Альбион

И слова и музыка казались Ане нектаром, настолько они были близки её сердцу. Сайор и Рин рассказывали ей о волшебстве, которое может создавать музыка, но никто из них не умел играть её, если не считать неуклюжих попыток настучать что-то ладонями по столу. Этот же человек — Реган, вытаскивал из-под своей грязной, смрадной одежды музыкальные инструменты и извлекал из них небесные звуки.

Он закончил играть и улыбнулся мальчишеской улыбкой. Аня стояла рядом. Он только взглянул и тотчас узнал в ней девочку, описанную ему Элисс. Затем повернулся, чтобы поблагодарить жителей деревни за аплодисменты. Их приём был ему по душе. Он протянул к публике руки, в одной из которых держал флейту, и снова низко поклонился. Сейчас ему надо было побеседовать с этой светловолосой девочкой.

Элисс говорила, что если он пойдёт туда, куда ведёт аккорд, то найдёт девочку. Теперь, когда он выполнил это, в нём родилось нетерпение: согласно воле Элисс, он стоял рядом с Той Кто Ведёт, девочкой, которая в своё время возглавит армию, призванную уничтожить тиранию Эллонии…

— Нет, не армию, — сказала Аня.

— Что? — испуганно переспросил Реган.

— Нас будет немного. Максимум — несколько тысяч, но скорее — несколько сот человек. Забудь о колоннах кавалерии — так нельзя завоевать Альбион. Правда.

— Это ты сейчас говоришь, — сказал Реган, убеждаясь что его слова, кроме неё, никто не слышит. — Но ты сейчас всего лишь ребёнок.

— Поговори с Рин. Она была рядом с Лайаном, когда тот вёл против Дома Эллона огромную армию. Он проиграл эту войну. И Рин считает, чтобы победить Эллонию надо использовать другие пути.

Она села на корточки, обнаружив вдруг на земле интересные камни. Реган присел рядом с ней и провёл по камням пальцами. Аня показала рукой на небо.

* * *

«Я потеряла любовь своей дочери…»

Внизу и чуть слева от Сайор был виден посёлок Лайанхоум. Казалось, его немногочисленные улицы расплавились и потекли от жаркого солнечного света. Она прижала руки к лицу, старясь не загораживать пальцами глаза. Под ней была глубокая пропасть с острыми камнями.

«Я потеряла свою любовь к дочери…»

Это пришло не сразу. Просто постепенно усиливалось ощущение, что Аня была не её ребёнком. Снова и снова Сайор обнаруживала, что лишь играет роль матери, не будучи таковой на самом деле. Ребёнок, которого она вырастила и вскормила, был для неё чужим, даже более того — был врагом. Казалось бы — пустяк: Аня избила того мальчишку, Сайор наказала Аню, чувствуя, что ненавидит себя за это, но всё это вместе было мукой. Ей надо было рассказать Ане о своей боли, но она не привыкла доверять секреты чужим людям. Она могла бы поговорить с Рин, но от неё Сайор ожидала уважения, а не жалости.

«Я одна. Я всегда была одна. Когда со мной был Лайан, мне казалось…»

Она словно оказалась в комнате со множеством дверей, не запертой из которых была только одна. Сайор подалась вперёд, почувствовала, что падает, и расставила руки в стороны, чтобы лететь свободно, как птица.

Глава третья. Пришельцы

Сначала тетива врезалась ей в пальцы, но теперь, после долгой практики, кожа на пальцах стала такой твёрдой, что она уже не чувствовала боли. Аня посмотрела на кончик стрелы, чувствуя её как бы продолжением своего тела, и совместила её со стилизованным изображением оленя, которое сделала Рин на стволе дерева. Вся шея оленя была в отметинах от Аниных стрел.

