Холодная луна

– Он такой милый, – отозвался Купер, меняя перчатки.

Криминалист что-то пробурчал. Слово «милый» явно не входило в лексикон Линкольна Райма.

Зазвонил телефон Селлитто.

– Береговая охрана и наши водолазы пока не нашли никаких тел. Продолжается проверка списков находящихся в розыске лиц.

Вслед за этим появился фургон с материалами с мест преступления, обследованных Амелией Сакс. Том помог перенести все необходимое в лабораторию.

Бейкер и Купер втащили завернутый в пластик металлический брус.

Орудие убийства…

Офицер из группы осмотра места преступления протянул документы о передаче материалов следствия Куперу, и тот их подписал. После чего распрощался со всеми. Райм не обратил на него никакого внимания. Он смотрел на материалы. Ради этого мгновения он и жил. После инцидента, во время которого он повредил позвоночник, его страсть – можно сказать, даже патологическая привязанность – к интеллектуальным схваткам с преступниками нисколько не угасла, а материалы, получаемые с места преступления, были как раз тем полем, на котором велись его главные сражения.

Райм предвкушал нечто в высшей степени интригующее.

Но в нем пробудилось и что-то похожее на чувство вины. Ведь он не испытал бы подобного восторга, если бы кто-то другой не стал жертвой чудовищного преступления, кто-то не потерял бы своих близких: жертва на пирсе, Теодор Адаме, их семьи, друзья. Да, конечно, Райм чувствовал угрызения совести. Тем не менее он обладал умением отодвигать в сторону свое ощущение трагедии. Многие называли Райма холодным, бесчувственным, и он не спорил. Но те, кто достигает выдающихся результатов в своем деле, добиваются этого только благодаря тому, что ряд черт счастливым образом сочетаются в их характере. Так и у Райма острый, проницательный ум, невероятная настойчивость, упорство, целеустремленность соединились с эмоциональной отстраненностью – ценнейшим качеством лучших криминалистов.

Когда прибыл Рон Пуласки, Райм пристально рассматривал коробки. Райм познакомился с ним, когда парень только что поступил в полицию. Их встреча произошла всего год назад – и Пуласки уже был женат и имел двоих детей, – но Райм прозвал его про себя «парнишкой».

– Я знаю, что Амелия кого-то там задержала, но, если это не преступник, я не желаю тратить на него время, – провозгласил Райм. – Давайте исходить из того, что задержала она не преступника. – И, обратившись к Пуласки, добавил: – Опиши мне место преступления. Начнем с первого, с пирса.

– Хорошо, – отозвался Пуласки и, запинаясь, начал описание: – Пирс расположен примерно у Двадцать второй улицы на реке Гудзон. Он протянулся в реку на пятьдесят два фута и возвышается над поверхностью воды на восемнадцать футов. Убийство…

– Значит, тело все-таки нашли?

– Видимо, нет.

– Значит, ты хотел сказать «предполагаемое убийство»?

– Да, конечно, сэр. Предполагаемое убийство имело место на дальнем конце пирса, то есть на его западном конце между шестью часами вечера и шестью утра. Док в это время был закрыт.

Улик минимум: ноготь, возможно, мужской, кровь, которую Мэл Купер проверил и подтвердил, что она человеческая, АВ положительная, что означало, что в ее плазме присутствовали белки-антигены А и В, а анти-А и анти-В отсутствовали. Кроме того, он также обнаружил отдельный протеин Rh. Сочетание антигенов АВ с протеином Rh являлось свидетельством того, что у жертвы была третья, самая редкая, группа крови, которую имеют всего лишь три с половиной процента населения. Дальнейшие тесты подтвердили, что погибший был мужчина.

Кроме того, удалось выяснить, что он был уже не молод, давно имел проблемы с сердцем, так как принимал антикоагулянт для разжижения крови. Следов других медикаментов или указаний на какие бы то ни было инфекционные или другие заболевания обнаружено не было.

Отсутствовали и какие-либо следы обуви, автомобильных покрышек, отпечатки пальцев.

