Синева небес

В тот день Фудзио следил за домом Нагаты до половины девятого, а потом все-таки уехал. Его грызла досада от того, что ему так и не удалось добиться своего и сомнения остались не разъясненными.

Что-то было не так, но что именно, Фудзио пока не понимал.

На другой день Фудзио снова приехал сюда около одиннадцати утра. Он был исполнен решимости проникнуть в этот наглухо запертый, словно нежилой, дом — и предпринял соответствующую подготовку. Фудзио остановил машину, надел на себя фирменную кепку с маркой фирмы, выпускающей мотоциклы, которую стащил у Сабуро, и специально заткнул за пояс полотенце. Он намеревался изобразить из себя простого крестьянского парня.

Фудзио надавил на кнопку дверного звонка. В прихожей стояла Мертвая тишина, и ему даже подумалось, что этот дом опустел уже Давно. Он подождал минуты две. Тишина.

— Никого нет, что ли?… — пробормотал Фудзио.

Но тут в глубине дома послышалось какое-то движение. Шаги становились все громче и переместились в прихожую; несмотря на отсутствие дверного глазка и камеры наружного наблюдения, дверь решительно распахнули. Фудзио даже вздрогнул.

Дверь отворила та самая женщина, которая забирала доставленный арбуз. На ней белая блузка и пепельно-серая юбка с каким-то орнаментом. Выглядела она лет на пять старше доктора Нагаты.

— Вы хозяйка дома? — спросил Фудзио.

— Да.

— Извините за беспокойство. Я представитель аграрного кооператива «Миура». — Вчера ночью, лежа в постели, Фудзио обдумал, что будет говорить. — Я пришел по поводу доставки фруктов.

Женщина внимательно посмотрела на Фудзио и сказала:

— Проходите.

— Спасибо, — разговор принимал оборот, которого он вовсе не ожидал. Фудзио не был не готов к тому, что его пригласят в дом. Однако отступать было поздно.

Он проследовал за хозяйкой в обставленную по-европейски гостиную. Здесь имелся отделанный мрамором камин, тяжелый диван, больше соответствующий кабинету директора какой-нибудь фирмы. Примечательностью гостиной был стоявший в углу стеклянный шкаф высотой под самый потолок, по-видимому, сделанный на заказ. В шкафу размещалась коллекция кукол.

Кукол было довольно много — двадцать или тридцать. Среди них были и европейские, и японские. Фудзио ощутил, что под их взглядами у него по спине забегали мурашки.

— Какие красивые куклы! — восхитился Фудзио, не зная, что еще сказать. На самом деле он с детства терпеть не мог кукол. Они напоминали ему трупы. Когда Фудзио был маленьким, он крал куклы у старшей сестры, вырывал им волосы, отламывал ноги и руки и выбрасывал в сточную канаву. Когда сестра, обнаружив пропажу, начинала плакать, мать объясняла ей: «Ты, наверное, слишком любишь кукол, вот брат и ревнует».

Столько кукол Фудзио видел только в детстве. В лавках и универсальных магазинах кукол еще больше. Но те, стандартные, с конвейера куклы не похожи на людей, поэтому не так противны. А здесь были собраны куклы, изготовленные индивидуально, каждая из которых словно вынимала душу своим пристальным и высокомерным взглядом.

Это было вызывающе. Невежливо так пристально, без разрешения смотреть на человека! Фудзио ощутил нестерпимое желание сжечь всю коллекцию.

— Наверное, это очень дорогие куклы? — Фудзио наконец-то нащупал безопасную тему для разговора и старался от нее не отклоняться.

— Да, я долго собирала эту коллекцию.

— А дети у вас есть?

— Нет, детей у нас нет.

— Наверное, куклы заменяют вам детей?

— Наверное.

Сказав это, женщина внезапно рассмеялась. До той минуты по ее лицу не проскользнуло и тени улыбки. Однако в ее смехе было что-то неестественное. Ведь ничего смешного никто не сказал, но женщина, внезапно щелкнув каким-то внутренним переключателем, словно заставила себя засмеяться. От этой резкой смены настроения у Фудзио опять пробежал мороз по коже.

— Видите ли, мы создали в нашем кооперативе специальную систему доставки потребителям свежих фруктов, — прошлой ночью Фудзио придумал даже форму договора с вымышленным кооперативом и, перед тем как ехать сюда, специально сделал бланк в ближайшем копировальном центре.

