Страница 72 из 116
Пока он вез свою тележку с покупками на улицу, Кэтрин оплачивала чек. Затем нагнала его, и они вместе направились по тротуару в том направлении, которое указывал Винсент.
– В Нью-Йорке в декабре всегда так холодно?
– Да, часто.
– Я совсем замерзла.
«В самом деле? А кажетесь такой горячей».
– А куда мы идем? – спросила Кэтрин, немного замедлив шаг и оглядываясь по сторонам в поисках каких-либо надписей. Она прищурилась из-за сильного солнечного блеска, отражавшегося от оконных стекол. Затем остановилась и занесла несколько слов в блокнот, произнося вслух то, что записывала:
– Преступник совсем недавно находился на Шерман-стрит в Гринич-Виллидж. – Прищурившись, она оглянулась по сторонам. – Прошел вверх по переулку между Шерман-стрит и Бэрроу… – Взгляд на Винсента. – С какой стороны улицы расположен переулок? С северной или южной? Мне нужно быть предельно точной.
А, она тоже дотошная, как Дункан.
Он на мгновение задумался, потеряв ориентацию скорее из-за голода, чем из-за холода.
– С юго-восточной.
Она взглянула к себе в блокнот и рассмеялась:
– Не могу разобрать то, что написала, так дрожит рука. Этот холод явно не по мне. Не дождусь, когда же наконец вернусь в Калифорнию.
«Долго тебе придется ждать, миссис…»
Они вновь ускорили шаг.
– У вас есть семья? – спросила вдруг Кэтрин.
– Да. Жена и двое детишек.
– У меня тоже двое детей. Сын и дочь.
Винсент кивнул. Его интересовало только одно: сколько лет дочери.
– Этот переулок? – спросила она.
– Да. Вот сюда он и побежал.
Толкая перед собой тележку, Винсент направился в переулок, который вел к их любовному гнездышку, к заброшенному зданию. У него началась весьма болезненная эрекция.
Винсент сунул руку в карман и сжал рукоятку ножа. Нет, он не сможет убить ее. Но если она начнет сопротивляться, он будет вынужден защищаться.
«Режь по глазам…»
Это неприятно, но вряд ли сложно. Ему ведь все равно нравится, когда женщины лежат лицом вниз.
Они шли все дальше в глубь переулка. Винсент оглянулся и увидел здание на расстоянии пятидесяти или сорока футов.
Кэтрин снова остановилась и вынула блокнот. Она произносила вслух то, что записывала:
– Переулок проходит за шестью, нет, семью жилыми домами. Он покрыт асфальтом. Преступник бежал сюда, направляясь на юг.
Она снова надела перчатки на свои дрожащие пальцы, заканчивавшиеся ногтями, покрытыми коричневато-красным лаком.
Винсента снедал голод. Ему казалось, что он умирает. Мокрой от пота рукой, тяжело дыша, он схватился за нож.
Она снова остановилась.
«Ну же! Бери ее».
Он начал доставать нож из кармана.
И вдруг с противоположного конца переулка раздался оглушительный рев сирены. Потрясенный, Винсент оглянулся.
И в то же мгновение почувствовал на затылке дуло пистолета.
– Руки! Ну! – крикнула агент Дэнс. И схватила его за плечо.
– Но…
– Ну!
Она еще сильнее вдавила пистолет ему в затылок.
«Нет, нет, нет!» Винсент отпустил нож и поднял руки.
Что происходит?
Рядом с ними остановилась полицейская машина, за ней следовала вторая. Оттуда выпрыгнули четыре громадных копа.
«Нет… О нет…»
– Лечь на землю лицом вниз! – скомандовал один из них. – Ну, живо!
Винсент не мог пошевелиться, настолько велико было потрясение.
Дэнс отошла в сторону, и полицейские толкнули Винсента на землю.
– Я ничего не сделал! Ничего не сделал!
– Эй ты! – крикнул один из копов. – Ложись на свое жирное пузо!
– Земля холодная и грязная! И я ничего не сделал!
Они повалили его, и один из них надавил на него коленом. Винсент захрипел, задыхаясь.
Снова как тогда, с Салли Энн.
«Эй ты, жирная свинья, не смей двигаться! Мерзкий извращенец!..»
«Нет, нет! Нет!»
Его ощупывали сразу несколько полицейских. Винсент ощутил резкую боль, когда его руки завели за спину и надели на них наручники. Его обыскали, вывернули все карманы.
