Страница 41 из 47
Москва
Здание генеральной прокуратуры СССР
31 августа 1978 года
С утра зарядил дождь. Мелкий такой, противненький. Серая пелена измороси висела над Москвой, приглушая все звуки и цвета. Было холодно мокро и мерзко.
На работу я поехал на машине, хотя обычно этого не делал. Просто идти до метро под этой мелкой водяной пылью было выше моих сил. Странно, но если Москвич, перед тем как завестись долго чихал и пырхал — сегодня завелся буквально с полтычка. Осторожно вырулив на улицу, я поехал к зданию прокуратуры…
Уже на вахте, проверявшая удостоверения вахтерша сказала, что следователь по особо важным Калинин просил зайти к нему сразу, как только я появлюсь. Видимо и впрямь происходило что-то серьезное…
Александр Владимирович уже сидел одетым в плащ, подмышкой у него была толстая черная кожаная папка с документами. В кабинете было много народа, кого-то я знал, кого-то нет. Все куда-то собирались.
— А, Сережа… — шеф протолкался к выходу, увлек за собой. Вышли из кабинета, остановились у двери…
— Короче ситуация на сегодняшний день такова. Вчера я попал к Руденко, тот дал санкцию на выемку документов во Внешэкономбанке и на задержание Ванникова и других, кого назвал Повзло. Я, конечно, удивился, не думал, что вот так сразу, с ходу санкционируют — но есть, как оно есть. Сейчас мы выдвигаемся во Внешэкономбанк, ты будь тут, сиди как пришитый. Как вернемся — поможешь допрашивать и оформлять. Добро?
— Добро… — я пошел к своему кабинету. Бумажной работы опять скопилось море…
Вернулись нескоро — прошел уже и обед. Только в два часа коротко — внутренний звонок — прозвякал телефон, я снял трубку.
— Сергей. Ко мне зайди…
Значит, приехали. И явно не с пустыми руками…
Пошел к двери, и вдруг резко остановился. Что-то забыл. Что? А… Фотороботы же вчерашние, шеф просил их подержать у себя. Открыл сейф, достал фотороботы, пошел к шефу…
У шефа в кабинете было тесно, сидел сам Калинин, Глазко, еще кто-то из оперативников и задержанный. Высокий, дородный, в очках с золотой оправе, в кабинете прокуратуры от казался каким — то чужеродным… ну не его место это было — перед следователем сидеть. Не вписывался он в обстановку.
Когда я зашел, шеф как раз проводил допрос…
— Так значит, вы ни на какие вопросы отвечать не хотите товарищ Ванников…
— Верно — снисходительно с барским видом кивнул тот — я вам назвал номер телефона, позвоните по нему и вам там объяснят, какую ошибку вы совершаете. До звонка по этому номеру я ничего говорить не буду…
— Сергей … — отвлекся шеф — организуй-ка нам конвой до Бутырки. Тут человек как раз в несознанку играет, пусть посидит немного…
Трюк это был старый, на психику подследственного давило безотказно. В принципе, Калинин и сам мог набрать номер и вызвать конвой — но здесь важен был именно психологический момент…
— Да что вы себе позволяете! — вскинулся подследственный
— Сидеть! — рявкнул Глазко…
— Сейчас, сделаем… — ухмыльнулся я, раскусив игру — да, Александр Владимирович… Бумаги заберите, вчерашние…
Бумаги я положил на самый край стола, пошел к двери — и тут услышал тихий хрип за спиной. Обернулся — сидевший на столе Ванников выпученными глазами смотрел на фотороботы, хватая ртом воздух будто выброшенная из воды на берег рыба…
Ванникова отправили в больницу на скорой, остальных задержанных увезли в СИЗО — работать сегодня было уже бессмысленно. Изъятые во Внешэкономбанке документы сгромоздили у меня в кабинете, я запер дверь на ключ, а шеф сходил вниз и забрал ключ с вахты. Дверь опечатали.
Сейчас мы сидели в кабинете Калина втроем — сам Калинин, я и Константин Иванович Глазко. И пытались понять, что же все-таки происходит. Дело шло в разнос.
