере смерти дядюшки и о ходе следствия. Вид у него был убитый.

Ева выбрала черный костюм. Так было проще, а главное, это давало возможность затеряться в толпе на заупокойной службе.

– Позволь задать тебе вопрос. Только ты, пожалуйста, забудь, что этот парень тебе нравится. Он мог закрутить роман с Авой?

Рорк заглушил звук и принялся наблюдать, как Ева одевается.

– Не могу вообразить, что он способен предать дядю подобным образом – по правде говоря, любым образом, – но особенно в этом плане. Даже если бы его любовь к дяде была притворной, Ава не в его вкусе.

– Почему ты так думаешь?

– Ему нравятся более молодые, ориентированные на карьеру, спортивные женщины, любящие общаться за кружкой пива или бокалом вина. – Рорк замолк, глядя, как Ева застегивает кобуру. – Так что мне повезло. Я успел тебя перехватить прежде, чем он положил на тебя глаз.

– Отлично. Теперь я знаю, куда идти, когда покончу с тобой. Теперь представь себе такой вариант. Три женщины отправляются на Санта-Люсию. Они каждый год куда-нибудь ездят вместе, так что поездка никаких подозрений не возбуждает. Но на этот раз у них более напряженная программа, чем грязевые обертывания или потребление коктейлей.

Ева повела плечами, поправляя жакет. Рорк внимательно наблюдал за ней. Ей и в голову не пришло посмотреться в зеркало, она направилась прямо к автоповару и взяла кофе.

– Одна из них тайно возвращается в Нью-Йорк, убивает Томми согласно плану Авы, пока сама Ава остается на Санта-Люсии. Ава на месте, когда звонит Грета. Она уезжает без спешки. Дает своей напарнице время вернуться. Потом Ава летит домой, а две другие выжидают, сколько нужно, и потом звонят ей, чтобы ее история звучала железобетонно.

– Думаешь, все три в этом замешаны? – Рорк покачал головой. – Рискованно.

– Может, Брайд-Уэст еще спала. Может, она сказала правду. Может, они подсыпали ей что-нибудь в мартини, не важно что… Черт, я сама в это не верю. Так зачем я пытаюсь втюхать это тебе?

Рорк встал, положил руки ей на плечи и поцеловал в лоб. Потом, зная, что ей такое и в голову не придет, подошел к автоповару и запрограммировал завтрак.

– Это был кто-то, кому она доверяла. Стопроцентно. Абсолютно. Без вопросов. Кто-то готовый убить ради нее. Ее родители в разводе. Мать живет в Портленде, отец – в Чикаго. Оба вступили в повторные браки. Я проверила обоих, ничего подозрительного. И я не могу найти никаких записей о том, что в нужную нам ночь кто-то из них летал куда бы то ни было, не говоря уж о Нью-Йорке. Братьев и сестер у нее нет. Насколько я могу судить, со своим бывшим мужем она не виделась последние лет двадцать. Кого же она так хорошо знает, кому так доверяет? Кто мог сделать за нее грязную работу? Убить, да еще таким извращенным способом?

Рорк поставил на стол тарелки с яичницей и беконом. Галахад сделал вид, что его это не интересует.

– Если хочешь еще кофе, иди и возьми сама. Стоит мне отвернуться от этих тарелок на две секунды, еда переместится в кошачье брюхо.

Ева нахмурилась, глядя на тарелки.

– Да я собиралась перехватить…

– Забудь об этом. Принеси кофе и для меня тоже, я хочу еще.

Она могла бы поспорить. Она упорно думала о деле, поэтому ей хотелось спорить. Пар выпустить. Но отказаться от кофе она не могла: пошла к автоповару, взяла две чашки, вернулась и села.

– У меня ничего нет. Ничего нет на нее. Никакой видимой связи. Хожу кругами.

– Может, твой путь выпрямится, когда мы увидим ее сегодня на поминальной службе.

Ну, раз уж яичница перед ней стояла, Ева насадила кусок на вилку.

– Ты тоже пойдешь?

– Мы с Беном друзья. «Всемирный спорт Эндерса» находится в моем здании. Я хочу выразить свои соболезнования. А может, замечу что-нибудь из того, что ты пропустила. Свежий взгляд.

