Экзорцист

– Что там происходило? – Джек начал запирать один за другим замки.

– Что-то очень и очень нехорошее. В Норвейме за такое запросто отправляют на костер.

– А может, хозяину просто нравилось убивать людей?

– Нет, – покачал головой я. Раньше мне бы не удалось почувствовать ничего необычного. Разве что не до конца выветрившийся запах крови. А теперь… Схватка с бесом в Сарине оставила после себя немало непонятного. И не могу сказать, что мне доставляет такое уж большое удовольствие ощущать эту потустороннюю чертовщину. Хотя временами просто не понимаю, как жил без этого раньше. – Это ритуальные убийства. Слишком уж аура тяжелая…

– Чего?

– Души умерших, говорю, никак покой не обретут. – Я вышел под дождь, подождал, пока хлеставший по лицу ветер не развеет заполнившую голову хмарь, и лишь после этого накинул капюшон. – Как думаешь, убийца знал о подвале?

– Несомненно. Иначе бы не стал здесь караулить. Охрана говорит, хозяин иногда по ночам водил в подвал гостей. Водил сам, им велел из дома носа не казать. И в этот раз тоже кого-то ждал.

– Когда его подстрелили? Вчера?

– Позавчера, – прищурился Джек.

– А меня вы в «Черной ладье» целых три дня мариновали… – Догадаться о прошедшем с момента убийства времени было несложно: листья на сломанных стрелком ветках еще не успели толком пожухнуть.

– Были и другие. – Пратт сразу понял, к чему идет дело. – В карете записи просмотришь.

– И у каждого в подвале – такое?

– Нет, их только способ исполнения объединяет, да стрелы, будто из одного колчана, – усмехнулся Джек. – Всех застрелили. Всех – из почти нереальных положений. Больше ничего не скажу, мне твое собственное мнение интересно.

– Пошли, – уныло вздохнул я. Не люблю такие непонятки, сил нет!..

Всего убитых оказалось пятеро.

Королевского судью небольшого городка в окрестностях столицы застрелили, когда он садился в карету. И опять полный набор – вечер, ветер, дождь. Два шага от крыльца до кареты, трое охранников рядом. Единственная стрела угодила в бок и пробила печень. Десять дней назад.

Старшего надзирателя «Ржавой кирки» – самой известной каторги королевства, – убийца подкараулил по дороге на работу. В этот раз он едва не дал маху, но лишь чиркнувшая по шее жертвы стрела все же перебила вену. Истек кровью. Восемь дней назад.

С приехавшим в столицу землевладельцем убийца и вовсе опростоволосился. Не побоявшись совершить нападение средь белого дня, да еще в людном месте, лучник всадил стрелу куда выше, чем следовало, и она, не причинив особого вреда, засела под ключицей. Лучнику повезло дважды: во-первых, никто не приметил, откуда он стрелял; во-вторых, землевладелец умер от заражения крови. Шесть дней назад.

А вот с таможенным смотрителем убийца вновь проявил себя с лучшей стороны: зашедший справить нужду в отхожее место таможенник еще не успел прикрыть за собой дверь, когда его затылок пробила выпущенная с двух сотен шагов стрела. Убитого хватились слишком поздно, стрелка к этому времени и след простыл. Четыре дня назад.

Место смерти последней жертвы мы только что посетили. Лихо.

– Ну, что скажешь? – Джек убрал в чехол несколько листов исписанной убористым почерком бумаги.

– Мотив мести, думаю, уже рассматривался? – хмыкнул я.

Цепочка простая: ревизор вытащил на свет чье-то грязное белье, судья вкатал растратчику немаленький срок, надзиратель не проявлял должного уважения к заключенному… Землевладелец и таможенник? Избежавшие наказания подельники? Запросто. Только версия эта слишком очевидна, чтобы иметь хоть какое-то отношение к истине.

– Да.

– Есть что-то еще, что мне следует знать? – Я решил пока воздержаться от скоропалительных предположений.

– В последних двух случаях стрелка сопровождали два человека. Раньше, возможно, тоже, но до убийства таможенника мы этим делом не занимались, а стража… – Джек только махнул рукой. – Нас поставили в известность, только когда стало ясно, что безумный лучник не успокоится. А потом…

– Потом вы обнаружили подвал, – кивнул я. – Вот что скажу: лучник – профессионал. Никакой самоучка не смог бы снять всех пятерых и ни разу не промахнуться.