Она отпустила тетиву и поглядела вслед стреле, пролетевшей быстро, как свет, и гордо застывшей между глаз оленя. Почти тотчас она достала новую стрелу, и опять была готова к стрельбе. Она была недовольна собой, потому что еле дышала от напряжения, а Рин говорила, что самое главное в искусстве стрельбы из лука заключается в спокойствии и полном контроле над телом. Чтобы она могла провести весь период бодрствования, стреляя из лука, и после этого не чувствовать усталости. Вторая стрела чуть не расщепила первую. Третья вонзилась в дерево между первых двух. Если бы олень был настоящим, а не нарисованным, он был бы уже убит три раза.

— Достаточно, — повелительно сказала Рин. Её волосы поседели, но она была всё такой же энергичной, как раньше. — Теперь поупражняемся с мечом.

Аня ещё не успела приготовиться, а деревянный меч Рин уже просвистел у неё над головой. Аня упала на колени, отбрасывая в сторону лук, и достала из ножен свой учебный меч. Одновременно она схватила Рин левой рукой за ногу. Женщина-воин отскочила, но всё же потеряла равновесие, попятилась назад, пытаясь не упасть, но вскоре обнаружила острый конец Аниного меча в неприятной близости от своего горла.

— Сдавайся.

— Сдаюсь, — сказала Рин

Они сели на мягкий дёрн и улыбнулись друг другу. Рин достала немного хлеба и мяса, и некоторое время они просто ели. Жир потёк у Ани по подбородку и она вытерла его рукавом, на котором после этого осталось блестящее пятно.

— У тебя здорово получается, — сказала Рин. — Тебе, конечно, далеко до твоего отца, но всё же неплохо.

— А Сайор была хорошим воином?

— Нет. Она была храброй, когда её вынуждали к тому обстоятельства, но ей не хватало умения.

— Почему ты хочешь, чтобы я была умелой?

— Потому, что ты поведёшь нас.

Аня бросила свой меч в воздух, наблюдая, как он вращается, падая вниз, и поймала его за ручку.

— Я не хочу, — сказала она, бросая меч как копьё, остриём в землю.

— У тебя нет выбора.

— Почему?

— Люди в деревне — вот причина. Теперь, когда ты здесь, некоторые из них вспомнили Лайана и то, как он вёл крестьян на войну с Домом Эллона. От тебя ожидают того же самого, хочешь ты того или нет.

Рин сорвала маргаритку и понюхала её. Обе женщины закончили еду.

— Я не хочу убивать людей, — сказала Аня.

— У тебя почти нет выбора.

— Почему?

— Из-за эллонов. Мы были в их власти слишком долго.

Аня посмотрела на траву перед собой.

— Ты считаешь себя моей матерью? — застенчиво спросила она.

— В некотором смысле, да.

Что ты имеешь в виду?

— Твоя мать погибла. Ты знаешь это. Я твоя вторая мать.

— В таком случае, я твоя вторая дочь.

— Можно и так сказать, — после паузы согласилась Рин. — Пусть всё так и остаётся.

Она подобрала острый камень и бросила его в изображение оленя. Камень попал в Анины стрелы, и они упали на землю.

Рин поднялась, расправила плечи и сделала несколько наклонов, касаясь пальцами мысков. Аня засмеялась.

— Домой, — сказала Рин. — Нам пора возвращаться.

Женщины собрали оружие в корзины и убрали деревянные мечи в ножны.

— В следующий раз, когда эллоны придут в Лайанхоум, — сказала Аня, — мы перебьём их.

— Да. В следующий раз. Но не слишком ли много было этих следующих разов?

Они шли через лес, мягко ступая по опавшим сосновым иголкам.

— Я не понимаю, — задумчиво произнесла Аня. — Ты постоянно говоришь, что я должна быть лидером, но каждый раз, когда я собираюсь сделать что-то, останавливаешь меня и напоминаешь об осторожности и осмотрительности.

— Да.

— Но почему?

Рин посмотрела на голубое небо и на зелёную листву деревьев. Воспитание ребёнка после смерти Сайор было нелёгким делом. Подростковый возраст вообще не самый лучший, а с Аней после такой страшной смерти матери было и того хуже. Рин пыталась быть для Ани одновременно матерью и отцом, но чувствовала, что ей не удаётся ни то, ни другое.

1

Стихи в переводе А.Бураго.