Страница 29 из 41
– Мистер Бандини, вы не девятый размер обуви носите?
Кровь прихлынула к его лицу, и он поперхнулся кофе. Она поспешно извинилась. Выдающаяся плохая привычка всей ее жизни, одержимость просто – спрашивать у всех, какой размер они носят. Как бы игра в отгадки с самой собой. Он ведь ее извинит, правда?
Сценка эта глубоко его потрясла. Чтобы скрыть стыд, он быстренько уселся за стол, запихав поглубже мокрые башмаки, чтоб не видно было. Но Вдова улыбалась и настаивала. Она верно угадала? Девятый, правильно?
– Конечно, правильно, миссис Хильдегард.
Дожидаясь, пока она оденется, Свево Бандини чувствовал себя так, будто чего-то в мире добивается. Отныне и впредь Хелмеру-банкиру и всем его кредиторам придется держать с ним ухо востро. И у Бандини есть влиятельные друзья.
Так что же скрывать ему из всего того дня? Нет – тем днем он гордится. Рядышком со Вдовой, в ее машине проехал он посреди всего города, вдоль по Жемчужной улице, Вдова сама за рулем в своем котиковом манто. Увидь Мария с детьми, как по-свойски он с нею болтал, они бы им гордились. Да они бы гордо задрали носы и сказали: вон едет наш Папа! А Мария чуть глаза ему не выцарапала.
Что же случилось в пустом доме на улице Виндзор? Он что, затащил Вдову в свободную комнату и учинил над ней насилие? Поцеловал ее? Так сходи в тот дом, Мария. Поговори с холодными комнатами. Выгреби паутину из углов и спроси у нее; спроси у голых половиц, у замерзших подоконников; спроси, что не так сделал Свево Бандини. Вдова остановилась у камина.
– Видите, – сказал он. – Огонь, который я развел, до сих пор горит. Все в порядке. Работает прекрасно.
Ее это не удовлетворило.
Вот эта черная гадость, показала она. Не очень хорошо камин с нею выглядит. Ей бы хотелось, чтобы он смотрелся чистым и неиспользованным; она ожидает тут возможного жильца, и все должно быть приемлемо.
Но он же честный человек, он не желает обманывать эту женщину.
– Все камины чернеют, миссис Хильдегард. Это копоть. Все они покрываются копотью. Тут ничего не поделаешь.
Нет, это плохо выглядит.
Он рассказал ей про соляную кислоту. Соляная кислота растворяется в воде. Чистить щеткой: копоть исчезнет. Работы не больше чем на два часа…
Два часа? Не пойдет. Нет, мистер Бандини. Надо вынуть весь старый огнеупорный кирпич и заменить его новым. От такого мотовства он только покачал головой.
– Тут понадобится дня полтора, миссис Хильдегард. Будет стоить вам двадцать пять долларов, включая материал.
Вдова запахнулась в манто, дрожа в холодной комнате.
– Цена ничего не значит, мистер Бандини, – ответила она. – Это нужно сделать. Для моих жильцов мне ничего не жалко.
Ну что он мог на это ответить? Мария что, ожидала, что он отмахнется от работы, откажется делать? Он действовал как разумный человек, довольный тем, что представилась такая возможность заработать побольше. Вдова отвезла его на склад.
– В этом доме так холодно, – сказала она. – Вам туда надо какой-нибудь обогреватель.
Ответом ей послужило его безыскусное смятение, из которого стало ясно одно: где работа, там и тепло, когда человек свободен двигаться, этого хватает, ибо тогда кровь его тоже горяча. Однако ее забота кинула его в жар, и рядом с нею в машине ему стиснуло горло, а ее духи дразнили его, и он все втягивал ноздрями роскошный аромат ее кожи и одежд. Ее руки, обтянутые перчатками, поворотом руля бросили автомобиль к обочине перед «Компанией стройматериалов Гэйджа».
Старик Гэйдж стоял у окна, когда Бандини вылез из машины и откланялся Вдове. Та пронзила его своей несгибаемой улыбкой так, что колени у него затряслись, однако, входя в складскую контору, он вышагивал, словно бойцовый петух – громко хлопнул дверью, как бы бросая вызов, извлек сигару, чиркнул спичкой по конторскому прилавку и глубокомысленно затянулся, выдохнув клуб дыма прямо в лицо Старику Гэйджу, который только сморгнул и отвел глаза, когда жесткий взгляд Бандини проткнул ему самый череп. Бандини удовлетворенно хмыкнул. Должен ли он «Компании стройматериалов Гэйджа» деньги? Так пускай тогда Старик Гэйдж примет факты как есть. Пускай вспомнит, что своими собственными глазами видел Бандини среди сильных мира сего. Он заказал сотню облицовочного кирпича, мешок цемента, ярд песка – и чтобы доставили по адресу на улице Виндзор.
