Бархатная смерть

– Вот и поезжай. Только сперва скопируй новые данные и перебрось мне на домашний комп.

– Но… – Пибоди бегом бросилась за Евой. – Разве ты со мной не поедешь?

– Возьми себя в руки, Пибоди. – Ева поспешно схватила диски с файлами и засунула их в свою сумку. – Ты уже выступала в эфире.

– Но ведь не так! Даллас, ты должна поехать со мной. Я не могу ехать туда одна. Я…

– Господи, и за что мне эти муки? Возьми Макнаба. Передай старшему по званию, что я разрешила. – Ева натянула пальто. – И смотри не облажайся.

– Ты должна пожелать мне ни пуха ни пера! – плачущим голосом бросила Пибоди ей вслед.

– Вот попробуй только облажаться, я тебя так распотрошу, что пух и перья полетят.

– Даллас! – окликнул Еву мужской голос.

– Что? – рявкнула она, увидев Бакстера, и тут же вспомнила. – Извини, я спешу. Есть подвижки?

– Нет. А ты…

– Нет, у меня времени не было взглянуть на файл. Как только, так сразу, Бакстер. – У Евы заломило виски от головной боли, так бывало частенько, когда она была на взводе. – Пошли, парень, и если ты мне голову морочишь, узнаешь сам, почему меня называют самым зловредным копом в Нью-Йорке.

В гараже мальчишка критически оглядел ее машину и сокрушенно покачал головой. Он залез внутрь, поставил чемодан к себе на колени, внимательно изучил приборный щиток и устремил свои удивительные зеленые глаза на Еву.

– Эта тачка – полное дерьмо.

– У тебя есть получше?

– У меня нет тачки, но я-то уж знаю, когда тачка дерьмовая. Как же это так – у тебя и такая тачка?

– Я каждый день задаю себе этот вопрос. Имя есть?

– А у тебя?

У Евы возникло ощущение, что он ее просто испытывает.

– Лейтенант Даллас.

– Что это за имя такое – Лей-тенант? Лей куда? Во что?

– Это звание. Это мое звание.

– А у меня нет звания и тачки тоже нет.

– Но имя-то есть? Имя, парень, или наше приключение на этом закончится.

– Тико.

– Ладно, Тико, куда мы едем?

Он напустил на себя таинственности.

– Ну, может, прошвырнемся вокруг Таймс-сквер.

Ева вырулила из гаража и втиснулась в городской поток.

– Что в чемодане на этот раз?

– Кашемировые шарфы и шапки. А ты почему шапку не носишь? Если не носишь шапку, тепло уходит через голову.

– А ты почему не носишь?

– А я ее продал. Такой я дурак: если могу что-то продать, обязательно продам.

– Ну, если ты так любишь торговать, Тико, какого черта ты перся с этим чемоданом через весь город ко мне на работу, чтобы рассказать о сбросе?

– О каком сбросе? Я ничего не сбрасывал.

«Не такой уж, оказывается, ты многоопытный», – подумала Ева.

– О подозрительных делишках.

– А мне не нужны подозрительные делишки на моей территории. У меня бизнес. Если кто-то крадет кошельки и всякое такое дерьмо, значит, у людей нет денег на мои кашемировые шарфы и такие же шапки. А в скором времени, как потеплеет, я буду торговать стопроцентно шелковыми шарфами и галстуками.

Поскольку возразить тут было нечего, Ева кивнула.

– Ладно, почему бы не рассказать об этом одному из патрульных копов?

– А зачем мне патрульный коп, когда у меня прямой контакт с главной полицейской?

Непрошибаемая логика, решила Ева.

– У тебя есть жилье, Тико?

– Не беспокойся, есть у меня жилье. Может, тебе свернуть на Сорок четвертую и бросить тачку? Любой, кто хоть что-то соображает, увидит эту тачку и сразу поймет, что в ней коп.

И опять он все просек правильно. Ева, хоть и не без труда, проложила себе путь через центральную часть города. Может, парнишка был везучий, но ей каким-то чудом удалось найти парковочное место на гаражной стоянке второго уровня между Седьмой и Восьмой авеню.

– А у тебя есть оружие? – спросил мальчишка, когда они пешком начали пробираться сквозь толпу к Бродвею.

– Есть у меня оружие, само собой. А где это место? К западу или к востоку от Бродвея?

