«Наследие Дерини»

– Ну что ж, тогда я пошел, – голос его звучал чуть хрипловато. – Думаю, сегодня мы поужинаем вдвоем. Будет только Катан, потому что я понимаю, тебе захочется проститься и с ним тоже. Но к счастью, он ложится рано, – Райс-Майкл улыбнулся. – Непременно выспись сейчас. Я вернусь через пару часов.

Мужественно сглатывая слезы, Микаэла проводила супруга в гостиную и не сводила с него взгляда, пока дверь королевских апартаментов не закрылась за ними с Катаном. Любовь ее была так велика, что от нее сжималось горло. Подавив рыдания, она отвернулась от закрытой двери, твердо решившись не показывать своим придворным дамам всей глубины и безысходности своего отчаяния.

В нише у окна дамы поднялись с места, когда король проходил по комнате, но теперь, по знаку королевы, они вновь принялись за вышивание. Одна из них поднесла моток шелка к свету, вытягивая длинную нить. Ей помогала юная горничная королевы. Вопросительно покосившись на свою госпожу, она взяла в руки гребень из слоновой кости и подошла к королеве, пробуя на ощупь прядь влажных волос.

– Почти высохли, моя госпожа, – промолвила она. – Давайте, я еще немного их порасчесываю.

– Да, спасибо, Лизель, – отозвалась королева. Девушка принялась за работу, и ее госпожа с удовлетворенным вздохом прикрыла глаза.

– Как приятно, – промолвила она через пару мгновений, не поднимая век. – Я бы могла так сидеть с тобой до конца дня.

При этих словах на розовых губках Лизель заиграла слабая улыбка. Очаровательная и живая, она была чуть моложе королевы и ниже ее на целую голову. Волосы ее были пшенично-золотистого оттенка, заплетенные в косу и спрятанные под белым платом. Светло-серое скромное платье едва ли украсило бы большинство женщин, – впрочем, именнопоэтому сановники выбрали такой цвет и покрой для женской прислуги замка, – однако, в случае с Лизель, оно лишь оттеняло ее созревающую красоту. Глаза в солнечных лучах казались золотистыми, и во взоре ее читалась искренняя любовь к женщине, чьи волосы она продолжала расчесывать с величайшим тщанием и нежностью.

– У моей госпожи восхитительные волосы, – произнесла она негромко. – Мне доставляет удовольствие заботиться о них.

– Правда? – сонно улыбнулась Микаэла, по-прежнему не открывая глаз. – Да, это должно быть все равно, что гладить кошку, – нравится и кошке, и тому, кто ее гладит.

– Они как тяжелый шелк, и отражают солнечный свет, моя госпожа, – вымолвила Лизель. – Не удивительно, что королю так нравится, когда вы их оставляете распущенными.

– Ты права.

Улыбка исчезла с лица Микаэлы и, открыв глаза, она с внезапным испугом покосилась на горничную.

– Лизель, сегодня вечером ты должна мне помочь мне сделать какую-то особую прическу, – прошептала она. – Король будет ужинать со мной, а завтра он отправляется в Истмарк. Одному Богу известно, увижу ли я его когда-нибудь еще в этой жизни.

Лизель прекратила причесывать волосы, и в золотистых глазах ее мелькнула жалость.

– О, моя госпожа, – выдохнула она.

Микаэла потрепала девушку по руке и заставила себя храбро улыбнуться, внезапно ощущая навалившуюся усталость.

– Ну-ну, не вздумай хныкать, а то и я тоже расплачусь, – прошептала она. – Он не должен знать, как я сильно за него беспокоюсь. – Она словно хотела добавить что-то еще, но только тяжело вздохнула и вновь пощупала свои волосы. – По-моему, они достаточно высохли. Пора мне, и в самом деле, вздремнуть.

– Да, моя госпожа, – чуть слышно отозвалась Лизель, не поднимая глаз.

Изящным движением руки прикрывая зевок, Микаэла приблизилась к женщинам, что сидели в оконной нише.

– Дорогая леди Эстеллан, почему бы вам с Лирин и Аделисией не прогуляться в саду, скажем, час или два? Я немного посплю, поэтому вы мне не понадобитесь. Лизель поможет мне раздеться.

