Страница 35 из 38
Глава 12
ТЬМА В ЛУННУЮ НОЧЬ
Солнце давно село. На безоблачном небе ярко сияла луна. В королевском дворце в Тарантии монарх завершил вечернюю трапезу в Малой столовой, и золотые блюда уже убрали. Кроме дегустатора, стоявшего возле королевского кресла, двух гвардейцев, карауливших у отделанных серебром дверей, и прислуживавших за столом лакеев, никого больше в Малой столовой за ужином не было.
В королевских покоях горели тысячи ламп и свечей. И столь праздничным было это освещение, что всякий, кто заглянул бы в этот час во дворец, решил бы, что либо идет коронация, либо торжественный прием в честь дружественного соседа.
Но дворец был необычайно пуст. Не слышно ни милой болтовни дам, ни шарканья ног высших сановников. Залы немы и безлюдны, если не считать нескольких стражников с серебряными пластинами на груди, в которых отражались горящие огни. Караульные — либо безусые юноши, либо седобородые старики: едва дворцовая гвардия отправилась воевать с мятежниками, министры немедленно заменили Драконов другой стражей.
Лампы и свечи горели ночь напролет, ибо король, вообразив себя богом солнца, решил, что и ночью у него должно быть светло, как днем. И потому слуги бегали от лампы к лампе, проверяя, не закончилось ли в них масло, и с полными пригоршнями свечей снимали огарки в больших канделябрах.
Теперь, когда король окончательно потерял рассудок, придворные старались больше здесь не появляться. Первым, кто испросил позволения не бывать при дворе ежедневно, был канцлер Вибиус Латро, чьи кабинеты и жилые апартаменты располагались прямо во дворце. В один прекрасный день он отправил королю прошение об отпуске. Он написал, что чрезмерное усердие изрядно подкосило его здоровье и, если король не желает навсегда лишиться советов досточтимого канцлера, он должен отпустить того немедленно в загородное имение.
Когда король получил это прошение, он, только что запоров до смерти одну из своих младших жен, пребывал в отличнейшем расположении духа и просьбу удовлетворил. Латро немедля погрузил все свое семейство в кареты и отбыл якобы к себе, в северную провинцию. Но на первом же перекрестке приказал свернуть к восточной границе, и кареты понеслись в Немедию. Вскоре примеру канцлера последовали и другие сановники, а затем и простые дворцовые слуги.
В Малой тронной гостиной на полу лежал пестрый персидский ковер. Золотой узор оплетал рубиново-красный, сапфировый и аметистовый рисунок. На ковре стоял трон — поменьше того, что в Большом тронном зале, — довольно безвкусно изукрашенный львами, драконами, звездами и мечами. На спинке его гордо раскинул крылья аквилонский орел, отделанный драгоценными каменьями.
Рядом с троном лежал на специально установленной лиловой подушечке серебряный скипетр — символ царственной власти — и стоял прислоненный к ней огромный двуручный Меч Властителя, рукоять и ножны которого тоже сплошь были усеяны рубинами, алмазами и сапфирами.
В гостиной в этот час было двое: король Нумедидес, с тонким золотым обручем на голове, в длинном пурпурном одеянии, заляпанном вином и жиром, и Альцина, в развевающемся шелковом платье цвета морской волны.
Они стояли по обе стороны от трона, держась за подлокотники.
Альцина шипела:
— Ах ты, старый кобель! Да я лучше умру, чем позволю тебе коснуться себя. Где тебе за мной гоняться, старая, жирная, мерзкая дрянь! Поди, найди себе какую-нибудь свинью. Она тебе больше подходит.
— Я же сказал, я не сделаю тебе ничего дурного, маленькая ты злючка! — проскрипел в ответ Нумедидес. — Но поймать тебя я все-таки поймаю. Никто не в состоянии противиться желаниям короля, почти бога! Ну-ка, иди сюда!
Нумедидес неожиданно метнулся вбок, явив неожиданное проворство, и, застигнутая врасплох, Альцина оказалась вдруг с ним лицом к лицу. Король двинулся на нее, широко растопырив руки, и красотке нечего было надеяться проскользнуть в резные двери, которых в стене позади трона было две — и слева, и справа.
Рука Альцины метнулась к поясу и выхватила крошечный кинжальчик, острие которого было отравлено тем же самым ядом, что убил прославленного полководца.
