Страница 35 из 203
В дальнейшем богатая фантазия буддистов расписала этот иллюзорный психокосмос тысячами ярких красок. Сложилось представление, что каждая вселенная имеет несколько уровней и небес. Под земными мирами располагаются ады, где испытывают неисчислимые муки человекоподобные адские существа — бириты. Их иллюзорный мир являет наиболее мрачную и неблагоприятную картину, но это закономерная расплата за грехи, совершенные в прошлых перерождениях. Пребывание в аду, как и все вообще, определяется кармой, и мучения длятся до тех пор, пока не будет истощена сила деяний, ставших причиной дурной участи. Только после этого у живого существа появляется возможность «родиться» в каком-нибудь из миров, напоминающих наш земной. Формы «появления» здесь могут быть различны. Можно «ощутить себя» животным, можно — человеком, а можно — асуром (духом). Все зависит от кармы. Те живые существа, которые стараются улучшить свою карму, в конце концов «попадают» в один из небесных, райских миров, населенный богами. Райская страна Сукавади нашей Вселенной, согласно буддийским мифам, представляет собой поверхность прекрасного озера, покрытую белыми и красными цветами лотоса. Эти цветы служат ложами для обитателей небесного царства. Понятно, что «пребывание» в раю есть награда за добрые деяния, но для правоверного буддиста оно вовсе не является венцом всех его желаний, ибо он ни на минуту не забывает о главном — о том, что и рай и ад на самом деле не существуют, что они такие же иллюзии, как и все остальное.
Улучшая свою карму, живое существо все более «проясняет» свое сознание, которое начинает правильнее воспринимать элементы истинно-реального мира. Над первыми шестью небесами (которые вместе с земными мирами образуют уровень пожеланий, или сансару) «располагается» другой уровень — отвлеченных форм и идей бытия. Здесь также «существует» бесчисленное количество миров со своими обитателями, чьи представления о мироздании более правильные, чем у нас. Впрочем, и тут живые существа продолжают пребывать в мире иллюзий. И только самый высший, третий, уровень — бесформенности, где уже нет никаких форм и никаких признаков существования — есть в подлинном смысле реальность. Это обитель Будд, которые не подчинены ни ограничениям пространства, ни ограничениям времени и в которых нет ничего — ни мысли, ни безмыслия, а одна только Великая Пустота.
Заметим, что в вероучении йогачаров Пустота играла такую же важную роль, как в философии Нагарджуны. Ибо Пустота есть не что иное, как духовная сущность Будды Будд — Адибудды, Которого можно воспринимать как своеобразный буддийский эквивалент индийского Брахмана или даосского Дао. Адибудде подвластны Будды всех миров. Он всеведущ, всемогущ и вездесущ, и Он Единственный, Кто в Своем существовании не зависит ни от кого. (Поэтому Его называют также Сваямбой, или «Существом, Имеющим бытие через Самого Себя».) В силу Своего совершенства Адибудда никак не проявляет Себя в том иллюзорном мире, который называют «материальным» и который, по-видимому, для него просто не существует.
Действительно, законы, управляющие психокосмосом живых существ, хотя и определены Адибуддой, но связаны с Ним не непосредственно. Некорректно и неправильно поэтому говорить, что Он является творцом мира и каким-либо образом выказывает здесь Свою волю. Этого нет, и обычный человек не должен ожидать от Адибудды ни помощи, ни возмездия. (Недаром поэтому буддизм называют самой атеистической религией из всех существующих.) Но поскольку Великая Пустота пронизывает собой все, то все живое несет в себе частицу Адибудды и именно поэтому обладает потенцией для самоусовершенствования. Среди бесчисленных вселенных иллюзорного мира есть немало таких, в которых живые существа постепенно улучшают свою карму. А поскольку каждая вселенная есть по сути только коллективная иллюзия — результат нравственных деяний ее обитателей, то ее бытие всецело зависит от их карм. Когда большая часть живых существ достигает высших райских уровней, их прежний, как бы мы сказали, «материальный» мир гибнет и прекращает свое существование. Затем точно так же «исчезают» и обращаются в пустоту высшие миры. Разрушения не затрагивают только бесформенный мир. Те из живых существ, которые в силу своих заслуг достигли этого уровня, переживают здесь кальпу пустоты. Однако, не будучи Буддами, они не могут оставаться там вечно. Грехи прошлых перерождений начинают тяготить их и в конечном итоге вновь погружают в низшие уровни, давая тем самым толчок к возрождению материальных миров. Постепенно опускаясь, райские жители переходят в форму земных и адских существ, так что весь круг развития повторяется.
