Страница 2 из 6
(Это — из письма работника Коминтерна Благоевой руководителю всесильной по тем временам международной организации Георгию Димитрову. Заметим, что с неприглядной ролью самого Димитрова при освещении этой темы мы еще столкнемся не раз).
Говоря о проблемах адаптации испанских детей-эмигрантов в Советском Союзе, следует назвать хотя бы одну из них. При всем том, что в каждом «испанском» детском доме была начальная школа, лишь в некоторых была средняя школа. Во многом именно из-за этого, достигнув 16 лет, когда по возрасту они должны были продолжить обучение в техучилищах или в школах фабрично-заводского обучения (ФЗО), испанские ребята из-за низкого уровня общего образования оказывались не способными к более специализированному обучению. Преподавание велось на испанском, а русский давался как иностранный язык. Но программа школьного обучения была советской, переведенной на испанский язык. Поэтому, как писали в своих отчетах советские инструкторы и эксперты,
«… при прохождении программ у испанских учителей, особенно не имеющих большой подготовки и еще не оторвавшихся полностью от буржуазно-католической школы, возникают большие трудности»
Трудности заключались и в отсутствии учебников и пособий. Наркомпрос специально перевел и издал для испанских детей 15 школьных учебников по основным дисциплинам: букварь, книги для чтения, математика, произведения классической испанской и русской литературы, география, история и даже «решения ЦК ВКП/б/ о школе».
В некоторые детдомах, «из-за жилищных условий», школы работали в две смены. Средний процент успеваемости в 1938 году по всем школам составил 87,3 %.
Проводились и специальные занятия для взрослого персонала детдомов. Как вытекает из того же отчета за 31 декабря 1938 года, «во всех домах для русских учителей, воспитателей и пионервожатых организованы кружки по изучению испанского языка, а для испанских работников — кружки по изучению русского языка. Организована политучеба: изучение истории ВКП/б/, кружки текущей политики; ряд работников занимаются индивидуально. В некоторых детдомах, как, например, в детдоме N5 для целой группы, в т. ч. и для испанских товарищей создана общеобразовательная школа по программе школы взрослых».
В детдомах много времени уделялось так называемой «внешкольной работе». Функционировали, и с большим успехом, различные спортивные секции и кружки художественной самодеятельности. Так, 6 ноября 1938 года на торжественном концерте в Большом театре выступали испанские дети из детдома N1.
А вот с социальным воспитанием у испанских детей были проблемы. Так, в упомянутом отчете от 31 декабря 1938 года говорится буквально следующее:
«…Гораздо слабее и неудовлетворительно организовано трудовое обучение детей. Самообслуживание в полной мере начинает осуществляться только в последнее время… Серьезным недостатком является отсутствие продуманной и единой для всех домов систем поощрения и наказания детей, основанных на принципах советской школы и разработанных применительно к специальным условиям испанских детдомов».
Во всех школах были пионерские и комсомольские организации, в которых состояла по крайней мере половина детей школьного возраста (из 2129 детей 1221 были пионерами к началу 1939 года). Между тем в «отчете представителя компартии Испании тов. Луиса в секретариат ИККИ от 1 августа 1939 года» отмечалось, что
«со стороны детей имеет место сильное сопротивление по вопросу о вступлении в комсомол, и считаются плохими те, которые принадлежат к комсомолу».
В этом, по мнению автора данного отчета, во многом были виноваты испанские преподаватели, «которые проповедывали среди детей такие идеи, как
«в Испании раньше жилось лучше, чем в Советском Союзе; руководство коммунистической партии уехало из Испании во время, когда многие остались там».
Такая позиция его земляков, по мнению все того же «тов. Луиса», явилась результатом деятельности «определенных антикоммунистических элементов, которые используют мелочи для того, чтобы вызвать недовольство среди испанских детей». Трудности, с которыми сталкивались дети, живя в СССР, по мнению Луиса, использовались «этими враждебными элементами» с целью «развития кампании дискредитирования Советского Союза и коммунистической партии Испании».
«Группы недовольных» среди испанского персонала и подростков были практически в каждом детдоме. Против таких «элементов» предпринимались определенные меры: сначала проводили «чистку» среди персонала и «недостойных» высылали в Испанию, затем — после 1939 года — они просто исчезали. В школы регулярно посылались комиссии «для инспектирования», а для детей 16-17-летнего возраста был установлен «особый режим». Больше всего проблем было в детдомах, находившихся в Ленинграде. Возможно, в связи с тем, что в этом городе проживало много взрослых испанцев-моряков, работавших в порту.
Говоря о социальной адаптации в Советском Союзе испанских детей-иммигрантов, следует обратить внимание и на малоизвестную деталь, тщательно охранявшуюся грифами спецхранения в архивах Коминтерна. В силу разных причин, многие испанские дети страдали различными болезнями, некоторые из них были вызваны условиями жизни и климатом. Так, детдом N1 на подмосковной станции Правда (здесь проживало 450 детей) находился в местности, благоприятной для малярии. Больше всего испанские дети болели туберкулезом, вызванным влажным климатом. Власти, несомненно, знали об этом. Было также известно, что специальный детдом для больных туберкулезом был создан в Евпатории. Однако
«некоторые дети, нуждающиеся в санаториях по причине заболеваний туберкулезного типа, в течение месяцев ожидают места в санаториях», —
говорилось в одном из отчетов в Секретариат ИККИ (Исполком Коминтерна).
Советские понятия о гражданстве
По достижении ребятами-иммигрантами 16-летнего возраста, конечно, вставал и вопрос о гражданстве. Формально испанцы имели право выбрать гражданство, но этим испанцам-беженцам, проживавшим в СССР, в таком праве фактически было отказано. Уговорами или более жесткими методами («была проведена работа по принятию советского гражданства») их заставляли отказаться от испанского гражданства и принять гражданство советское. Но и предпринимаемые властями меры не всегда давали искомый результат.
«Все заполнили заявления о советском гражданстве и только пять человек отказались подавать заявления», —
говорится в отчете Урибеса и Гальего в Секретариат ИККИ о положении в Ленинградском детдоме. Из того же отчета можно было узнать, что
«есть много ребят, заполнивших заявления без всякого интереса, под давлением окружающей среды. Например: Адольфо Кабал, Хосе Сапико, Висенте Гонсалес в течение 15 дней возражали против подачи заявления о советском гражданстве. Лишь в последние дни они подали заявление после того, как директор много раз с ними разговаривал и оказал давление на них. Кроме правильных вопросов о том, смогут ли они вернуться в Испанию и пр., у некоторых ребят можно было заметить полное отсутствие всякого интереса в отношении СССР и вопросов революции. Они только хотят жить по возможности лучше. Если принятие гражданства им поможет жить лучше, то им больше ничего не нужно».
Лукавство советских политкомиссаров проявилось позже — насильственное принятие советского гражданства в последующем стало для многих испанцев одним из препятствий для возвращения на родину.