Страница 101 из 102
— Контакт… еще… предстоит, — пробормотал негума-ноид, как на поврежденной пленке. — Ты… необычный элемент. Но другие переселенцы… будут в рамках.
Я был поражен. Контакт?! У них не было воли отказаться от него, а я призывал их отказаться от их тысячелетнего «сознания». Абсурд!
Однако этот негуманоид не был совсем потерян для дела. Действительно, он по-мужски сопротивлялся принятию своей новой миссии. Не хотел стать первым в юсианс-кой истории убийцей. Я решил дать ему как можно больше времени, да и оказать моральную поддержку. К тому же окончательно перестал колебаться в отношении своего флексора.
— Чикс. Вы — негуманоиды. Вы — ЧУЖИЕ. И именно поэтому не могли бы удержать в ваших рамках ни одного из нас. Человек всегда будет стремиться к превосходству, будь он сумасшедшим, нормальным или же гением. Просто такова наша природа, особенно когда мы стиснуты обстоятельствами. И в частности, негуманоидами! Ты понимаешь это?
— Нет, — ответил мне он. — Мы не в понимании. Он перестал «удерживаться» на одном месте и вошел во двор. За ним стала видна огромная дыра в ограде с остатками решетки снизу и по бокам. Юс медленно приближался ко мне, а я так же медленно отступал назад.
— Что тебе не ясно, Чикс?
Я нарочно повторял его имя. Некоторым людям, испытывающим шоковое или другое неадекватное состояние, это помогает вновь идентифицировать себя. Но ему, кажется, это не помогло. Наоборот, темп его движения мало-помалу ускорялся.
— Скажи мне, Чикс! — повторил я настойчиво и властно. — Что тебе не ясно?
— Твой ультра… ульти…
— Ультиматум?
— Да!!! — его крик сопровождался резким поворотом влево и внезапной остановкой.
Хорошо, хорошо… Сразу же остановился и я.
— Если ты посредине истин, — продолжил он, — почему выступаешь против ЭССИКО? Ведь как ты мне описываешь, он дает большой интерес против нас.
— Да, я описываю тебе, Чикс… — я повысил голос, хотя это наверное было лишним: — Рассказываю вам, говорю и показываю вам все время одно и то же с тех пор, как прибыл в этот псевдогород. А именно то, что контакт, такой, каким вы его задумали, неизбежно приведет вашу цивилизацию к гибели. Потому что то, в чем вы нас превосходите, будет обращено против вас. Еще в начальной фазе, нашими первыми «контактерами», независимо оттого, кто это будет. Чикс бросился спиной на умерщвленную мною садовую траву Отодвинул свою переднюю складку, и я невольно воззрился в его нечеловеческие глаза — потемневшие и блестящие, обращенные вверх и отражающие блеск искусственного «земного» солнца…
— Ты, Тер, — едва слышно начал он, — исходишь из убеждения, что спасаешь нас.
— И вас, — смутился я. — Но и нас… нами. Вряд ли нужно было объяснять ему, что очень трудно найти человека, амбиции которого остались бы в границах нормального, если бы сочетались с такой технической мощью, как их. Что никоим образом нам не нужен новый Наполеон, Гитлер или Сталин, к тому же такого колоссального калибра.
— До сих пор, Чикс, вы тысячи раз могли завладеть нами или уничтожить физически. Но вы не сделали этого — потому что тогда вы погубили бы и себя. Это же будет и с нами. Контакт является жизненно необходимым теперь и для нас. Однако на равных основаниях! Ведь и мы мечтали о «братьях по разуму», Чикс…
Я чувствовал, как пласт за пластом разбиваются окаменелости в его душе.
— Беги! — бессильно произнес он.
После чего он внезапно оказался в положении стоя, будто подброшенный невидимой пружиной вверх. Я всей силой ударил его по плечу прежде, чем он восстановил равновесие. Он вновь упал на спину. Я перепрыгнул через него. Подбежал к дереву около ограды, ухватил нижний сук и попытался его отломить. Двумя руками я сумел бы это сделать, но так ничего не получалось. А юс уже встал. Надвигался.