— Итак, подводим итог… — усталым голосом начал шеф — что мы имеем. Капитан госбезопасности Пугачев Владислав Валерьевич из второго главного управления КГБ СССР является прямым куратором Ванникова, заместителя директора Внешэкономбанка СССР. Он же отдает приказы на совершение преступных махинаций с валютой и ценностями, на перевод огромных сумм за границу. И все это длится несколько лет. Это первое. Второе — по поступившей по оперативным каналам информации мы проводим обыски и задерживаем Беляковского Зиновия Ефимовича, начальника горпищеторга Управления торговли города Москвы. Ни на даче, ни в квартире Беляковского ничего не находится, никаких ценностей в отличие от других задержанных. Зато находится две тысячи двести долларов США, фальшивых. Точно неизвестно, но, скорее всего они подброшены. Это — считай расстрельная статья. Это второе.
Третье. Беляковский Зиновий Ефимович решает бежать из страны, Пугачев узнает об этом. Все деньги и ценности, которые Беляковский перед побегом переправляет за границу, он на самом деле никуда не переправляет, а забирает их себе. Меньшая часть достается Ванникову, большая Пугачеву.
Четвертое. Пугачев организует убийство Беляковского в тюрьме, используя для этого вора в законе по кличке Бриллиант. Судя по всему, Бриллиант находится на связи либо у самого Пугачева, либо у кого-то из его знакомых. Скорее второе. И отказать капитану Пугачеву в маленькой просьбе ну никак не может — иначе пикантный факт сотрудничества вора в законе с Конторой Глубокого Бурения станет известен всем. А за это — убивают. Таким образом, Беляковского убивают в тюрьме.
Пятое. Бриллианта начинает колоть Петухов, начальник оперчасти Бутырок. Бриллиант понимает, что долго он не продержится и передает на волю Пугачеву весточку — требует организовать побег, в противном случае угрожая назвать его имя как заказчика убийства Беляковского. На следующий день Пугачев с двумя неизвестными лицами появляется в Бутырском СИЗО и внаглую организуют побег Бриллианта. Ничего не забыл?
— Да вроде ничего… — сказал я
— И последнее, шестое. Что нам со всем с этим делать?
— Ну, Ванников же дал показания, под протокол…
— И попал потом в больницу! — припечатал Калинин — все эти оказания можно легко развернуть. Еще и виновными останемся — довели свидетеля до острой сердечной недостаточности. Ты, Костя, охрану у больничной палаты организовал?
— Круглосуточный пост — кивнул Глазко — два человека. Надежные.
— Хорошо. Внуши им — кто бы не рвался к Ванникову, под каким бы то ни было предлогом, какие бы корочки не показывали, пусть и КГБшные — не пускать! Ни под каким видом и соусом! И с главврачом поговори — чтобы медперсонал за Ванниковым был закреплен один и тот же, причем проверенный.
— Сделаю — Глазко поднялся и вышел из кабинета.
— А мне что делать, Александр Владимирович? — спросил я
— Тебе то… Тебе — пока ничего. Завтра видно будет. Да, кстати, совсем забыл … — шеф хлопнул себя ладонью по лбу — ты что, заявление на выдачу оружия, что ли писал?
— Да… — кажется, я даже покраснел — а что?
— Да ничего. Как ни странно, разрешили — шеф полез в ящик стола и вытащил какую-то бумагу и кургузый, отливающий черным, до боли знакомы ПМ. Пистолет был уложен в рыжую кожаную кобуру для ношения подмышкой, ремни кобуры были обернуты вокруг нее так, что получался этакий сверток…
— Вот, Константин Иванович с утра привез, с утра дел было по горло, поэтому и отдаю только сейчас. Сам Глазко уехал, просил передать. Да не хватай так жадно — шеф все-таки заметил мое движение рукой к кобуре с пистолетом — распишись сначала…
Достав из внутреннего кармана пиджака ручку, я повернул к себе бланк ведомости, черканул свою закорючку в графе "получил"…
— Обойма только одна. Тебе на сегодня хватит?
— Хватит… — вот теперь я точно покраснел
— Слушай — шеф наклонился в мою сторону — ты скажи, зачем тебе оружие?
И что говорить?