Таким образом, извечный круговорот миров — это как бы неизбежное следствие круговорота существ. А круговорот существ вызван грузом грехов и добродетелей их предшествующих существований, их кармы, законы которой главенствуют над всем остальным. (Заметим в заключение, что с точки зрения христианского мышления эта картина выглядит несколько парадоксально, так как за грехом здесь как бы признается созидающее начало, а за Добродетелью — напротив, разрушающее. Однако с точки зрения буддизма с его учением о пустоте никакого парадокса здесь нет.
Весь этот видимый иллюзорный мир есть зло, ничтожество, мучение; его запустение и в конечном счете исчезновение — благая цель всего существования.)
Перенесение буддизма с родной индийской почвы в культуру и повседневную жизнь Китая может считаться одним из самых значительных событий в истории этого вероучения. Процесс его укрепления и развития здесь был сложным и длительным.
Понадобилось несколько веков, прежде чем буддийская религия распространилась в Срединной империи. При этом буддизм сильно китаизировался и приобрел специфические черты, позволяющие говорить о нем как об особенном вероучении.
Среди многих новых школ, появившихся в середине I тысячелетия, самым оригинальным явлением, развившимся на китайской почве, стало учение Чань-буддизма.
Считается, что Чань зародился в Индии как медитативная школа «дхьяны» буддизма Махаяны. Для ее последователей наиболее важным моментом среди огромного количества легенд о Будде был факт его просветления. Сторонники этой секты призывали своих последователей чаще отрешаться от внешнего мира и, следуя древнеиндийским традициям, погружаться в себя, концентрировать свои мысли и чувства на чем-либо одном, сосредоточиваться и уходить в бескрайние глубины сущего и таинственного. Целью дхьяны было достижение транса в процессе медитации, ибо считалось, что именно в состоянии транса человек может дойти до затаенных глубин своего «я» и найти прозрение, истину, как это случилось с самим Гаутамой Шакьямуни под деревом Бо (Бодхи). В Китае санскритическое слово «дхьяна» стали обозначать иероглифом чань, имевшим смысл «отстранение» или «избавление». (В наше время Чань-буддизм сохранился только в его японской форме Дзэн-буддизма.)
Опыт просветления, обретенный Буддой, передавался затем из поколения в поколение его последователями и учениками. Согласно традиции Чань-буддизма, первым, кто принял этот опыт, был знаменитый Кашьяпа. После него было 28 индийских патриархов Чань, непрерывно передававших это учение. Последний из них –
Бодхидхарма — перенес его в Китай. Считается, что он происходил из семьи брахманов Южной Индии и, возможно, даже принадлежал к царскому роду. После долгого и трудного путешествия Бодхидхарма в середине VI в. прибыл в Южный Китай. Его появление произвело настоящую сенсацию среди китайских буддистов.
Ибо, хотя окончательно школа Чань сложилась спустя лет двести после смерти Бодхидхармы, едва ли можно сомневаться, что уже в его проповедях оригинальная суть этого учения была ясно обозначена. Многочисленные легенды подтверждают это.
Вскоре после приезда Бодхидхарма встретился с южнокитайским императором У-ди (502–550) — основателем династии Лян, который всю свою жизнь был ревностным буддистом. У-ди будто бы сказал своему гостю: «После вступления на трон я возводил храмы, переписывал сутры и принимал вступление в монашество. Какие заслуги я этим приобрел?» Бодхидхарма ответил: «Никаких». Император удивился: «Почему никаких заслуг?» Бодхидхарма отвечал: «Все это нечистые устремления к заслугам: при помощи них добиваются созревания ничтожного плода и рождения в форме человеческого существа или дэва. Они подобны теням, следующим за формами, но сами по себе не являются реальностью». Император спросил: «Тогда что же представляют собой подлинные заслуги?» «Это чистое знание, чудесное и совершенное, — отвечал Бодхидхарма. — Его сущность — пустота. Таких заслуг невозможно достичь при помощи мирских средств». Император спросил: «А каков первый принцип священной истины?» Бодхидхарма ответил: «Безграничная пустота, ничего святого». «Тогда кто же стоит передо мной?» — поинтересовался император. Бодхидхарма ответил: «Не знаю».