Страница 38 из 80
Счастливый он, позавидовал американцу Егор. Каждое мгновение смакует, будто его в кино снимают. И торжественное слово к любому случаю готово. А я что же? Денег-то не меньше вбухал, надо бы радоваться — мечта детства и все такое… Хотя мои деньги все равно бы пропали. Тетке Вере с ее сизомордым не достались — и хорошо…
— Джеймс! Я давно хотел тебя спросить… — начал он.
— Спросите, Егор, — кивнул Купер. — Ты будешь сто двадцать шестых человеков, задающих мне этого вопроса.
Русские слова Джеймс произносил почти без акцента, но употреблять склонения и спряжения так и не научился.
— Откуда ты знаешь, какой у меня вопрос? — по привычке заспорил Егор. — Может, я ценами на картошку в Оклахоме интересуюсь.
Джеймс добродушно рассмеялся.
— Бросай, бросай, Егор! Со мной за последний два месяца говорили сто двадцать пять русские людей, включительно генерала эфэсби, и все задавали одного и того же вопроса: зачем мне все это нужно? Хотя… — Джеймс наморщил лоб, припоминая, — хотя нет, господин генерал не сказал «зачем». Он произнес другое слово…
— Да мы знаем! — Егор поморщился. Его, как и всех, еще немного мутило в невесомости. — И все-таки зачем тебе это нужно, Джеймс? Ведь никто не узнает!
— Почему не узнает? — любезно улыбнулся Джеймс. — Я напишу об этом полете в своих мемуарах…
— И станешь писателем-фантастом, — подхватил Егор. — Ни одна живая душа в вашей НАСе не знает, что мы здесь. Завтра вернемся на землю, послезавтра «Мир» будет затоплен, и у тебя не останется никаких доказательств.
— На кой черт мне доказательства? — Джеймс высокомерно выпятил толстую нижнюю губу. — Я совершаю этот полет для сам себя, а не для прессы. У русских есть космос, и они им торгуют. У меня есть деньги, и я его покупаю, — Купер приблизился к иллюминатору и с хозяйским видом обозрел окрестное мироздание. — Мне плевать на что думают в НАСА или в Международном Космик Эйдженси. Вы ведь тоже не ради славы полетели, Егор? Наверное, в детстве мечтали стать космонавтом? Вам повезло, ваше детство еще не кончилось, а вы уже космонавт!
— От скуки я полетел, — буркнул Егор. — И назло родне. С детством меня как-то быстро кинули…
Он вспомнил отца, вечно спешащего, вечно с телефонной трубкой возле уха и неизменной бутылкой виски на расстоянии вытянутой руки, не дальше. «Для тебя ведь мудохаюсь, наследник, тебе все достанется, кому еще? Вот погоди, завалю „Интерникель“, мы с тобой еще в космос слетаем! А хрен ли нам, мужикам? Все в наших руках! Были б деньги…»
— Что есть слава? — продолжал философствовать Джеймс Купер. — Сублимация половых комплексов. Спросите наш капитан, он тоже не за славой полетел, а за вознаграждением, ему нужно кормить свою большую татарская семья. Правильно ли я говорю, Мустафа, сэр?
Мустафа, хлопотавший возле пульта, не обернулся, только пожал плечами, отчего его крепкая, коренастая фигура качнулась, как на морской волне.
— Я полетел, чтоб вы тут руками ничего не трогали, — буркнул он.
— О! Это совершенно не так! — рассмеялся Джеймс. — Здесь можно трогать руками хоть что угодно! — он ухватился за торчащий из стены шлейф проводов и выдернул его из разъема. — Два дня после сегодня все, что не сгорит в атмосфере, будет лежать на дне океана…
— А ты и рад!
Егора задевало лучезарное настроение Джеймса.
— Я рад, — кивнул Купер. — Очень рад, что я успел. После нас уже никто не сможет сюда побывать…
И тут в обшивку станции постучали.
— Это еще что такое?! — обернулся Мустафа. — Жорик, твои фокусы?
— God damn it! — ошеломленно пробормотал Джеймс и вдруг отлетел к стене, припечатавшись спиной к беговой дорожке. Егор и Мустафа грохнулись рядом. Невесомости не было. Экипаж «Мира» копошился на полу, безуспешно пытаясь преодолеть тяжесть всех своих внезапно вернувшихся килограммов.
— Долетались, мать вашу! — выругался Мустафа. — Кто двигатели врубил?! Поубиваю на хрен, т-туристы!
Егор сел и прислушался.
— Молчат двигатели.
— Как же молчат? А это что?
Где-то коротко взвыли сервомоторы, послышалось шипение стравливаемого воздуха.