– К востоку. Моя территория – на западной стороне, от Сорок второй до Сорок седьмой. Но в основном я тусуюсь в районе Сорок четвертой. А это место – между Сорок третьей и Сорок четвертой. Давай поднажми, он уже скоро придет.

– Вот как мы поступим, – сказала Ева. – Ты пойдешь вперед, расположишься на своем обычном месте. Я подойду, посмотрю твой товар. Увидишь этого парня – укажешь мне на него, только пальцем не тыкай, ты понял? А уж дальше я сама этим займусь.

Его глаза возбужденно загорелись.

– Как будто я тайный агент.

– Точно подмечено. Топай.

И он потопал своими крепкими короткими ногами, таща за собой большой чемодан, бьющий его по боку. Ева вытащила рацию и вызвала патрульных. Когда она завернула за угол на Бродвей, Тико уже раскрыл чемодан, превратив его в стол на треноге. Ева даже не удивилась, увидев, что у него уже есть покупатели.

Веселье на Бродвее не прекращалось никогда. Мигающие огни, экраны, уходящие в небо, рекламные щиты… Стайки подростков сновали по тротуарам на скейтбордах и роликовых коньках или топали в модных сапогах на трехдюймовых гелевых подошвах. Лотошники на своих углах бойко торговали сосисками в тесте, коржиками, крендельками, кебабами, пакетиками жареной картошки и овощей, соками и разными безалкогольными напитками.

Туристы завороженно глазели на все это буйство цвета, на проплывающие в небе рекламные дирижабли, на торговые ряды и бойко торгующие секс-шопы. С таким же успехом, думала Ева, эти туристы могли бы носить на голове неоновую рекламу с мигающей стрелкой, указывающей на их карманы: «Лезь сюда».

Она приблизилась к столу Тико, и он заговорщически зашевелил бровями.

– Стопроцентный кашемир. Шарфы и шапки. Только сегодня особая цена для вас, если купите комплект.

– И что в ней такого особенного?

Мальчик ухмыльнулся.

– Комплект за сотню. В другой день уплатите сто двадцать пять колов. В магазинах раз в пять дороже. Возьмите вот этот, в полосочку… Вот он идет. – Тико понизил голос до шепота, словно его слова могли пробиться сквозь шумовую стену и быть услышаны на другой стороне улицы. – Красная хозяйственная сумка. Видишь его…

– Не тыкай пальцем.

Ева небрежно оглянулась через плечо и увидела красную сумку. Ее нес высокий костлявый мужчина в серой полевой куртке и черной вязаной шапочке.

– Ты должна его достать. Комплект за сотню долларов, – обратился Тико к женщине, остановившейся у стола, чтобы посмотреть его товар. – Только сегодня. Иди и возьми его.

И где, черт побери, застряли патрульные?

– Ко мне должны подойти копы.

– Ты сама коп.

– Я возьму этот набор, – сказала женщина и полезла в сумку за кошельком.

Тико схватил прозрачный пластиковый пакетик.

– Он сейчас войдет, – возбужденно загудел мальчик.

– Я из отдела убийств. Там есть мертвое тело?

– Откуда мне знать? – Он ухитрился одновременно запаковать шапочку и шарф, взять деньги, отсчитать сдачу и просверлить глазами дырки в Еве.

– Черт. Оставайся на месте. Оставайся вот на этом самом месте, понял?

Чтобы не привлекать внимания, Ева пересекла улицу на зеленый свет, перешла на спринт и методом просачивания, не обращая внимания на ругань людей, которых задевала на бегу, стала приближаться к магазину. При этом она ни на секунду не теряла из виду человека с сумкой и оказалась всего в трех ярдах от него, когда он потянул на себя дверь магазина, предлагающего сувениры города Нью-Йорка, включая футболки с логотипом города.

Ева рванула на себя дверь. Узенький тесный магазинчик, отметила она, торопливо оглядевшись. За прилавком одна женщина и один мужчина. Человек с сумкой направился прямо в заднюю часть магазина.

«Чертовы патрули», – подумала Ева.

– Вам помочь? – спросила женщина-продавец без особого интереса.

– Да, я заметила кое-что нужное. – Ева подошла сзади к человеку с сумкой и хлопнула его по плечу. При этом она встала так, чтобы его телом заслониться от мужчины и женщины за прилавком на случай, если бы этим двоим вдруг вздумалось расшалиться, и извлекла свой жетон. – Ты арестован.