Книга Бытия

(Перемещайся! Перемещайся!)

На лице мастера читается короткое замешательство. Потом удивление и очень скоро — очарованность.

Мир сотрясается и замедляется. Но самые сильные толчки не прекращаются. Червь оставил Умдалу далеко позади; Умдала с геометрически правильными рядами деревянных срубов, Умдала с эстуариевыми[4] топями. Червь струится вперед, к северу, рассекая волны, которые здесь из-за мощных порывов ветра, гуляющего на океанских просторах, и вращения мира вздымаются невероятно высоко, поскольку в этом месте устье расширяется, сливаясь с дикими и зловещими солеными водами, куда еще никто не осмеливался заплывать.

Ты, маленькая бедная девочка, уже насквозь промокшая от брызг, скорчилась в утробе Червя, борясь с тошнотой.

И ты помнишь, как долго ты сюда добиралась. Как долго, от самого Гинимоя. И как за это время развернулся гобелен.

Волны пробудили другое воспоминание — воспоминание о диком шторме в водном мире островов много «лун» назад.

Откуда это воспоминание?

— Червь?

— Что?

— Я могу находиться здесь и еще в другом месте одновременно! Я могу быть сразу во многих местах! Ты пытался убить меня в храме времени. Нет, не так! Ты убил меня. А то, что происходит теперь, — это то, что случилось бы, если бы ты меня не убил. Это то, что было-бы-возможно. Но это происходит так, как происходило бы на самом деле.

О, какие это огромные возможности! Они могли бы действительно реализоваться. Ты уверена в этом. Но что тогда стало бы с остальными твоими сущностями? Они были бы потеряны? И ты была бы потеряна?

— Ты хорошо себя чувствуешь. Йалин?

— Конечно нет! Я чувствую, будто разблевываю все свои кишки по твоим.

— Никудышный из тебя моряк, однако!

— Но это не плавание! Это твоя безумная выходка. Долго еще?

— Как только доплыву до того места, где я бывал раньше. Скоро, скоро.

Голова Червя покачивается на гребнях волн. Брызги летят в открытую пасть.

Внезапно движение прекращается. Червь расслабляется.

— Мы прибыли?

— Йалин! Здесь начало! Начало сожжения умов! О, свет, какой невыносимый свет! Умирание! Здесь образуются линзы Ка. Какая сила — вымести все звезды! А я не могу защитить, не могу укрыть!..

— Червь! Крик.

Бежать! Проложить путь назад. Перемещайся, перемещайся!

Завалившись на тебя, гора Мэрдолак сломал тебе ногу. И пока не срослась кость, тебе пришлось задержаться в храме, поглощая гурманские кушанья. Пэли задержалась вместе с тобой. Креденс пришла с повинной.

Вы задержались немного дольше, принимая участие в синхронном и периодическом обрядах. К тому времени как повсюду напечатали «Книгу Звезд», вы были слишком глубоко погружены в обряды Бытия, чтобы мчаться прочь. Кроме того, гильдия реки с большим удовольствием сцапала бы вас.

И спустя несколько десятков недель, когда ты входила в очередной транс в синхронном обряде, разразилось Сожжение умов…

Шуши и Целия спасли тебя от удушения; а Креденс пропала. Она возвратилась в Барбру. Чтобы добиться благосклонности гильдии реки, она не только рассказала, где ты находишься — она выдала всю тайную схему распространения «Книги Звезд» от Тамбимату до Умдалы.

Гонец, явившийся предупредить об опасности, лишь чуть-чуть опередил охрану с Донной во главе. С Пэли и Пира-па вы бежали из храма. Папа, конечно, бежать не смог. Так, бегством по лесу и джунглям, закончилась твоя дружба с барбрианскими культйстами.

Как сообщалось в новостном листке Аджелобо, Донна сожгла дотла тайный храм. Был ли в момент сожжения внутри папа Мэрдолак, история умалчивает…

На борту «Красотки Джилл», пришвартованной в Гинимое, ты и рта не раскрывала, чтобы похвалиться. Ты обвиняла Стамно в измене делу издания книги. Ты обвиняла гильдию реки в том, что они привезли его в Пекавар, чтобы подкупить тебя. Ты была потрясена. Ты горько сожалела. Донна верила тебе.

Наконец наступает момент Сожжения умов. Когда Червю пришел конец, он свернулся во времени и пространстве, защиты у тебя больше нет.

