Страница 79 из 203
После смерти Оригена многие его взгляды подверглись критике и были осуждены. И тем не менее они имели огромное значение для развития христианского богословия.
Ориген положил начало самим его методам, впервые коснулся его основных проблем, во многом дал верные решения или — даже своими ошибками — наметил пути будущих решений.
Имя Ария открывает собой чреду великих христианских ересиархов IV–VIII вв. Он был одним их тех вечно проклинаемых врагов Вселенской церкви, которым она обязана многолетними расколами, нескончаемыми смутами и одновременно высочайшим взлетом богословской мысли — своей святоотеческой литературой; одним из тех побежденных, но не признавших своего поражения врагов православия, в борьбе с которыми только и могла сформироваться христианская догматика.
О жизни Ария (как и многих других еретиков) мы знаем сравнительно мало. Будучи по происхождению ливийцем, он учился в Антиохии, у главы тамошней богословской школы Лукиана Самосатского. Позже Арий перебрался в Александрию, где после 310 г. сделался пресвитером. Он считался человеком строгой жизни и аскетом, причем внешность его была под стать репутации — Арий был высок ростом, очень худ, имел изможденный вид и печальное выражение лица. (Однако, добавляют его враги, обладал голосом вкрадчивым и мягким.) Год рождения Ария не известен, но к тому моменту, когда о нем узнали за пределами Александрии, он был уже далеко не молод. В 312 г. он являлся одним из кандидатов в александрийские епископы, но был избран не он, а его будущий оппонент Александр. Впоследствии ни тот ни другой никогда не вспоминали о былом соперничестве, имевшем, по-видимому, место при выборах, но чувство взаимного нерасположения осталось в них навсегда, так что им нетрудно было при случае сделаться открытыми врагами.
Заблуждения Ария обнаружились около 317 г. совершенно случайно. Епископ Александр имел обыкновение собирать около себя александрийских пресвитеров для совета и иногда предлагал им для разъяснения догматические вопросы. На одном из таких собраний, когда шла речь о единстве Божественной Троицы, Александр употребил выражение: «Бог есть Троица в Единице и Единица в Троице». Неожиданно для всех Арий стал резко возражать епископу и обвинил его в савелианстве (то есть в том, что он исповедует учение Савелия Птолемаидского). Возник спор, который не привел к общему согласию. Для окончательного разъяснения дела был назначен публичный диспут. С этого диспута и ведет свое начало арианская ересь.
Разбирая учение Ария, следует прежде всего сказать, что оно не было чем-то новым или неожиданным. Многие из проповедуемых им идей высказывались раньше (к примеру, тем же Лукианом Самосатским, у которого Арий действительно многое заимствовал). Однако Арий отстаивал их с такой бескомпромиссной смелостью, с таким страстным (если не сказать фанатичным) упорством, что ересь эта по праву получила свое прозвание от его имени. По сути своей арианство надо понимать как антитезу вероучению Савелия Пто-лемаидского, поскольку православное изъяснение тайны Троицы Арий однозначно воспринимал как савелианство. В своем толковании этого фундаментального христианского догмата он так же, как Савелий, исходил из понятия о Боге как совершенном единстве, как о самозамкнутой Монаде. Но этой божественной Монадой был для него исключительно Бог Отец, Которого он объявлял единым, вечным и нерожденным. Все иное, что действительно существует, Арий называл чуждым Богу по сущности, имеющим иную, свою собственную, сущность. Ведь завершенность божественного бытия исключает всякую возможность того, чтобы Бог сообщал или уделял Свою сущность кому-либо другому. Отсюда следовал вывод, что Слово или Сын Божий, как ипостась, как действительно сущий, безусловно и всецело чужероден и неподобен Отцу. Сын-Слово был создан из ничего в качестве посредника в деле миротворчества. Поэтому Сын не совечен Отцу; между Отцом и Сыном имеет место некий временной «промежуток».
Иначе оказалось бы два «Безначальных», то есть «два начала», и истина единобожия была бы отвергнута.
