Приз

— Пусть так — но это вопрос скорее морали, чем техники. То, что мы действительно хотели бы знать, — это мотивы, побуждающие вас идти на такой риск. Вы служите государству, которое на протяжении всей истории жестоко угнетало карескрийцев. А как ваши «друзья» вознаградили вас за проявленный на войне героизм?

Эти слова ударили Брима в грудь как метеор. Он не ожидал услышать ничего подобного. Хуже того — ему нечего было ответить. Нотром, не считая инсинуаций в адрес М-5, была абсолютно права. «Угнетение» — это еще очень мягкое определение того, что проделывала Империя с жителями Карескрийского сектора. И те душевные раны, что Брим получил лично, еще далеко не зарубцевались.

— Так как же, мистер Брим? — поторопила Нотром.

Брим потряс головой, отчаянно подыскивая какой-нибудь убедительный ответ — не отделываться же лозунгом из тех, что вбивали всем в голову во время войны. Он обвел глазами стол. Вот Гор-тон Роарн, воплощение беззастенчивого государственного террора. Вот Ханна Нотром, оголтелая лгунья и ханжа, известная всей галактике. Вот Хот Оргот, обманом строящий военные корабли в нарушение мирного договора. Вот Кирш Валентин, в котором нет ничего человеческого. И наконец, высокородный Роган Ла-Карн, бесхребетный прислужник Лиги, кретин, загубивший жизнь Марго Эффервик. Как выжидающе они смотрят на него, эти подонки цивилизации. Он мог бы возразить им патриотическими словесами — Вут свидетель, их достаточно придумано. Но он, как и эти люди, слишком хорошо знал, что это не правда. Потому-то они и пригласили его сюда! После промежутка, который показался ему целым метациклом, Брим перевел дыхание и ответил просто:

— Я не знаю, какие мотивы мною руководят.

— Вы с честью ответили на трудный вопрос, — сказала Нотром. — Мои поздравления, мистер Брим. Брим промолчал.

— Примерно такого ответа мы и ожидали, — продолжала она. — Вы не любите лгать — ни на службе, ни в частной жизни. В противном случае вам никогда не удалось бы окончить Академию Космогации. — Нотром положила руки на стол и подалась к Бриму, ввинчиваясь ему глазами в самую душу. — А что, если мы, сидящие за этим столом, гарантируем вам не только высокий уровень жизни, но и признание, которое вы заслужили? Что, если вы получите звание, соответствующее вашим талантам? Вилф Брим, неужели вы согласны оставаться незначительным штатским лицом, в то время как награду за вас получают другие?

— Подумайте об этом, Вилф, — вставил Оргот. — Ведь вы хотели бы снова стать офицером. Притом уважаемым во Флоте, а не таким, которого терпят только за его талант.

— Подумайте о будущем, Вилф, — подхватила Нотром. — Мы не избавляемся от заслуженных звездолетчиков, когда бой окончен, в отличие от Империи Грейффина. Вы видели Таррот и людей в военной форме на его улицах — их там любят, почитают и не порочат. Наши герои не работают уборщиками на камбузах космических лайнеров и не выпрашивают чашку кф'кесса у градгроутских монахов.

— Они не имеют дела с опасными лучевыми бурами и не должны терпеть грубости от наглецов вроде Краввина Таунсенда, — добавил Оргот.

— Мы можем осуществить ваши мечты, Вилф Брим, — соизволил наконец вымолвить Гортон Роарн. — Для этого нужно только одно: стать гражданином Лиги. Здесь и сейчас. — Он щелкнул пальцами, и в комнату вошел один из охранников, неся плащ Контролера с погонами провоста — Валентин носил то же звание. — Вот увидите, он будет отлично на вас сидеть. А в кармане, — добавил Роарн, и охранник предъявил тонкую золотую карточку, — вы найдете чек на положенное вам жалованье префекта, считая с момента вашего позорного увольнения в Гиммас-Хефдоне. — Квадратная физиономия министра на миг приняла почти дружелюбное выражение. — Всем уже ясно, Брим, что наши новые «Гантгейзеры» завтра превзойдут всех, в том числе и валериановский М-5. Согласитесь вы принять наше предложение или нет, на исход гонок это все равно не повлияет. Так как же?