– Свежий взгляд. – Ева схватила кусочек бекона и вдруг выругалась. – Свежий взгляд, черт бы его побрал! Совсем забыла. Я же обещала Бакстеру посмотреть одно его дело. Дело остывает. А я его все «завтраками» кормлю. – Она свирепо куснула бекон. – Придется прочесть сегодня утром.

– А может, оно и к лучшему, – улыбнулся Рорк. – Переключаться полезно. Займись этим, развейся, а потом опять вернешься к Эндерсу. Свежим взглядом.

– Может быть. Я ему сказала, что не все дела раскрываются. Кое-кто из преступников от нас ускользает. Но мне думать больно, что на этот раз убийца от меня ускользнет.

Галахад прополз дюйм, потом два дюйма, не сводя своих двухцветных глаз с тарелки Рорка. Рорк пристально уставился на кота, сверля его взглядом. Галахад перевернулся на спину и замахал лапами в воздухе.

– В твою невиновность никто не поверит, – сказал ему Рорк.

– Зато все верят в ее невиновность, – пробормотала Ева. – Гм… А что, если кое-кто не поверит?

Обдумывая эту идею, она торопливо доела завтрак, пока его не уничтожил Галахад.

В своем кабинете еще до начала смены Ева начала изучать дело об убийстве Неда Кастера, которое передал ей Бакстер. Она просмотрела фотографии с места преступления, как будто сама вошла в номер убогого притона, ничего не зная о заключении судмедэксперта, как будто не читала отчетов «чистильщиков», заметок следователя, распечаток допросов.

Кто-то, думала она, жестоко и быстро убрал Неда Кастера. Само по себе помещение выглядело как типичный номер секс-притона. Дешевая кровать, продавленный и засаленный бесчисленным количеством тел матрас. Шкаф из древесно-стружечных панелей, засиженное мухами зеркало, тусклый, истертый пол, бумажные шторы на убогом окошке. И ванная, воспринимающаяся как скверная шутка: проржавевшая раковина на стене и унитаз – рассадник микробов.

Типичный образец комнаты в дешевом секс-притоне.

Что же за человек был этот Нед Кастер, если он искал утех в такой жуткой дыре, пока дома его ждали жена и дети?

Ну, кем бы он ни был при жизни, теперь он был мертв. Разрез на горле был глубокий и длинный. Острое лезвие, направляемое немалым мускульным усилием. При немалом росте, подумала Ева, прикинув угол вхождения лезвия в плоть. Рост убитого пять футов девять дюймов. Значит, убийца… Ева закрыла глаза, мысленно перенеслась в омерзительный номер притона, поместила себя позади Кастера. По крайней мере, одного роста с ним, а возможно, на дюйм или два выше.

Высоковато для женщины, но многие уличные проститутки обожали высокие каблуки и туфли на платформе. Как бы то ни было, не коротышка.

И не неженка. Надо иметь крепкие нервы, чтобы вот так, одним взмахом, отхватить парню все, чем его бог наградил.

Брызги и лужи крови ясно говорили, как было дело. Женщина вышла из жалкой ванной и напала на мужчину сзади. Один быстрый удар. Никаких колебаний. Ее наверняка окатило фонтаном крови от такого разреза. Еще больше крови от доморощенной кастрации. Но раз в стоках крови не было, значит, убийца либо вышла из комнаты вся в крови – следов нет, так что это вряд ли, – либо, находясь в ванной, заизолировалась до самой макушки.

Не уличная проститутка, даже накачанная наркотиками. Слишком хорошо подготовлена, слишком бессердечна. Проститутке незачем убивать клиента. Она подсыплет ему в питье какой-нибудь дряни, купленной на черном рынке, а когда он отключится, обыщет и заберет деньги и ценности. И тихо уйдет.

Кастер был мертв еще раньше, чем вошел в эту комнату, только он этого еще не знал. Может, любой, кто вошел бы в этот притон, был обречен? Или заказали именно Кастера?

Ева послала сообщение Бакстеру и Трухарту, чтобы доложили ей, как только заступят на смену. Услышав стук в дверь, она хмыкнула, потом вскинула взгляд и увидела Трухарта в чистенькой, без единого пятнышка униформе.