Страница 6 из 15
Особенно острый характер носят события в Милане, одном из богатейших европейских городов. Миланцы, уже давно выражавшие недовольство симонистским, погрязшим в грехах, духовенством, переходят от слов к делу. Во главе вспыхнувшего антисимонистского восстания стоят так называемые патарии («тряпичники»), предводительствует которыми пламенный монах-проповедник Ариальд. Патарии громят дома продажных священнослужителей, закрывают симонистские церкви, наконец, при поддержке большинства населения, изгоняют из города архиепископа со всей его свитой. Миланский первосвященник бежит в Рим, обращаясь с жалобой к папе. Но в то же самое время туда прибывают и представители патариев, с такой же жалобой на архиепископа и симонистское духовенство. Под давлснием начальника своей канцелярии — а это все тот же небезызвестный Гумберт — и других лидеров ради-кального крыла реформы, папа принимает сторону па-гприев. Так в первый (и, кажется, единственный) раз в истории складывается союз апостольского престола и 1>снол1оционного народного движения. Патарии ликуют, ( имонистское духовенство в ужасе.
Па самом пике происходящего внезапно уходит в мир иной папа Стефан П. Симонисты немедленно, с нарушением всех церковных канонов и при поддержке регентши Агнессы, избирают нового папу — Бенедикта X. И тут впервые во весь голос высказывается I ильдебранд. Он категорически отвергает неправедно избранного папу и ненавязчиво, но веско напоминает Агнессе, что императорская корона для ее сына Генриха находится пока что в его руках. Вслед за )тим наскоро собравшиеся кардиналы выбирают мместо низложенного Бенедикта нового первосвященника, которым становится ставленник реформаторов Николай II. Сопоставив имеющиеся возможности, Аг-несса примиряется с выбором Гильдебранда и его сторонников. Бенедикт X уходит в небытие и вскоре умирает в полной нищете в приюте для бедных. Партия реформы одерживает первую по-настоящему крупную победу.
Николай II в глазах патариев становится символом борьбы с симонией и продажностью духовенства. Он пользуется небывалой поддержкой римского населения, на его стороне активно выступает многочисленное монашество. Опираясь на эти социальные группы, новый первосвященник, при активном содействии Гильдебран-да, Гумберта, епископа луккского Ансельма и других радикалов, приступает к осуществлению программы реформ. В папском дворце в Латеране собирается крупное совещание реформаторского духовенства (синод), получившее позднее название Латеранского собора. Через синод новый глава апостольской церкви проводит три важнейших декрета: об избрании папы исключительно коллегией кардиналов, без какого-либо участия императора; о запрещении симонии как неправедного обычая, позорящего святую церковь; об отрешении от должности всех священнослужителей, нарушающих целибат. Более того, Николай II не удовлетворился тем, что его декреты были санкционированы Латеранским собором, и потребовал от всех присутствовавших на нем клятвы в том, что они будут бороться с симонистами и женатыми священниками.
Постановления Латеранского собора были активно поддержаны патариями и их сторонниками: по городам Италии прокатилась целая волна народных выступлений против симонистов и «греховодников». Но эти же решения встретили яростное противодействие среди значительной части духовенства, привыкшего к светским наслаждениям и отстаивавшего, по его мнению, «истинные» основы христианства. На этот раз на стороне симонистов энергично выступила верховная светская власть в лице Агнессы и взрослеющего Генриха IV. В 1061 году недавно коронованный юный император отказался признать декреты Николая II и, созвав специальный синод в Базеле, объявил, что эти декреты не имеют силы, так как нарушают интересы императорской власти. Так началось противоборство папства и Империи, и никто не мог тогда предположить, что эта война будет с переменным успехом идти более шестидесяти лет и лишь в 1122 году закончится компромиссом в Вормсе. В ходе этого противостояния сторону папы примут нормандские рыцари, овладевшие к тому времени Южной Италией, и борьба выплеснется из стен соборов на поля сражений, собирая свою кровавую жатву.