– И поскорее, – бросил он через плечо. – Я должен получить все через полчаса.
Враскачку обратно, на улицу Виндзор, нос кверху, крепкий сизый дым его «Тосканелли» закидывается за плечо. Видела бы Мария рожу Старика Гэйджа – как у побитой собаки, видела бы то подобострастное рвение, с каким он кинулся записывать заказ Бандини.
Материал уже доставили, когда он только подходил к пустому дому: грузовик «Компании стройматериалов Гэйджа» сдавал к обочине. Содрав с себя пальто, он ринулся в работу. Эта, поклялся он, будет одной из лучших кладок во всем штате Колорадо. Пятьдесят лет пройдет, сто лет пройдет, двести – а камин будет стоять, как стоял. Ибо когда работу делает Свево Бандини, он делает ее хорошо.
За работой он пел – пел песню Весны: «Вернись в Сорренто». Пустой дом вздыхал гулким эхо, холодные комнаты полнились звоном его голоса, стуком его молотка, шлепками мастерка. Звездный день: время пролетело быстро. Комната разогрелась от жара его энергии, оконные стекла плакали от радости – лед на них таял, и завиднелась улица.
Вот у обочины затормозил грузовик. Бандини приостановился посмотреть, как водитель в зеленом макинтоше поднял из кузова блестящий предмет и понес к дому. Красный грузовик из «Скобяной компании Ватсона». Бандини отложил мастерок. В «Скобяной компании Ватсона» он ничего не заказывал. Нет – ни за что на свете не стал бы он ничего заказывать у Ватсонов. Они как-то замылили всю его зарплату, когда он по одному счету заплатить не смог. Ненавидел он «Скобяную компанию Ватсона» – одного из заклятейших своих врагов.
– Ваша фамилия Бандини?
– А вам какое дело?
– Никакого. Распишитесь.
Масляный обогреватель от миссис Хильдегард для Свево Бандини. Он расписался на бумажке, и водитель уехал. Бандини стоял перед обогревателем, будто это сама Вдова. Он присвистнул от изумления. Это уж чересчур для любого мужика – просто чересчур.
– Прекрасная женщина, – вымолвил он, покачивая головой. – Очень прекрасная женщина.
На глаза ему вдруг навернулись слезы. Мастерок выпал из рук, когда он рухнул на колени, чтобы повнимательнее рассмотреть блестящий никелированный обогреватель. «Вы прекраснейшая женщина в этом городе, миссис Хильдегард, и когда я закончу этот камин, вы будете чертовски им гордиться!»
Он опять вернулся к работе, то и дело улыбаясь через плечо обогревателю, разговаривая с ним так, словно это его напарник.
– Здрасьте вам, миссис Хильдегард! Вы еще тут? Наблюдаете за работой, а? Глаз на Свево Бандини положили, правда? Так вот, вы смотрите на лучшего каменщика в Колорадо, леди.
Работа продвигалась быстрее, чем он себе представлял. Он продолжал, пока не стемнело настолько, что он перестал четко видеть. К завтрашнему полудню должен закончить. Он собрал инструменты, отмыл мастерок и приготовился уходить. И только теперь, в этот поздний час, стоя в сумеречном свете уличного фонаря, он сообразил, что не зажег обогреватель. Руки его просто вопили от холода. Установив обогреватель в очаге, он включил его и подрегулировал пламя до тусклого свечения. Оставить его тут – безопасно: он может гореть всю ночь, и свежий раствор не перемерзнет.
Он не пошел домой к жене и детям. Снова остался с Рокко в ту ночь. С Рокко, Мария; не с женщиной, а с Рокко Сакконе, мужчиной. И спал он хорошо; не падал ни в какие черные бездонные пропасти, никакие зеленоглазые змеи не ползали по его снам.
Мария могла бы спросить, почему ж он не пришел домой. А вот это уже – его дело. Dio rospo! Неужели нужно все объяснять?
На следующий день в четыре он уже стоял перед Вдовой со счетом за работу. Он выписал его на бланке отеля «Скалистая Гора». С грамотностью у него было не очень хорошо, и он это знал. Он написал просто: «Работа – 40.00 долларов». И подпись. Половина этой суммы уйдет за материал. Он заработал двадцать долларов. Вдова даже не взглянула на счет. Она сняла свои очки для чтения и попросила чувствовать себя как дома. Он поблагодарил ее за обогреватель. Он был рад поработать у нее в доме. Суставы его не так замерзли, как раньше. Ноги овладели блестящим полом. Он уже предчувствовал мягкий диван, еще не сев на него. Вдова с улыбкой отмахнулась от благодарностей.