Боги мира реки

— Значит, и Звездной Ложке это не удалось, — заключил Бертон.

Теперь, когда непосредственная опасность миновала, они задумались о своем будущем. Они не могли ни выйти из башни, ни воскресить себе подруг и друзей. Их осталось четверо: трое мужчин и одна женщина — и больше никого.

Будущая жизнь их, подумалось Бертону, будет не просто скучной. Это будет психологическая Сибирь, эмоциональный ледниковый период. Конечно, они четверо знали друг друга уже много лет, вместе прошли через бесчисленные испытания и составляли прекрасную команду — просто лучше не придумаешь. Им не придется притираться друг к дружке, что так часто изматывает людей, вынужденных жить вместе, но со временем одни и те же лица наскучат им до смерти. Им потребуется общество других людей — любовниц, хороших друзей и просто случайных знакомых.

«Не хлебом единым жив человек», — сказал как-то раз один мудрец. Он мог бы добавить, что никто не может жить полной жизнью без людей — без многих людей.

Жители Мира Садов, прилетев сюда, застанут тут четверку чокнутых.

Странненькую четверку, с вывертами и заскоками. Сдвинутых отшельников.

Безумцев.

Немаловажной была и сексуальная проблема. Алиса не возьмет себе в любовники всех троих, а может, не возьмет и вовсе никого. Алиса твердо верила, что заниматься любовью можно только с тем, кого любишь.

Как-то вечером мужчины сидели в креслах на балконе дворца в мире Бертона, где все они жили уже месяц. Искусственное солнце стояло десятью градусами выше искусственного западного горизонта, а троица, потягивая спиртное, ждала, когда придет Алиса. Ли По говорил о том, что чем больше времени проходит, тем менее отвратительной кажется ему мысль обзавестись постельной партнершей в виде симпатичного андроида женского пола.

— Да разве ты сможешь забыть о том, что они не люди и вообще полудебилы? — возразил Фрайгейт. — С ними не поговоришь, как с настоящей женщиной. Ты все время будешь помнить, что их страстность — сплошная симуляция, механическая и бездумная. 0'кей, ты получишь сексуальное облегчение. Однако этого недостаточно.

— Все верно, — ответил Ли По. — Но это лучше, чем ничего.

— Ой ли? — усомнился Бертон.

На балкон вышла Алиса. Мужчины сразу переменили тему — не потому, что боялись смутить Алису предметом беседы, а просто не хотели, чтобы она переживала из-за того, что ничем не может им помочь. Разговор зашел о результатах их сегодняшних исследований. Бертон занимался диалектами, сформировавшими язык Ура, предшествовавший семитским языкам. Ли По учил английский и французский так, чтобы свободно читать на них поэзию. Фрайгейт смотрел все снятые на Земле кинофильмы (или по крайней мере сохраненные этиками). Алиса же увлеклась новым для себя занятием — писанием маслом.

За обедом, поданным андроидами, они поговорили о до сих пор не разгаданном таинственном убийстве Логи и о том, кто же была та женщина, которую убил Hyp.

Бертон, отодвинув кресло от стола, вытащил из кармана рубашки сигару, закурил и задумчиво сказал:

— Я бы посвятил решению этих загадок всю свою жизнь, если бы хоть на миг поверил, что мои усилия не напрасны. Но я убежден, что компьютер не захочет — не сможет — приблизить нас к разгадке ни на шаг. Пока не прилетят обитатели Мира Садов, нам этой тайны не раскрыть. А может, и после тоже.

— Вам не придется ждать так долго!

Алиса вскрикнула. Бертон ахнул, отпихнул кресло и встал, повернувшись на голос, который так их поразил.

В дверях столовой стоял улыбающийся Лога.

Глава 37

Лога уже не был похож на разжиревшего турка. Его одежда — небесно-голубой кильт, распахнутая желтая рубаха с голубыми драконами и голубые сандалии — открывала крепко сбитое, мускулистое тело без единой унции лишнего веса.

Он был безоружен.

— Пожалуйста! — проговорил Лога, подняв руку. — Если вы успокоитесь, я все объясню. Но сначала извините за неожиданное вторжение.

— Ты всегда любил театральные эффекты, — сказал Бертон, немного придя в себя.

— Точно.

— Как ты попал сюда? — спросил Ли По.