— Разгерметизация! — побелевшими губами прошептал Джеймс совсем без акцента.
Но шипение прекратилось, люк запасной шлюзовой камеры плавно отъехал в сторону, и в отверстии холодно блеснуло граненое лезвие винтовочного штыка.
— Не трепыхайсь, хлопцы! — раздался голос из камеры. — Сыдыть смырнэнько, руки в гору! Я вже до вас иду!
Следом за штыком показался длинный ствол винтовки, а потом и лохматая, заросшая бородой голова в папахе.
— Знатна кадушка, — сказала она, озираясь. — Давай сюды, братва!
Человек в гимнастерке полностью выбрался из люка и мягко спрыгнул на пол. Следом за ним снаружи полезли другие — такие же лохматые и с винтовками. Запахло потом и сапогами. Последним в отверстии люка показался молодой парень с маузером в руке.
— Ну, что тут, Тищенко?
— Ось, люды якись, товарыщу командир! — доложил парню красноармеец, появившийся первым. — С виду офицерня!
Командир оглядел сидящих на полу космонавтов.
— Что за люди? Откуда? Куда?
— А-а! Я понял! — сказал вдруг Егор. — Это же артисты! Джеймс, нас с вами кинули! Никакого полета не было! Мы на Земле!
Джеймс, медленно багровея, поднялся на ноги и повернулся к Мустафе.
— Как это понимать, сэр? Что за цирк?
— А ну сядь! Ты! — красноармеец саданул Джеймса прикладом в спину так, что тот перелетел через беговую дорожку и рухнул на велоэргометр.
— Да вы что, клоуны, сдурели?! — Егор вскочил. — Я вам такие терки устрою — в зоопарк не примут!
— Сядь Егор, — тихо сказал Мустафа. — Спокойно. Тут что-то не так.
— Я американский гражданин! — заявил Джеймс, вытирая кровь с разбитой губы. — У вас будет крупных неприятностей!
— Чудные какие-то, — покачал головой бородатый красноармеец. — Яш, а может, в расход их?
— Обожди, — Яшка прищурился на Мустафу. — А ну-ка ты! Иди сюда! Кто такой?
Мустафа поднялся.
— Я майор Каримов, командир экипажа орбитальной станции «Мир».
— Я ж кажу — офицерня! — подтвердил красноармеец.
— Ну а вы кто такие? — спросил Мустафа.
— Ишь любопытный! — бородатый неодобрительно покачал головой.
— Погодь! — оборвал его Яшка. — Мы-то? — он усмехнулся и коротко козырнул. — Командир разведроты отдельного истребительного полка Смертоносной революционной бригады имени товарища Энгельса Косенков! Так что, сами понимаете, господа контра, дело ваше — дрянь!
— Почему же контра? — спокойно возразил Мустафа. — Мы выполняем важное государственное задание. Эта станция — собственность Российской Федерации.
— Российской Федерации? — переспросил Яшка. — Которая РСФСР?
— Да, она построена в РСФСР. Вон и красный флаг на борту, с серпом и молотом.
Яшка обернулся к бородатому.
— Тищенко! Был флаг?
— Не приметил я.
— А вот по зубам как съезжу, чтоб вперед примечал!
— Да врут, поди! Ты на морды-то их погляди! Сразу видать белую кость! К стенке, без разговоров!
— Стой, братва! — Яшка покачал головой. — Как бы нам тут дров не наломать. Может, они спецы…
— Я могу еще кое-что показать! — Мустафа подошел к шкафчику.
— Но-но-но! Руки-то убери! — Яшка поднял маузер. — Тищенко, проверь!
— Что за комедия, Мустафа? — недоуменно спросил Егор. — Чего ты с ними разговариваешь? Мы же на Земле! Концерт окончен, пошли за пивом!
— Сиди, малец, бо тоже схлопочешь! — Тищенко отпихнул Егора от шкафчика и открыл дверцу. — На Земле он! Я той Земли, почитай, уж три месяца нэ бачив… Тут прапор якись! — Он вынул из шкафчика и протянул Яшке треугольный кумачовый вымпел с золотой бахромой и вышитыми гладью портретами вождей мирового пролетариата.
— Ишь ты! — Яшка пощупал ткань. — Красота-то какая! Это на пику, что ли, вешать?
— На стену, — сказал Мустафа. — Комсомольцы подарили. Портреты узнаешь? Ленин, Маркс и смертоносный товарищ Энгельс.
— Ленин?! — Яшка с благоговением погладил портрет. — Так вот он какой! — глаза его подобрели. — Этакий флажок мандата стоит, — он повернулся к Мустафе. — Ты вот что скажи, товарищ спец, у тебя телеграф есть?