Брим прямо-таки остолбенел. Спору нет — 06-лачники отлично знают, за какие веревочки дергать. Они в курсе всего, о чем он мечтал в своей жизни. Богатство, почести, мундир — даже гарантии на будущее. Но это не то богатство, не те почести и не тот мундир. Старая Империя Грейффина, конечно, далека от совершенства — Вселенная видит, как хорошо Брим знает ее недостатки, — но какой бы она ни была, это его родина. Все Контролерские мундиры во Вселенной не заменят ему поношенной синей куртки, которую ему пришлось сдать. Он заложил бы свою душу, лишь бы вернуть ее назад. Облачники не смогут его купить, потому что пользуются не той монетой. Нужные деньги чеканит только старая мерзавка Империя, и заменить их нечем.

— Не могу отказать вам в великодушии, — вымолвил наконец Брим, — но боюсь, что ваше предложение не для меня.

Все трое недоверчиво уставились на него.

— Вы отказываетесь от всего этого? — недоуменно спросил Оргот. — Но как это возможно?

— Один момент, адмирал. — Роарн побагровел от едва сдерживаемого гнева и зашевелил толстыми пальцами так, словно сжимал чью-то шею. — Что еще мы можем предложить вам, карескриец? Которое из ваших желаний мы просмотрели? Наше предложение как будто охватывает их все.

— Мне ничего больше… — начал Брим, но Нотром прервала его:

— Я почему-то с самого начала ждала от вас подобной глупости, Брим. — Голос ее сделался пронзительным. — А ведь вы видели, как все прогнило в вашем государстве, вы пострадали от преступной недальновидности ваших властей. Во имя Вселенной, за что вы еще держитесь в вашей издыхающей Империи?

Пока она говорила, ответ пришел к Бриму сам собой — простой, прямой и правдивый. Он помолчал, чтобы придать больше веса своим словам, и медленно поднялся, ухватившись за край стола.

— Вот что я скажу вам, Ханна Нотром. Как бы плоха ни была Империя Грейффина IV — а я знаю, что хорошего в ней мало, — она, даже гнилая насквозь, все-таки лучше того, что я наблюдал в вашей Лиге.

Оргот, еле сдерживая себя, тоже встал и посмотрел Бриму в глаза.

— Да знаете ли вы, от чего отказываетесь? Или вы полагаете, что ваша любимая Империя выдержит, когда Негрол Трианский снова займет свой трон?

— Довольно, адмирал, — буркнул Роарн, и его тонкие губы сложились в жестокую усмешку. — Как видно, мы предложили вам недостаточно сладкую конфету. Ну что же — наш молодой друг и союзник Роган Ла-Карн сейчас исправит эту оплошность. Роган, предъявите мистеру Бриму нашу последнюю приманку.

— К вашим услугам, генерал. — Ла-Карн подошел к выключателю и убавил свет, а после направился к небольшому возвышению в том углу комнаты, что был поближе к Бриму.

Брим оглянулся. У двери, через которую он вошел, теперь стояли два плечистых охранника, оба с грозными лучевыми пиками Шнеллера.

— Пусть эта дверь тебя пока не волнует, — сказал, ухмыляясь, Ла-Карн. — Глянь-ка лучше вот сюда. Может быть, как раз этот фактор решит дело в пользу моих друзей из Лиги. Знаешь — я готов отдать это тебе.

С этими словами он отдернул занавеску, и Брим ахнул в ужасе. В открывшейся нише ее пресветлое высочество, принцесса Марго Эффервик, баронесса Торондская, лежала нагая на куче подушек и томно курила тайм-траву, глядя перед собой полузакрытыми, пустыми глазами.

— Вступай в Лигу, Брим, — и она твоя, когда захочешь, — засмеялся Ла-Карн. — Мы же знаем, как вам хорошо было вместе.

Потеряв всякую власть над собой, Брим зарычал, как дикий зверь, сделал мощный прыжок, повалил Ла-Карна на пол, схватил за горло и принялся молотить головой о плиты пола. Кто-то сильным рывком поднял его на ноги, и Брим, слепой от ярости, накинулся на нового врага — но обнаружил, что душит не кого иного, как генерала Драммонда. Лицо Брима накрыли маской с каким-то прохладным веществом, от которого он мигом успокоился, а другие руки бережно, но решительно усадили его на стул. Придя в себя, Брим огляделся. Драммонд и еще восемь крепких ребят, все в полевой форме без знаков различия, склонились над безжизненным телом Ла-Карна — шея барона была вывернута под странным углом, из носа и рта сочилась кровь. Охранники у дверей валялись на полу, мертвые или без сознания. Оргот, Роарн, Нотром и Валентин сидели у стены, связанные и с кляпами во рту. Марго все так же лежала на подушках и курила, словно здесь никого, кроме нее, не было.