– Наемник?

– Не знаю. Зато я знаю, где обучают стрелков такого класса.

– Королевская стрелковая школа? – ухмыльнулся жутко довольный собой Пратт. – Так мы туда сейчас и едем…

3

Как выяснилось несколько часов спустя, я серьезно недооценил размах, с которым взялась за дело надзорная коллегия. Один-два следователя, в тихом уголке беседующие с руководством школы об ее выпускниках? Как бы не так! Бравые вояки, руководствуясь мифической «честью мундира», могли сколь угодно долго водить за нос шпиков, но оказались совершенно беспомощны перед нагрянувшей из казначейства неурочной проверкой расходования казенных денег. Надо ли говорить, что ревизоров в составе сборной комиссии оказалось едва ли не меньше, чем тех самых пресловутых шпиков?

В просторном холле главного корпуса школы яблоку некуда было упасть. Казалось, со всего здания сюда стащили столы, ящики с бухгалтерскими книгами, личными делами выпускников и преподавателей. Человек тридцать проверяющих разбирали документы, сортируя бумаги по одному известному им принципу. Несмолкающий гомон голосов, шелест страниц, скрип гусиных перьев. Рутина. Не удивлюсь, если Ланье уже давненько армейским зазнайкам перышки хотел пощипать, а тут такая оказия подвернулась…

Сидевший на подоконнике крепкого сложения парень встрепенулся при нашем появлении и зажатым в руке бутербродом с копченой курятиной указал на одну из дверей. Туда мы и отправились.

В небольшом кабинете с распахнутым настежь окном тоже оказалось не протолкнуться. Кроме четверых липовых проверяющих из казначейства здесь маялись два школьных администратора. Выделялись на общем фоне они не столько серо-зелеными мундирами, сколько кислыми выражениями осунувшихся лиц.

– Как успехи? – прямо с порога поинтересовался и не подумавший поздороваться Пратт.

– Просматриваем дела лучших выпускников последних пяти лет, – доложил один из проверяющих – длинный, словно жердь, парень с испачканными чернилами пальцами. Выходит, казначейские свое дело сделали: собрали материал на руководство школы, и теперь тем волей-неволей пришлось позабыть про армейский гонор.

– Почему только пяти? – удивился Джек.

– Потому что лучшие ученики предыдущих лет в большинстве своем уже покинули этот мир, – подсказал я. – Закатная кампания, знаешь ли. Лемское поле…

– Так и есть, – буркнул усатый капитан. – Лучшие остались на Лемском поле. Третий сводный. А судя по обстоятельствам покушений, такой стрелок просто не мог остаться незамеченным нами.

– Одно непонятно, – потеребил длинный ус его коллега. – При таких вводных нормальный лучник никогда бы не взялся исполнять заказ. Слишком много факторов. Слишком высок риск промахнуться.

– Но он попадал, – кивнул я. У меня и самого появились подобные сомнения. Больно уж нестабильно стрелял убийца. Да – он всегда попадал, но пару раз едва не запорол дело. – Хотя не должен был и пытаться. Так? Получается, либо он чертовски самоуверен, либо у него не было выбора.

– Или и то, и другое, – поддакнул тоже, несомненно, почуявший неладное Джек.

– И на один блестящий выстрел в очень сложных условиях приходится стрела, едва не улетевшая в «молоко», – вслух высказал свои опасения я. – Быть может, мы не совсем то ищем? Что, если стрелков было двое?

– Эд Рох! – хором воскликнули чиновники королевской школы.

– Кто? – уставились мы на них.

– Эдвард Рох-младший, – повторил капитан. – Прирожденный лучник, но страшный разгильдяй.

– Тот, кто никогда не промахивается, – добавил его коллега и пояснил специально для нас: – Так его называли.

– Здесь есть его личное дело? – Джек оглядел коробки с документами.

– Нет, – мотнул головой капитан. – Эдварда к лучшим выпускникам отнести нельзя, при всем уважении к его отцу. Вот тот знатный был стрелок.