– Есть документы и нож.
Все точно так же, как и пятнадцать лет назад.
– Я ничего не сделал! Что все это значит?
– Мы очень хорошо вас слышали, – сказал один из полицейских, обращаясь к Кэтрин. – Вам не нужно было следовать за ним в переулок.
– Я боялась, что он может сбежать. Я должна была оставаться с ним до последнего.
«Что происходит?» – думал Винсент.
Кэтрин взглянула на полицейского и кивнула на Винсента:
– Он неплохо справлялся со своей ролью до тех пор, пока мы не зашли в кафе. Как только мы сели за столик, я почти сразу поняла, что он лжет.
– Нет, вы с ума сошли. Я…
– Ваша интонация и выражения не соответствовали друг другу и все вместе – жестам, из чего я сделала вывод, что беседа со мной для вас вовсе не главное. У вас был какой-то другой план. Вы пытались манипулировать мной с какой-то определенной целью… Каковая, как оказалось, состояла в том, чтобы затащить меня в переулок.
Затем Кэтрин объяснила, что, оплачивая чек, она вытащила из кармана телефон и нажала кнопку вызова детектива, с которым работала. Кратко сообщила ему свои выводы и попросила прислать полицию в переулок. Телефон, спрятанный под блокнотом, работал все это время.
Вот почему она вслух повторяла названия улиц. Она сообщала им, в каком направлении ехать.
Винсент посмотрел на ее руки. Кэтрин перехватила его взгляд и подняла ручку, которой писала.
– Да, совершенно верно, мой пистолет.
Он оглянулся на остальных полицейских:
– Не понимаю, что тут вообще происходит. Херня какая-то.
– Послушай, почему бы тебе не поберечь дыхание, – ответил один из них. – Незадолго до того, как она связалась с нами, мы получили сообщение, что один из людей, возможно, причастных к нападению, снова находится в районе Гринич-Виллидж с продуктовой тележкой. Толстый парень. Белый.
«Ее зовут Салли Энн, толстяк. Она убежала, вызвала полицию и все про тебя рассказала».
– Это не я! Я ничего не сделал. Вы ошибаетесь! О, как вы ошибаетесь!
– Ага, – заметил один из полицейских с улыбкой, – нам часто приходится слышать подобное. Пошли.
Они подняли Винсента и грубо потащили в машину. В голове у него звучал голос Джеральда Дункана:
«Извини. Я тебя постоянно подвожу. Я перед тобой в долгу. И должен с тобой расплатиться…»
И душа толстяка Винсента Рейнольдса стала твердой, как броня. Он решил: что бы они ни делали с ним, он не предаст своего друга.
Крупный мужчина в наручниках, с фигурой, напоминающей грушу, сидел у главного окна в лаборатории Линкольна Райма.
Сопоставление его водительских прав с данными управления автомобильным транспортом показало, что зовут его вовсе не Тони Парсонс, а Винсент Рейнольдс, что проживает он в Нью-Джерси, что ему двадцать восемь лет и что работает он оператором по компьютерной обработке текстов на полудюжину разных учреждений. Никаких особых сведений о нем в них дать не смогли, за исключением тех, что обычно предоставляются в резюме. Его охарактеризовали как исполнительного, хотя крайне незапоминающегося сотрудника.
Со смесью злобы и растерянности Винсент переводил взгляд с пола на окружавших его полицейских: Райма, Сакс, Дэнс, Бейкера и Селлитто – и обратно на пол. За ним не числилось никаких приводов в полицию, штрафов и правонарушений, а обыск его жалкой квартирки в Нью-Джерси не дал никаких доказательств связи с Часовщиком. А также никаких свидетельств наличия возлюбленных, друзей или родителей. Полицейским удалось обнаружить лишь письмо, которое он писал сестре в Детройт. Селлитто получил ее номер от мичиганской полиции и сразу же позвонил. Он услышал автоответчик, на котором он оставил просьбу перезвонить ему.
Винсент работал в ночь понедельника во время убийств на пирсе и на Сидар-стрит, но с тех пор взял выходные.
Мэл Купер направил его фоторобот электронным письмом Джоанне Харпер в мастерскую. Она ответила, что он действительно напоминает человека, заглядывавшего к ней в окно, тем не менее полной уверенности у нее нет из-за солнечного блеска, грязных окон в мастерской и его темных очков.