Галактический конвой

В оставшуюся часть вечера Бриму с Марго удалось лишь дважды коснуться руками, прежде чем — наконец-то! — почетный гость, в честь которого давался бал, соизволил отчалить. Вскоре после этого Ла-Карн пошел провожать депутацию торондских дворян, и Марго, неожиданно возникнув рядом с Бримом, взяла его за руку и втащила в какую-то маленькую, задернутую занавеской нишу. В следующее мгновение она уже была в его объятиях, жадно прижимаясь губами к его рту.

— Великая Вселенная, Вилф, — выдохнула она, — все оказалось куда тяжелее, чем я это себе представляла.

Брим молча кивнул, еще крепче прижимая к себе Марго и совершенно поглощенный теми потрясающими ощущениями, которые дарило ему ее тело.

— Гораздо тяжелее, — пробормотал он.

— Но по крайней мере мы можем поговорить и видеть друг друга, и… это… — Дыхание ее участилось. — Даже эти несколько украденных мгновений лучше, чем ничего.

— Да… Вселенная, да… — успел выговорить Брим, прежде чем Марго запечатала его рот поцелуями. Удары сердца громко отдавались в ушах, и он начинал уже терять контроль над собой, когда с той стороны занавески послышался взволнованный женский шепот:

— Ваше высочество, он вас ищет! Марго застыла, задыхаясь так, словно пробежала пять кленетов. Она зажмурилась на мгновение, потом сделала глубокий вдох и высвободилась из его объятий.

— До следующего раза, любовь моя, — сказала она, нахмурившись и вкладывая ему в руку кружевной платочек. — Вытри лицо — я всего тебя измазала. — С этими словами она выскользнула из ниши, и Брим остался один, если не считать аромата духов Марго и чувства безнадежного одиночества. Тряхнув головой, он тщательно стер с лица следы помады, спрятал платок в карман и вернулся в зал. Почти сразу же Марго появилась из какой-то гостиной, свежая, словно прибыла на бал только что. Глаза их встретились в последний раз — принцесса невесело подмигнула ему и подошла к Ла-Карну, стоявшему с группой офицеров в черных мундирах в дальнем конце зала. Пора было уходить.

Оторвав Бородова от толпы восторженных интеллектуалов, Брим схватил свою форменную куртку и забрался за медведем в лимузин. Его ждала еще одна неизбежная пирушка и наконец огромная — на медведя — кровать в содескийском посольстве, где он и провел весь остаток ночи.

На следующее утро Брим сердечно распростился с Бородовым и другими знакомыми медведями. К этому времени у него сложилось странное представление о том, как спят — или, точнее, не спят — на Содеске. Все медведи, с которыми он когда-либо имел дело, или без устали работали, или так же без устали кутили, не оставляя времени ни на что другое.

От Зимней колоннады его везли в космопорт двое дородных медведей-гвардейцев — они вели массивный «РиЛЛ-15» сквозь утренние пробки словно детскую игрушку. Всю дорогу Брим то задремывал, то просыпался и так же сонно решил про себя, что в целом поездка удалась. Во всяком случае, встреча с Грейффином IV навсегда останется ярким событием в его жизни, да и Императорский Крест — это не безделушка. Брим сунул нос в надушенный платочек Марго. Он получил заверения в ее любви, хотя начал испытывать сомнения в благополучном исходе их отношений, только сейчас представив себе, какую цену приходится платить за это Марго.

Когда длинный глайдер плавно затормозил у трапа ожидавшего его пакетбота, Брим заметил еще один лимузин, припаркованный неподалеку. Он пожал плечами — мало ли кого можно встретить на этих спецрейсах — и поблагодарил улыбавшихся содескийцев, отворивших дверь и подавших ему вещмешок. Их глайдер развернулся почти на месте и устремился обратно в город, а он подошел к трапу, и только тут знакомый уже голос окликнул его из приоткрытого окошка второго лимузина.

— Брим, потерпите мое присутствие еще немного; я не слишком задержу вас. — Это был, разумеется, Ла-Карн.

Нахмурившись, Брим опустил вещмешок на нижнюю ступеньку трапа и, напрягшись в ожидании возможного подвоха, подошел к лимузину. Ла-Карн отворил дверцу и вышел ему навстречу. Они встретились на полпути; ни тот, ни другой не протянули руки.

— Выслушайте меня, — с серьезным видом произнес Ла-Карн. — Это не займет много времени, ибо — мягко выражаясь — я в таком же восторге от вашего общества, как вы — от моего.