В 1073 году Гильдебранд, долгие годы руководивший действиями апостольского престола из-за спины своих ставленников, решил, что, наконец, пришло его время. При огромной поддержке римского народа (кто мог знать тогда, что через десять с небольшим лет она обратится в столь же всенародную ненависть?), Гильдебранд избирается новым папой и принимает имя Григория VII. Имя это ко многому обязывает: ведь первым папой, носившим его, был Григорий Великий, доктор церкви, давно причисленный к лику святых и в известности соперничающий с крупнейшими христианскими деятелями всех времен. И бывший монах не посрамил своего нового имени — его понтификат остался в истории как один из наиболее ярких.
Талантливый политик, самый яростный и последовательный проводник реформаторской линии в христианской церкви, он сразу взял быка за рога. Во всем послушный ему синод подтвердил обязательность для духовенства всех декретов, принятых Латеранским собором. Но Григорий VII пошел дальше. Он выдвинул программу небывалого усиления папской власти. Программа эта, именуемая еще «Папский диктат», определила всю политику апостольского престола на века вперед. Исключительная важность этого документа для понимания многих дальнейших событий, в том числе напрямую связанных с крестоносным движением, заставляет привести здесь этот документ полностью:
«Папа начертал:
1. Римская церковь создана единым Богом.
2. Только Римский епископ по праву зовется вселенским.
3. Только он один может низлагать епископов и восстанавливать их.
4. Легат его на соборах занимает первое место пред всеми епископами, даже будучи в низших степенях (священства), и может приговаривать их к низложению.
5. Папа может низлагать отсутствующих.
6. С отлученными им не должно находиться в одном и том же доме.
7. Ему одному надлежит, смотря по надобности, издавать новые уставы, учреждать новые епархии, каноникаты превращать в аббатства и наоборот, богатую епархию делить, бедные соединять.
8. Он один вправе распоряжаться знаками императорского достоинства.
9. Одному папе все князья лобызают ноги.
10. Только его имя поминается в церквах.
11. Он один в мире именуется папой.
12. Он может низлагать императоров.
13. Он может, по мере надобности, перемещать епископов с кафедры на кафедру.
14. В любую церковь, куда угодно, он может ставить клириков.
15. Поставленный папою может быть во главе какой либо церкви, но не может быть в положении подненном; равно не может он принимать высшей степени от какого-либо епископа.
16. Ни один собор без его соизволения не может
называться всеобщим.
17. Ни одно постановление, ни одна книга не могут быть признаны каноническими без его санкции.
18. Никто не смеет отменить его решения, а он сам отменяет чьи угодно.
19. Никто ему не судья.
20. Никто не смеет привести в исполнение приговор над взывающим к папскому престолу.
21. Важные дела любой церкви должны восходить до него.
22. Римская церковь никогда не заблуждалась и шфсдь, по свидетельству Писания, не будет заблуждаться.
23. Римский епископ, канонически поставленный, заслугами св. Петра непреложно получает святость.
24. По его изволению и разрешению подвластные могут быть пожалованы.
25. Без собора он может низлагать и восстанавливать епископов.
26. Не считается католиком тот, кто не согласен с Римской церковью.
27. Он может освобождать подданных от присяги плохим владыкам».
«Диктат папы» вызвал мощное противодействие со стороны императорской власти. Теперь уже не шла речь 0 принятии или непринятии императорами реформистских декретов — авторитет папства вырос к этому времени настолько, что они быстро вводились явочным порядком. Но новый документ затронул самое святое для любой верховной власти — он поставил под сомнение бе иладычество над обществом. Генрих IV никак не мог ЭТИМ смириться, и, до этого скрытая, с улыбочками и кинжалом за пазухой, борьба сразу вступила в фазу открытого неистовства и ярости. Историки обычно называют этот период временем борьбы за инвеституру, то есть за то, кто должен передавать полномочия епископам и прелатам — император или римский первосвященник. Но, несмотря на всю важность данного вопроса, за этой исступленной борьбой стояло нечто гораздо большее — высшая власть над всем христианским миром, и от итогов этого противостояния зависела история всей Европы.