— Я все расскажу, дайте только, срок. Впрочем, отменить кодовое слово для меня пустяк. В конце концов, это же я управляю башней.

Он подошел к шкафу рядом с дверью и налил в кубок коньяка. Алиса, прижав руку к груди, села в кресло. Мужчины переглянулись, понимая друг друга без слов: «Если этик сделает хоть малейшее, угрожающее движение, мы все одновременно набросимся на него».

Но Лога вел себя совершенно непринужденно и, казалось, радовался встрече. Хотя это ничего не означало. Он был превосходным актером. «А вообще-то, — подумал Бертон, — с чего бы ему иметь что-то против нас?»

— Пожалуй, я не ошибусь, если предположу, что твоя… гибель… была просто фокусом, который подстроил компьютер? — спросил он вслух. — И что ты наблюдал за нами с тех пор, как исчез.

Лога повернулся к ним лицом, раскорячив толстые ноги, как будто стоял на шаткой палубе.

— Да, — подтвердил он с улыбкой. — Я знаю, что вы учитывали такую возможность.

— Значит, ты шпионил за нами! Подслушивал! — взъярился Бертон.

— Все до единого словечка, кроме как в тех комнатах, что вы закрасили.

Это была блестящая идея, хотя я никогда и не сомневался в вашем уме и изобретательности. Потому-то я и выбрал вас своими агентами. Правда, не скажу, чтобы вам удалось полностью выйти из-под наблюдения. Когда вы пользовались вспомогательными компьютерами, я подключался к ним.

Он отхлебнул коньяку, разглядывая сидящих поверх кромки кубка.

— Ужасно приятно, когда есть с кем поговорить, — произнес он, отставив кубок. — И не просто с кем-то, вы люди особенные. Вы мне очень близки. Хотя я понимаю, что в данный момент вы на меня сердитесь. Я вас не виню, и все же не сомневаюсь, что, выслушав мой рассказ, вы простите меня.

— Я так не думаю, — сказала Алиса, сощурив глаза и поджав губы. — Не знаю, в какую игру ты играешь, но ты ответственен за гибель… — Она осеклась, точно пораженная какой-то мыслью. Щеки ее еще сильнее залились румянцем.

— Я повторяю: мне жаль, что пришлось пропустить вас через такую эмоциональную мясорубку. Но вы уцелели — вы уцелели бы, даже если бы погибли, поскольку это зависело от меня.

Мне необходимо было убедиться, что вы в состоянии справиться с управлением башней, что вам можно доверять и что большая, почти неограниченная власть вас не испортит. Я верил, что вы выдержите испытание, но моей уверенности было недостаточно. Я должен был дать вам власть на практике. Истинный характер человека проявляется не в словах, а в поступках.

Правда, несколько ошибок вы все-таки допустили. Вам следовало воскресить ваших товарищей, погибших по дороге в башню. Вы, конечно, вскоре так и сделали бы, если б вам не помешали обстоятельства. И тем не менее я был разочарован, потому что хотел и их подвергнуть проверке.

— Большинство из них сделали бы то же самое, что и мы, проговорил Бертон.

— Я знаю, но мне хотелось, чтобы они доказали это на практике.

— Они доказали все, что могли, по пути сюда, — возразил Бертон. — И мы, кстати, тоже.

— До некоторой степени, — согласился Лога. — Но главной проверкой было ваше поведение в башне. Терпин, к примеру, оказался не слишком разборчив в выборе воскрешенных друзей. Так же как и ты, Ли По. Ты здорово дал маху со Звездной Ложкой.

Ли По пожал плечами:

— Откуда мне было знать?

— Но ты извлек из этого какой-то урок?

— Я учусь даже быстрее, чем обижаюсь, — ответил китаец. Если бы я мог начать все сначала, то приказал бы компьютеру не давать воскрешенным в руки ничего, что они могли бы использовать против меня.

— Отлично. Но сумел бы ты наложить аналогичное ограничение и на себя самого? Ты ведь тоже можешь стать опасным для окружающих. К тому же воскрешенные могли отнять у тебя могущество и власть, несмотря на все меры предосторожности.

— Кто-нибудь же должен управлять, — сказал Ли По. — У кого-то в руках все равно будет власть — хочешь не хочешь, а кому-то придется ее доверить.