— Предупреждаю тебя, назад! — вскричала она. — Один укол этого клинка — и ты покойник!
От неожиданности Нумедидес на шаг отступил.
— Вот же дурочка, — пробормотал он. — Ты что, не знаешь, что теперь меня нельзя убить?
— А вот это мы сейчас и проверим!
Король отступил еще на шаг к трону и схватил скипетр. Со скипетром в руках он вновь двинулся на дрожащую девушку. И когда Альцина замахнулась кинжалом, ударил ее по руке серебряной рукоятью. Кинжал отлетел на ковер, и Альцина с воплем ярости схватилась за ушибленную руку.
— Вот теперь, маленькая ты ведьма, мы посмотрим… — начал было король.
Но тут правая дверь распахнулась, и на пороге появился Зуландра, опиравшийся на резной посох.
— Как ты попал сюда? — взревел от гнева Нумедидес. — Двери же заперты!
Голос темнолицего волшебника прозвучал в ответ как удар хлыста:
— Ваше Величество! Я же просил не трогать моих слуг!
Король разозлился окончательно:
— Я не трогал. Я играл. И кто ты такой, чтобы отчитывать бога! Кто правит здесь?
Чародей улыбнулся своей печальной, тонкой улыбкой:
— Ты король, но правишь не ты. А я.
Нумедидес зашелся в припадке ярости:
— Ах ты пакостный шарлатан! Прочь отсюда с моих глаз! Иначе я поражу тебя гневом молний…
— Успокойтесь, Ваше Величество! Я привез известие…
Королевский крик превратился в визг:
— Я сказал, прочь! Я тебе покажу…
Взгляд его упал на меч. Король ухватился за двойную рукоять, вытащил гигантский клинок из роскошных ножен и двинулся на колдуна. Зуландра спокойно ожидал, когда король подойдет поближе.
Оглушительно взвизгнув, король обрушил тяжелый клинок на голову колдуна. Но тот, даже не переменившись в лице, в последнюю секунду поднял свой резной посох. Меч зазвенел, словно ударившись о крепкую сталь, вырвался из рук Нумедидеса, вращаясь, взвился в воздух и упал прямо перед королевским носом, чиркнув монарха по щеке. Из пореза, длиной в палец, потекла кровь, запачкав его рыжеватую бороду.
Нумедидес схватился за щеку и тупо уставился на кровь:
— У меня идет кровь, как у простого смертного! Как это может быть?!
— Значит, вам еще рановато надевать мантию бессмертного божества, — сухо улыбнулся Зуландра.
Нумедидес едва не задохнулся от захлестнувшего его гнева:
— Слуги! Гвардейцы! Федо! Маниус! Где вы, черт вас всех побери! Государя вашего убивают!
— К нему никто не придет, — спокойно произнесла Альцина. — Он сам сказал мне, что отослал отсюда всех слуг. Пусть вопит сколько душе угодно. — Она откинула со лба черную, будто ночная тьма, прядь ушибленной рукой.
— Где мои подданные? — вопил король. — Валерус! Прокас! Теспиус! Громель! Вольмант! Где придворные? Где Вибиус Латро? Неужели все покинули меня? Все предали меня, несмотря на то, что я сделал для Аквилонии! — Тут покинутый монарх разрыдался.
— Как тебе, собственно, известно, — холодно проговорил колдун, — Прокас убит, Вибиус Латро уехал, Вольманта ты сам отправил помогать Ульрику, Громель переметнулся на сторону мятежников, остальные же — кто где. Так что прошу тебя, сядь и слушай. Я должен тебе кое-что сказать.
Нумедидес в своем заляпанном платье грузно опустился на трон. Из рукава он достал грязный, замызганный платок и вытер щеки, отчего ткань немедленно покраснела.
— До тех пор, пока ты не придешь в себя, — сказал Зуландра, — править страной буду я. Так будет лучше.
— Никогда ты не станешь королем, — буркнул в ответ монарх. — Ни один аквилонец тебя не признает. В тебе нет королевской крови, ты не аквилонец. Ты вообще не хайбориец. И я уже начинаю думать, что ты и вовсе не человек. — Он замолчал и поднял глаза. — Ты и я ненавидим друг друга, но все же я тебе нужен. Не меньше, чем ты мне. Говори, что у тебя за новость! Надеюсь, ничего худого. Давай, колдун, не заставляй меня ждать!