Амелия подобрала также кусок цепи, ограждавшей пирс. Купер изучил края на обрыве и пришел к заключению, что преступник, чтобы пройти к доку, воспользовался стандартным инструментом для резки металлической проволоки. По отметинам, конечно, можно с достаточной точностью определить инструмент, только это слабое утешение при полном отсутствии других следов.

Райм внимательно просмотрел фотографии места преступления, в особенности узор, который образовывала кровь, стекавшая с пирса. Он предположил, что жертва висела на краю опалубки на уровне груди, отчаянно пытаясь удержаться. Человек просовывал пальцы в пространство между планками. Следы ногтей свидетельствовали, что в конце концов он все-таки сорвался. Райм задался вопросом, сколько времени рядом с несчастным находился его убийца.

– Ну что ж, теперь расскажите мне о втором месте.

– Второе убийство произошло в переулке рядом с Сидар-стрит у Бродвея. Переулок пятнадцать футов шириной, сто четыре фута длиной, покрыт булыжником и заканчивается тупиком.

Тело, вспомнил Райм, находилось на расстоянии пятнадцати футов от входа в переулок.

– Время наступления смерти?

– По меньшей мере за восемь часов до обнаружения трупа. По словам врача. Тело совсем окоченело, поэтому потребуется определенное время, чтобы сделать более точные выводы. – Молодому полицейскому мешало стремление говорить в стиле официального отчета.

– Амелия мне что-то сообщала по поводу запасных дверей и пожарных выходов в переулок. Кто-нибудь из вас спросил, во сколько они запираются на ночь?

– Три здания там принадлежат коммерческим организациям. Два из них запирают свои служебные двери в восемь тридцать, а одна – в десять. А третье – правительственное административное здание. Дверь в нем запирается в шесть. В десять производится вечерний вывоз мусора.

– Когда было обнаружено тело?

– Около семи утра.

– Итак, значит, жертва в переулке была мертва уже примерно часов восемь, последняя дверь была заперта в десять, и вскоре после этого вывезли мусор. Следовательно, преступление имело место где-то между десятью пятнадцатью и одиннадцатью вечера. Как обстоит дело с машинами?

– Я составил список номеров всех машин в радиусе двух кварталов. – Пуласки вытащил громадный блокнот, напоминавший подарочное издание «Моби Дика».

– Что, черт возьми, там у тебя такое?

– Я вписал сюда характеристики всех стоявших там автомобилей. Может оказаться полезным. Точное место стоянки, подозрительные детали.

– Пустая трата времени. Нам нужны только номера, чтобы установить имена и адреса владельцев, – прокомментировал Райм. – Проверить базы данных. Нас не должно интересовать, кому нужен был кузов или у кого лысая резина… Ну что?

– Что?

– Просмотрел номера?

– Нет еще.

Купер вошел в Интернет, решив не откладывать то, что можно сделать немедленно. Никакого криминала ни на одном официальном владельце машин, находившихся неподалеку от места преступления, не обнаружилось. По просьбе Райма он также проверил, не было ли выписано каких-либо штрафных талонов за нарушение правил парковки в той местности во время, близкое ко времени убийства. Не было.

– Ладно… Мэл, введи имя жертвы. Есть ли какой-либо криминал на него?

На Адамса никакого явного криминала не было, и Пуласки вспомнил то, что говорила его сестра: у него не было врагов и никаких проблем в личной жизни, результатом которых могло бы стать убийство.

– Но почему в качестве жертв выбираются именно эти люди? – спросил Райм. – Случайно?.. Я знаю, Дельрей занят, тем не менее вопрос очень важный. Позвоните ему и попросите проверить Адамса. Пусть посмотрит, есть ли у них что-нибудь на него.

Селлитто позвонил в ФБР и пробился к Дельрею, который был в ужасном настроении из-за «чертовой трясины» – финансовой аферы, расследование которой ему поручили. Тем не менее он сразу же по их просьбе просмотрел базы данных и дела, находившиеся в работе. По Теодору Адамсу не отыскал ничего.

– Ладно, – провозгласил Райм, – пока мы не нашли никаких свидетельств противоположного, будем считать, что имеем дело со случайными жертвами маньяка. – Прищурившись, он взглянул на фотографии. – Где, черт возьми, часы?