Сыну в теологии Ария уделялась роль Демиурга, устроителя мира. Будучи творением Божиим, Сын Сам есть творец всех прочих существ, и Его творческое отношение к ним оправдывает наименование Бога. Бог усыновил Его, но из этого сыновства не вытекает никакого реального участия в Божестве, никакого истинного сходства с Ним. Отец творит при посредстве Сына-Слова, потому что Само Божество не может прийти в соприкосновение с конечным миром. Сын является в творении орудием Отца.
И хотя Слово было высочайшим из Его творений, Оно все же есть «тварь», то есть нечто происшедшее. Божественная слава сообщается Ему как-то извне. Что касается Духа Святого, то Он есть первое творение Сына и является еще менее богом, чем Он Сам. В этих положениях основное содержание учения Ария. Оно было в сущности отрицанием Троичности Божией, так как троичность для Ария являлась чем-то производным и происшедшим: Троица возникает, и моменты Ее становления разделены «временными промежутками», Ее ипостаси друг другу не подобны, чужды и несовечны. Это не единое Божество, а скорее крепкий союз или «общество» Трех неподобных существ. Фактически для Ария существовал только один Бог — Отец, а Сын и Дух были лишь высшими первородными «тварями», посредниками в миротворении.
На вопрос, почему же преимущество Боговоплощения в Христе выпало на долю Сына, а не какой-нибудь другой «твари», Арий отвечал, что это произошло по предвидению Отца, Который знал, как Его Сын будет прекрасен по воплощении, и потому еще при творении Его сообщил Ему свойства, необходимые при вочеловечивании. Само чудо Боговоплощения Арий понимал до известной степени механически и упрощенно, как соединение человека Иисуса с Сыном-Словом в единого Богочеловека Христа, причем Слово в этом соединении играло роль души. При таком подходе Христа нельзя было в подлинном смысле считать Сыном Божьим, и Арий утверждал, что Иисус — Сын Божий только по усыновлению. Он говорил: «Не потому избрал Его Бог, что у Него было нечто особенное и преимущественное перед прочими существами по природе и не в силу какого-нибудь особого отношения Его к Богу, но потому, что, несмотря на изменчивость Своей природы, Он через упражнение Себя в доброй деятельности не уклонился ко злу. Если бы равную силу явил Павел или Петр, их усыновление ничем бы не отличалось от Его усыновления».
Публичный диспут, как и следовало ожидать, не принес никакого результата. Обе стороны остались при своем мнении. После этого еще несколько раз сходились, спорили и расходились еще более убежденными противниками. Надо отдать должное Александру — он сделал все для того, чтобы разубедить Ария в собеседованиях александрийского клира, и прибег к карательным мерам только тогда, когда его самого стали обвинять в потворстве еретику. В 320 г. он созвал для обсуждения арианства собор египетских епископов. Епископы осудили Ария и отлучили его от церкви. Но тут обнаружилось, что последний имеет многочисленных сторонников. Собору пришлось лишить сана двух ставших на сторону Ария епископов, пять пресвитеров и шесть диаконов. Однако, мира церковный собор не восстановил. Арий покинул Александрию с высоко поднятой головой не как еретик, а как гонимый за веру праведник. За ним последовали в изгнание 700 девственниц, 12 диаконов и 6 пресвитеров (из 16 бывших в этом городе).
В соседних областях не все разделяли решение собора. Ариане, оставив Египет, нашли себе единомышленников и защитников среди епископов других церквей и в близких ко двору сферах. В Кесарии Палестинской их принял епископ Евсевий Памфил — один из самых ученых и известных богословов своего времени. Он, впрочем, не разделял крайних воззрений Ария и держал себя осторожно. Зато всецело были на стороне нового учения Феогнис Никейский и один из первостепенных епископов того времени Евсевий Никомедийский. Последний больше всего помог распространению арианства, направив многочисленные послания епископам Востока и Малой Азии.