Ричард Блейд, странник

Джеффри Лорд

Том 9. Ричард Блейд, странник

(Ричард Блейд — 26, 27)

Дж. Лэрд. «Небеса Таргала»

Странствие двадцать шестое

(Дж. Лэрд, оригинальный русский текст)

Сентябрь–октябрь 1982 по времени Земли

Глава 1

Лорд Лейтон умирал.

Маленький, высохший, он скорчился на больничной койке, похожий сейчас на рахитичного ребенка — только постариковски сморщенного, с седыми волосами и узловатыми пальцами, напоминавшими крабью клешню. Глаза его, однако, все еще горели неукротимым огнем.

— Ну? Пришли полюбоваться на меня? — его светлость обвел взглядом Блейда, Дж. и Хейджа, замерших у его койки. Не дождавшись ответа, он усмехнулся, едва шевельнув бескровными губами: — Что, хорош?

Блейд опустил голову, уставившись в угол. Великий Бог, что делает старость с людьми! В свои сорок семь он был почти вдвое моложе Лейтона, но страх на мгновение сжал его сердце. Не ужас перед неизбежным концом, нет! Он слишком часто видел чужую смерть — да и свою тоже, — чтобы устрашиться холодных объятий костлявой. Старость, немощная бессильная старость, вот что его пугало! Лейтон, почти лишившись плоти, сохранил разум… А что случится с ним, с Ричардом Блейдом, в девяносто лет? Пусть он превратится в скелет, обтянутый кожей, в мешок с хрупкими костями — лишь бы не деградировал мозг! Впрочем, Блейд понимал, что у него на это мало шансов: слишком часто компьютер копался под его черепом, безжалостно перетряхивая все, до чего могли дотянуться его электронные щупальца.

— Дорогой мой, — Дж. присел на табурет рядом с кроватью и накрыл своей рукой ладонь Лейтона, — дорогой мой, я хочу сказать, что всегда ценил вашу дружбу. Случалось, мы спорили, расходились во мнениях… но это такие мелочи! Я всегда гордился тем, что раз в неделю могу пожать руку самому великому ученому Британии… Вы были для меня…

Лейтон снова усмехнулся.

— Я еще тут, Дж., я еще тут! И надеюсь, что хотя бы пару ближайших дней проведу на нашей грешной земле. Не все мои дела завершены…

В который раз Блейд поразился силе духа этого старика. В юности тело его изуродовал полиомиелит; он прожил жизнь калекой, он таскал горб, временами испытывая мучительные боли, но разум побеждал немощную плоть. Сейчас старый Лейтон казался ему не только гением — героем, чей подвиг выживания растянулся на долгие десятилетия.

Блейд отступил к двери, нашарил там стул и опустился на жесткое сиденье. Хейдж о чем-то толковал с умирающим стариком, низко согнувшись над ним и кивая головой. Дж., устроившись рядом, по-прежнему не отпускал пальцев Лейтона; его собственная ладонь была почти такой же морщинистой и бледной, как у старого ученого.

Они находились в самой просторной палате госпитального отсека. Лейтон, когда пришел его срок, наотрез отказался перебраться в госпиталь или в свой лондонский особняк; он заявил решительно и твердо, что умрет там, где провел большую часть своей жизни. В сущности говоря, он был прав. За последние годы медицинская часть его научного центра значительно расширилась, пополнившись и самым совершенным оборудованием, и превосходными врачами. Вряд ли Лейтон получил бы лучший уход в какой-нибудь клинике для привилегированных, фактически он даже не был болен, он был просто стар, и его изношенное сердце могло остановиться в любой момент.

Блейд покосился на дверь, у которой стоял его стул. За ней была обширная комната, что-то вроде холла, и коридор, куда выходили двери операционной и кабинетов врачей; один из них принадлежал Смити, нейрохирургу и отличному медику, находившемуся всю последнюю неделю при Лейтоне почти неотлучно. В самом конце этого прохода располагался небольшой блок, который называли «старым» — он был оборудован еще четырнадцать лет назад, вскоре после первого путешествия Блейда в Альбу. Там располагалась маленькая душевая, в которой странник приводил себя в порядок по возвращении, и крохотная палата, где стояла кровать, в которую он ложился; на небольшом столике рядом всегда ждал магнитофон. Невольно Блейд начал размышлять, войдет ли он еще когда-нибудь в этот отсек. В последней экспедиции, в Эрде, он потерял память, и амнезия длилась несколько недель… Теперь он точно знал, чем грозит ему новая попытка проникнуть в Измерение Икс.