Она не стала ждать, пока они удалятся, и ушла в опочивальню. Собственно, ей не было до них никакого дела, и они ей не слишком нравились, но нужно было поддерживать приличия. В спальне Лизель откинула покрывало на просторной постели под балдахином, и ее госпожа вновь широко зевнула.

– Сама не могу понять, почему во время этой беременности мне все время так хочется спать, – пробормотала она, пока служанка помогала ей снять платье. – Оуэн меня так не утомлял.

– Может быть, на сей раз госпожа больше тревожится, – отозвалась горничная, помогая королеве забраться в постель. – Но теперь ложитесь и немного поспите, ваше величество. Сон – лучшее лекарство от многих недугов.

Вновь зевнув, Микаэла покорно закрыла глаза. Вскоре дыхание ее сделалось ровным и неглубоким, и девушка, разложив синее платье на спинке кресла, неслышным шагом подошла к кровати и склонилась над спящей госпожой.

– Теперь засни покрепче, – прошептала она, едва заметно касаясь лба королевы.

На несколько мгновений она и сама закрыла глаза, а затем, тряхнув головой, вновь обеспокоенно уставилась на королеву.

– Да подарит вам Господь добрые сны, моя славная госпожа, – прошептала она, убирая руку. – Спите крепко, и проснитесь посвежевшей. Вы дали мне разрешение уйти и принести книгу стихов из библиотеки. Если вы проснетесь до моего возвращения, вспомните также, что вы просили меня нарвать свежих цветов, чтобы вплести их сегодня вечером вам в волосы.

Когда Лизель осторожно вышла из королевской опочивальни, придворные дамы уже удалились, и лишь другая горничная, Элспет, дремала в кресле, наслаждаясь солнцем, но она даже не пошевельнулась, когда Лизель прошла мимо. В коридоре дежурили те же стражники, что и обычно.

– Доброго вам дня, госпожа Лизель, – воскликнул их капитан, широко улыбаясь девушке.

Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть на него, ибо она доставала стражнику лишь до плеча, однако его она хорошо знала и прекрасно умела с ним управляться.

– Да благословит вас Господь, капитан, – произнесла она без всякого смущения. – Моя госпожа заснула. Пожалуйста, проследите, чтобы никто ее не беспокоил.

Он любезно отступил в сторону, без лишних слов давая ей пройти. Пару месяцев назад, когда Лизель поступила к королеве на службу, он был наглецом и грубияном, каких мало, но теперь рядом с этой златовласой крохой делался совсем ручным, точно кот у очага.

Дело в том, что, на самом деле, любимую горничную королевы звали отнюдь не Лизель, и она, конечно же, не была обычной горничной. Эта уверенная в себе девушка – дочь Целителя Райса Турина и Ивейн Мак-Рори – была также единственным посредником между королевской четой и некоторыми Дерини, втайне делавшими все для того, чтобы избавить правителя от влияния его сановников.

Разумеется, ни Райс-Майкл, ни его супруга пока и не подозревали о том, кто такая на самом деле их Лизель, и что она делает во дворце. Но ныне, уверенно направляясь по коридору в сторону винтовой лестницы, она сказала себе, что очень скоро эта ситуация изменится.

Изначально в их планы входило получить доступ к королю, дабы пробудить в нем способности Халдейнов, и в этой задаче Райсиль Турин предстояло сыграть ключевую роль,после чего должен был произойти дворцовый переворот, подобный тому, в результате коего взошел на престол отец нынешнего короля, которого четверть века назад поддержали некоторые Дерини, – чьи родичи и друзья сейчас собирали военные силы в отдаленных областях Гвиннеда. Событие это должно было состояться через пять или шесть месяцев, как раз перед тем, как королеве предстояло разрешиться от бремени, ибо именно с появлением второго наследника усиливалась опасность, что сановники решатся-таки устранить короля, исполнившего, наконец, свою династическую обязанность. Угроза была так велика, что оправдывала любой риск, несмотря на несомненные сложности, поскольку король мог и погибнуть во время переворота, – однако сейчас все изменилось. Внезапный отъезд в Истмарк подвергал его куда большей опасности, если ему придется противостоять торентской магии в одиночку.

Стараясь подавить нарастающий страх, Райсиль устремилась вниз по тускло освещенной лестнице, левой рукой держась за перила для равновесия. Вот уже не в первый раз она пожалела о том, что ее наставники не сумели раньше установить контакт с королем.