Я оставил сук и перепрыгнул через ограду. Пошел по улице, не быстро и не медленно. Время от времени оглядывался назад. Юс шел за мной на расстоянии около двадцати метров, стараясь не сокращать дистанции. Было видно, да и слышно, что это ему стоило больших усилий. Его контурная бахрома то удлинялась, то укорачивалась, двигалась, словно зеленоватые черви. На его туловище все чаще появлялись и тут же закрывались глубокие асимметричные трешины и эта, наверное, невротическая реакция каждый раз сопровождалась громким свистом. Так что вскоре мне уже не нужно было оборачиваться. Теперь уже непрерывный свист служил мне ориентиром для определения его местонахождения.
Так я дошел до площади. Хотел ее пересечь и войти в парк. И как раз тогда то, что направляло юса, возобладало над его сопротивлением. Овладело им полностью и форсированно бросило его ко мне. Он понесся по улице со скоростью, размывавшей его очертания. Я подождал две-три секунды — больше ему и не требовалось, чтобы приблизиться ко мне почти вплотную — и метнулся в сторону. Он промчался дальше.
Затем, сумев преодолеть инерцию, он остановился как раз посередине площади. Если бы эта сколь зрелищная, столь и глупая атака удалась, она была бы очень опасна. Но слава богу, эти твари, ни коллективно, ни в отдельности, действительно не имели никакого представления о «борьбе видов».
Я направился к кафе со столиками снаружи. Юс возвращался — со значительно меньшей скоростью, чем раньше. Я схватил один из «пластмассовых» стульев и бросил в него. Попал ему в «грудь». Он обмяк и как тесто плюхнулся вниз. Затем юс с силой разметал столы и стулья, но инерция помешала ему смести и меня. Он оказался в нескольких сантиметрах от меня, но я толкнул его спиной в ближайшую Витрину, придав ему дополнительное ускорение. Стекло оказалось более услужливым, чем требовалось, чтобы быть и полезным юсу. Его тело буквально влетело внутрь, не встретив никакого сопротивления. «Стекло» сначала расплавилось, пропустив юса, но затем быстро вернуло свою целостность. Я посмотрел на тот стул, он тоже был в совершенном порядке.
А за витриной поднимался юс. Я подвинул один из столов поближе к дереву. Вскочил на него и правой рукой вцепился в подходящую, не особенно толстую ветвь. Повис на ней всей своей тяжестью. Ветвь отломилась. И как раз вовремя, чтобы встретить с ней юса, пролезавшего через «стекло». Эта ветвь не должна была расплавиться при соприкосновении с юсом, и это заставило его заколебаться. Мне был нужен именно этот эффект — колебаться, значит и задуматься, опомниться. Высоко поднял руку с детонатором.
— Назначаю срок в десять минут! — закричал я юсу. Обернулся. Закричал в сторону пустой «площади»: — Десять минут. Решайте!
Я демонстративно отбросил ветвь. Направился к центру площади. Встал там. Скрестил на груди руки так, чтобы видеть свои часы, и стал ждать. Каким-то своим, бездушным образом, ждал и детонатор.
Юс все еще стоял перед кафе, между столами и стульями. Надпись «Добро пожаловать!» находилась точно над ним. В стороне ярко сверкали рекламные плакаты «Кока-колы» и каких-то вафель с фруктовой начинкой. Полное сумасшествие. А время текло.
До назначенного срока оставалось еще четыре минуты, когда юс начал медленно двигаться. Потащился через площадь. На фоне белых «мраморных» плит он выглядел безнадежно больным — был обесцвечен. Обречен.
Он подошел ко мне и остановился, нависая надо мною. От него, как от печи, исходил жар. А он дрожал, бился в ознобе, как тот их ребенок перед вивисекцией. Даже выражение его глаз было таким же — молящим о милости, страдающим от ужаса близкого дыхания смерти. Его собственного дыхания..
— Беги… Тер!
Я покачал головой:
— Нет.
— Нет, — эхом повторил он.
Его верхние конечности то удлинялись, то укорачивались и округлялись настолько, что начали походить на прикрепленные к его туловищу бомбы. Я стоял перед ним, не шевелясь. Его лобная часть располовинилась, и через щель в скафандре было видно, как в обеих половинах что-то двигалось туда-сюда. Двигалось, сталкивалось, будто в неистовой попытке выйти наружу. Впервые я не испытал никакого отвращения. Только жалость, сострадание. Это существо боролось за свой дух. И отчаянно нуждалось в помощи, но не получало ее, вопреки специализированным органам взаимопомощи и тысячелетним традициям обеспечения безопасности и неколебимой — растительной доброты. Не было никого, кто бы его поддержал. Он был страшно, бесконечно одинок.