— Игра ваша, — спокойно ответил Брим. — Что вы хотели сказать?

— Совсем немного, — сказал Ла-Карн после недолгой паузы. — Я не могу позволить вам улететь отсюда в заблуждении, будто я совершенно не замечаю той боли, что причинил вам вчера на балу. Напротив, я вполне понимаю вашу неприязнь ко мне. Доведись нам поменяться местами, и я, возможно, ощущал бы по отношению к вам то же самое. — Он поморщился, потом дотронулся до руки Брима и посмотрел ему в глаза. — Я не могу обнадежить вас чем-нибудь в отношении моей жены, но по меньшей мере вы должны знать условия, на которых она согласилась на этот брак, и причины, по которым ее любовь все еще принадлежит вам.

— Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите-, барон, — заявил Брим с бесстрастным лицом, хотя внутри у него все бушевало как в гравитационный шторм.

Ла-Карн криво улыбнулся и продолжал так, словно ничего не слышал:

— Это верно, как верно и то, что я не могу винить вас за ваши чувства — Марго замечательная женщина, клянусь Вселенной. Порой мне кажется, я мог бы даже полюбить ее, не будь на горизонте ВАС… — Барон развел руками. — Вот так-то, лейтенант Вилф Анзор Брим, любовник моей жены. От меня тут ничего не зависит. — Он повернулся, чтобы уходить, но задержался на мгновение и упер палец в грудь Бриму. — Возможно, в предстоящие годы вы и не всегда будете считать так, но вы и впрямь счастливец.

— А вы, барон, — тихо ответил Брим, — благородный человек. — Более подходящих слов он просто не нашел.

Баронский лимузин давно уже скрылся из вида, а Брим все стоял у трапа, слепо глядя на пустую дорогу. Почти сразу же после старта он ушел к себе в каюту и не показывался оттуда до стыковки с «Непокорным» — ровно два дня. И все это время в его мозгу звучали безнадежные слова Ла-Карна: «…мне кажется, я мог бы даже полюбить ее, не будь на горизонте ВАС…» В одиночестве тесной каюты Брим чувствовал себя все более виноватым, особенно когда до него дошло, что Марго, должно быть, часто ощущает себя такой же одинокой и несчастной. Он вспоминал их неудачную попытку заняться любовью на заднем сиденье лимузина, когда им пришлось тратить драгоценное время на этого козла Сагбута. И позже — несколько украденных часов в ее спальне, когда им все время приходилось гнать от себя сон… И это все, чем они могли похвастаться за последний год, если не считать нескольких поцелуев в пустой кладовке. Брим тряхнул головой. Если ему приходилось так тяжело, как же приходится ей? Чего он действительно хочет для этой замечательной женщины, которая любит его: неужели жизни, полной разочарования и огорчений? Брим схватился за уши и изо всей силы дернул. Что, во имя Вселенной, пытается он делать?

Задолго до того как на гиперэкранах маленького пакетбота возникли огромные вращающиеся «колеса» конвоя, с которым шел «Непокорный», Брим принял решение выйти из этого проклятого любовного треугольника, который, он знал, сам же и сотворил.

Оказавшись на борту «Непокорного», Брим узнал, что, хотя большинство вспомогательных эскадр Лиги вышли со своих баз, основные силы Кабула Анака упрямо остаются на Тарро. Во время перехода к Гелику сделалось совершенно ясно, что Облачники собирают все свои наличные корабли для решающего удара. За всю дорогу конвой подвергся всего трем нападениям — пустяки по сравнению с былой активностью неприятеля.

И что еще интереснее, секретные сводки показывали, что за последние дни не отмечено ни одного прямого нападения невидимок на корабли Имперского Флота. Похоже, Облачники завершили наконец подготовку их экипажей. В воздухе буквально висела тревога, и Брим нутром ощущал, что очередной этап его жизни подходит к концу.

«Непокорный» заходил на посадку, когда экипаж оповестили, что база официально приведена в состояние полной боевой готовности. Когда Брим зарулил на гравибассейн и выключил пульт, пришло известие, что корабль вывели из группы сопровождения конвоев, переподчинили непосредственно командованию Космофлота и назначили в шестнадцатую сводную группировку по обороне Гелика, которая вот уже две недели формировалась в зонах HI и К24-29. Впрочем, это никого особенно не удивило. Не только нападения Облачников, но и поток конвоев на Гелик заметно уменьшился. Теперь Аталанта использовала все накопленные запасы для снабжения защищающих ее флотилий, ряды которых с каждым днем пополнялись продолжающими прибывать кораблями.