И Божественный разум бесстрастно лишает тебя жизни. Даже не в отместку за погубленные розы. Это больше похоже на то, как алчущие мыши-пираньи яростно поглощают, все живое, что попадается у них на пути…

Ты стоишь наверху Шпиля в Веррино, глядя вниз. на город и реку и вспоминая, как ты увидела эту панораму в первый раз.

Вдруг внизу вместо Веррино появляется чаша долины. Фермы, леса, озера и чужой город (уже не такой чужой) — все это в огромном кольце скал.

Тонкий и горячий солнечный луч ослепительно сверкает сквозь красный туман другого солнца как источник жизни, светящийся в желтке яйца. Живое семя на самом краю желтка. Есть еще третье солнце, оно сочного желтого цвета. И еще есть луна цвета слоновой кости.

Внутренний свет ослепляет вселенную. Червь все корчится и корчится. Сожжение умов!

— И в качестве свадебного подарка, дорогая Под, — обещает маленький круглолицый старикашка, — я сплету для тебя величайший из всех миражей!

Ты на самой верхней площадке башни мастера Алдино. Плиты, выложенные прежним владельцем, спиралью расходятся от открытого лестничного колодца, все они расписаны разными знаками, порядком облупившимися, но еще достаточно различимыми. Круглый бортик ограждения слишком низкий, чтобы ты могла чувствовать себя здесь в безопасности. Он тебе едва по пояс высотой. Внизу, прямо под площадкой, — дерн. Дальше зубчатые скалы постепенно снижаются. На север от башни они спускаются к темнеющему морю. На юге обрушиваются в долину. Цепи холмов тянутся к западу и к востоку. Эта башня, расположенная на самой острой скале из всей цепи, повисает в воздухе, как будто балансируя на лезвии топора.

По крутому южному склону спускается извилистая тропа; с северной стороны спуска нет. Далеко в стороне, за пологими южными отрогами скал, лежит гавань Омфалы.

Деревянный конус на сваях покрывает башню сверху, как шляпа. Проходя через систему желобов, в чаны внизу сливается дождевая вода. Один из этих чанов периодически подогревается — когда на небе нет облаков — при помощи хитроумного зеркального устройства в стене, которое посредством часового механизма отслеживает движение Близкого солнца и улавливает его лучи. Таким образом, в жилые помещения самотеком подается горячая и холодная вода. И это не единственное удобство. Башня сама по себе неплохое жилище; хотя, надо сказать, чтобы спуститься за чем-нибудь в долину и подняться обратно, требуется немало усилий. Если бы скалы были более отвесны, можно было бы устроить подъемный механизм при помощи веревки с люлькой на конце. В башне уже жили две другие жены мастера и множество мальчиков-слуг — будущих мудрейших. Поэтому кроме Алдино там было с кем общаться.

Он широким жестом указал в долину, едва не потеряв равновесие:

— Сегодня после полудня Омфала предстанет тебе в любом обличье, какое ты только пожелаешь. Хм, в пределах разумного.

А ночью, в опочивальне, он облачится для Под в лучшее тело из арсенала своих иллюзий.

— Пока еще старый Алди не слишком пьян, чтобы сосредоточиться, — сказала старшая жена Лотия, чтобы поддразнить или из вредности.

— Выбирай, моя дорогая! Выбирай любой из тех миров, что ты видишь вдали! Мы дадим возможность славному народу Тума с часок побродить по улицам другого мира, пусть подивятся. Э… я надеюсь, остальные мудрейшие не рассердятся. Однако с чего им сердиться? Мы здесь все друзья, в известной степени. И сегодня моя третья свадьба. Это вполне в рамках привилегий.

— Другие мудрейшие пригашены на нашу свадьбу?

— Может быть, кое-кто и заглянет. — Он указал дрожащим пальцем на резную шишечку отдаленной башни на востоке. — Возможно, мастер Летучих башмаков составит нам компанию. Будем надеяться, что это его не сильно затруднит. Он положил глаз на Лотию, а мое внимание в этот вечер будет направлено лишь в одну сторону, а, Подви?

4

Эстуарий — часть устьевого взморья в виде глубоко вдающегося в сушу залива, сформированного при воздействии приливных явлений. Эстуариевый берег — берег, изрезанный воронкообразными заливами.