— Сейчас есть множество фирм, доставляющих во все уголки Японии груши, персики, арбузы и другую продукцию известных сельскохозяйственных предприятий, — слова легко и непринужденно слетали с языка. — Однако кооператив, занимающийся исключительно фруктами и бахчевыми культурами, — это нечто новое. Полуостров Миура славится не только арбузами, здесь прекрасные мандарины, киви, дыни, груши — да много чего еще. Дело в том, что у фруктов разный вкус, в зависимости от того, где они выращены. Поэтому представители самых известных фирм, обсудив ситуацию, решили доставлять продукцию гарантированно высокого качества Конкретным покупателям. Придорожных магазинов, торгующих арбузами, сколько угодно, но где арбузы вкуснее — понять невозможно. Допустим, вы купили арбуз по дороге, везете его домой на машине, но он может треснуть, разбиться, потом надо тащить эту тяжесть в квартиру. А вот фирма по доставке привезет продукцию в Удобное для покупателя время и место, и вы насладитесь вкусом только что собранных свежих фруктов и бахчевых. Фудзио заранее обдумал все, что нужно говорить.

— Интересно… — протянула жена Нагаты, держа в руках бланк договора, в который были вполне правдоподобно вписаны различные данные: ежемесячный взнос — пять тысяч иен и т. д. Но женщина, похоже, и не собиралась его читать.

— Вам подходит? — спросил Фудзио, вынужденный поторопить развитие событий.

— Может быть, — сказала женщина, и только тут Фудзио уловил нотки неприязни. Она не сказала ни «да», ни «нет», не попросила дальнейших разъяснений.

Фудзио задумался, что же ему говорить дальше, как вдруг она сама спросила:

— А мы с вами раньше не встречались?

Стало быть, решила перейти в атаку. Но Фудзио не нервничал, поскольку считал, что женщина не могла запомнить его, когда он привозил арбуз.

— Где же вы меня могли видеть? — спросил Фудзио. Отпираться было нельзя.

— Здесь, в этом доме. Фудзио даже растерялся.

— Вы приходили, чтобы меня сфотографировать.

— Я такого не припомню.

— Это точно были вы! Вы установили здесь скрытую фотокамеру. Она автоматически снимала меня, но пленки я вытащила из аппарата.

— А где же фотографии? — бросил с раздражением Фудзио.

— Я знаю, вы имеете какое-то отношение к соседнему фотоателье. Я это поняла! Каждый раз у меня там засвечивают негативы. Потом я стала отдавать пленку нашему знакомому, профессору Токийского университета.

— Ну и как вышли фотографии? Хорошо? — поинтересовался Фудзио, помня о своем расследовании, хотя беседа уже утомила его.

— Прекрасно!

— Можно взглянуть?

— А вы их засветили, не помните? — Жена доктора снова рассмеялась своим странным смехом заводной куклы.

— Засветил?!

— В прошлом месяце как-то был жуткий ливень. В тот день вы и засветили фото, разве не так?

— Да как же я их засветил?

— В дождливый день легко испортить, вы же сами так говорили. Неужели забыли? Вы их засвечиваете усилием воли.

— Ну, а фотоаппарат? Допустим, я его установил, и что дальше?

— Я попросила мужа, и он его убрал.

— Это же мой фотоаппарат, а вы мне его не вернули, получается, что украли. Ведь так? — спросил Фудзио.

— Я отнесла его в полицию, потому что поняла, что владелец фотоаппарата и владелец магнитофона — одно и то же лицо.

— Магнитофона?

— В прошлом году вы же установили магнитофон на крыше нашего дома и тайно записывали все наши разговоры.

Фудзио совсем опешил.

— Вы собрали много разной информации. Узнали, что мой муж был главным лечащим врачом высокопоставленных политиков из Советского Союза. Он их хорошо лечил, поэтому они и вывели войска из Афганистана.

Фудзио огляделся.

Только сейчас он понял болезненную атмосферу этого жилища. В нем не было живого движения. Окна и те заперты, поэтому ветер не продувает дом. Даже кружевные занавески на окнах не колыхались в закупоренной комнате со спертым, тяжелым воздухом.