Он перевел взгляд на Лейтона, на его кровать, задвинутую в неглубокую нишу у противоположной стены. Нишу перегораживала широкая металлическая дверь, а на ножках лейтоновского ложа странник заметил колесики. Вероятно, за дверью располагалось еще одно помещение, куда можно было передвинуть кровать. «Что там? — мелькнула у Блейда мимолетная мысль. — Какой-то новый отсек?» Потом он забыл об этом, потому что взгляд Лейтона отыскал его и сухие губы старика шевельнулись:

— Подойдите ко мне, Ричард.

Голос его светлости был тих, но отчетлив.

Блейд поднялся со стула и шагнул к кровати.

— Прошу извинить меня, — глаза Лейтона остановились на лице Дж., потом скользнули к Джеку Хейджу. — Прошу извинить меня, коллеги, но я хотел бы перемолвиться парой фраз с Ричардом наедине. Видите ли…

— Ни слова больше, мой друг, — Дж. тут же поднялся. — Ваше желание — закон.

Хейдж молча направился к двери, и Лейтон сказал ему вслед:

— Увидимся попозже, Джек. Скажем, через час.

— Разумеется, сэр.

Оба посетителя вышли. Его светлость, прикрыв глаза, молчал; казалось, беседа с Хейджем утомила его. Наконец он слабо повел рукой.

— Там, на столе, Ричард… Возьмите…

На столе, в хрустальной вазе, пламенели пышные августовские георгины; рядом лежала магнитофонная кассета. Блейд взял ее и сунул в карман пиджака.

— Сядьте. Сюда, поближе.

Он опустился на табурет, на котором только что сидел Дж. Теперь лицо Лейтона было от него на расстоянии протянутой руки. В ярком свете электрических ламп оно казалось мертвенно-серым и странно спокойным; видимо, старик не испытывал боли. Слава Творцу, подумал Блейд, он уходит в мире. Без боли, без унизительных мучений, в полном сознании…

— На ленте — мое завещание вам, Ричард, — произнес умирающий. — Я хочу, чтобы с вами осталась частичка… частичка от меня самого не на бумаге, а живой голос, понимаете?

Блейд кивнул, не в силах сказать ни слова, горло его было сухим, как пустыня в полдневный час. Внезапно он вспомнил другого старика, изобретателя транслятора массы, убитого им в Эрде и так похожего на Лейтона. Он судорожно вздохнул.

— Не печальтесь, — взгляд старого ученого отыскал его глаза. — Все в мире имеет свой срок, мой дорогой, и всему приходит конец, вы знаете эту истину не хуже меня. Я спокоен, Ричард. Я думаю, у вас с Хейджем все получится. Вы можете верить ему так же, как верили мне… — голос Лейтона на мгновение пресекся. — Прослушайте запись, — сказал он, восстановив дыхание. — Прослушайте ее внимательно, много раз… Это предупреждение, Ричард… Я снова напоминаю вам, что дальнейшие экспедиции опасны… Но если… если… — глаза Лейтона внезапно сверкнули, — если вы сделаете еще одну или две попытки, я не буду возражать. Хейдж… Хейдж знает…

— Я сделаю их, сэр, — выдавил Блейд

— Тогда — последнее, Дик… последнее… Спасибо вам — за все, что было, и за все, что будет. — Веки Лейтона сомкнулись, Блейд ждал затаив дыхание. — Теперь идите… Боюсь, я поддался иллюзии, утверждая, что у меня есть еще пара дней. Пришлите ко мне Джека. Пусть придет не через час, а побыстрее… — Он снова помолчал. — Все, Ричард… идите…

— Прощайте, сэр. Легкого вам пути.

— Да, Дик. Конечно.

Блейд встал и вышел

В холле его ждали Дж. и Хейдж.

— Он передал мне кассету, — произнес странник, — магнитофонную кассету с завещанием. Так он сказал. И еще просил вас не задерживаться, Джек.

Хейдж торопливо кивнул; казалось, ему было ясно, зачем он понадобится Лейтону.

— Разумеется. Я только провожу вас.