Одиссеи Ричарда Блейда

Он оглядел физиономии трех кантонских полководцев и ухмыльнулся, прикрыв лицо рукой. Славная добыча для лорда Лейтона! Все — крепкие, здоровые, не исключая и более пожилого Пала. Вполне кондиционный материал, как выразился его светлость! Если эти трое мужчин, прокаленных ветрами всех стран, не перенесут близкого знакомства с Малышом Тилом, значит, такое не под силу никому!

Мантул Скрим резко повернулся к старому спарпету.

— Почему ты говоришь о возвращении как о решенном деле, Гинна? Великий убрался, ну и Гирларл с ним! А мы — мы можем пойти дальше! Вперед! И если хотя бы сотня тысяч… нет, даже пятьдесят тысяч наших солдат дойдет до Бартама, мы стопчем его в пыль!

Гинна Пал устало махнул рукой.

— Не тешь себя пустыми надеждами, Скрим! Если мы пойдем на восток, то не вернется никто!

— Почему? У нас есть описание пути…

Внезапно Калатта Хар хрипло рассмеялся.

— Разве мы можем верить этому бартамцу и его писаниям после того, что случилось? Гинна прав, надо возвращаться. По крайней мере, обратная дорога проверена, и мы сможем спасти хотя бы часть войск. Катафрактов, возможно — фалангу…

— А что делать с этим? — Скрим яростно мотнул головой в сторону Ричарда Блейда.

— Гм-м… Это вопрос… — протянул Гинна Пал. — Так ты по-прежнему утверждаешь, бартамец, что ничего не ведал ни о спускном канале, ни о воротах, ни о тайной страже?

Странник пожал плечами. Когда он поднялся со своими охранникамиситалла на плоскогорье, у раскрытых ворот шлюза валялись четверо изрешеченных стрелами лазутчиков; их лошади и все снаряжение исчезли. До сих пор, несмотря на все старания, людям Гинны Пала не удалось найти пещер или каких-нибудь иных убежищ, где могли бы прятаться страхи Фар’лона. Вероятно, они покинули плоскогорье, завалив входы в свои тайники.

Глядя в темные глаза старого спарпета, Блейд произнес:

— Человек не может знать всего, Гинна.

— Даже бартамский маг?

— Даже бартамский маг.

Он подумал о том, что через несколько минут эта троица окажется в приемной камере Малыша Тила, в большой комнате с бронированными стенами, обшитыми поверх металла мягким поролоном. Потом откатится в сторону тяжелая дверь, и в зал ворвутся морские пехотинцы… дюжина умелых парней с автоматами, — газовым оружием и наручниками. Скрим и Калатта, наверно, будут сопротивляться…

На миг его кольнула жалость. Что станут делать эти трое в мире Земли? И там вполне хватало войн, но то были войны не про них. С одной стороны, более мелкие, ибо на Земле никто, пожалуй, кроме самых оголтелых фанатиков, не мечтал о мировом господстве; с другой — неизмеримо более сложные, поскольку эпоха мечей и стрел канула в невозвратное прошлое. Пожалуй, решил Блейд, когда его светлость закончит свои исследования, кантийским спарпетам назначат пенсион — от щедрот Ее Величества… И будут они доживать свой век где-нибудь в лондонских пригородах, вспоминая былые времена, кровавые битвы и таинственный Бартам, коего им так и не удалось достичь…

Впрочем, существовала и иная вероятность, другой расклад событий. Если гипотеза Лейтона верна, если процесс телепортации в самом деле приводит к некоему омолаживающему эффекту, то вскоре детский сад его светлости пополнится еще тремя младенцами. Возможно, это было бы лучшим исходом — и для старого Хирама, и для двух лазутчиков, и для кантийских аттил. Они могли бы начать все сначала и превратиться со временем в добропорядочных граждан Соединенного Королевства, обладающих правом голоса, собственностью, нерушимым домашним очагом и прочими привилегиями, которые могла предоставить самая цивилизованная страна земной реальности. Эта мысль немного утешила Блейда, решившего, что британский паспорт и современный комфорт по крайней мере равноценны владычеству над миром Ханнара.

Резкий голос Мантула Скрима прервал его размышления.

— Значит, случается так, что и бартамский чародей оказывается бессильным?

— Увы… — Блейд развел руками.

— Тогда мы поглядим, выстоит ли он против десятка мечей. Или против доброго копья, которое пропорет ему брюхо!

Странник ухмыльнулся, уже не скрывая своего торжества.

— Угрозы бессмысленны, Неустрашимый! Стоит мне только шевельнуть пальцем, и вы — все трое! — окажетесь так далеко, что Бартам оттуда будет выглядеть меньше макового зернышка!

— Это ты так говоришь. Но я — не кубок, не кувшин с вином и не блюдо с фруктами! И если десятка мечей мало, то сейчас их тут окажется сотня! — Мантул Скрим повернулся к выходу.

— Был еще и индюк, — напомнил Блейд, забавляясь. — Я думаю, Гинна, моя подружка докладывала об этом эпизоде. — Дождавшись, когда крючконосый кивнет, он продолжал: — Да, был еще и индюк, такой же важный, как ты, Скрим, и два соглядатая, и тот старик-силангут, исчезнувший с моей виллы… Хватит или огласить полный список?

Гинна Пал задумчиво поглядел на него.

— Иногда я спрашиваю себя: куда они все исчезли? В какую мерзкую дыру ты засунул их, бартамец? Или просто распылил в воздухе?

— Во всяком случае, я не имел такого намерения, — честно признался Блейд. — Я надеюсь, что все они, включая индюка, живы и здоровы и не помышляют о господстве над миром. Что касается индюка и старого Хирама, могу в том поручиться.

Мантул Скрим с лязгом вытащил клинок из ножен.

— Ты что же, Гинна, не видишь — он издевается над нами! Ну, колдун он или нет, я с ним сейчас разберусь…

Меч начал со свистом опускаться, но тут Неустрашимый исчез. Блейд вытер пот со лба: рослый и грузный спарпет в полном вооружении весил не меньше любой из трех кобылок ситалла, которых он отправил Лейтону еще в Неване.

Калатта Хар рванулся к порогу — не то хотел сбежать, не то — вызвать стражу. Он также растаял в воздухе, не сделав и двух шагов, пропал, как мираж, вместе со своими шипастыми доспехами, роскошным плащом, блистающим шлемом и длинным, изукрашенным самоцветами мечом. Блейд перевел дух; этот объект, как ему показалось, был полегче на три десятка фунтов, однако стоявшая в палатке жара не способствовала мощным ментальным усилиям. Впрочем, последний экспериментальный образец был тощим и сравнительно легким.

Мгновенное исчезновение двух коллег вывело Гинну Пала из равновесия: глаза его широко раскрылись, нос словно бы обвис, и сейчас он напоминал скорее не коршуна, а выброшенную на берег рыбу.

— К-куда… к-куда т-ты их д-дел? — от волнения крючконосый спарпет начал заикаться.

— Не волнуйся, Гинна, они очутились в уютном месте и в полной безопасности. Разумеется, там не стоит размахивать мечами.

— Ты… ты… послал их в Бартам?

— В Бартам? — странник усмехнулся. — О нет! Для Бартама вы слишком крупные щуки! — Он встал, сделал шаг к Гинне Палу, и тот испуганно попятился. — Знаешь, о чем я сожалею сейчас? Что не могу отправить заодно с тобой всех прочих аттил… Лона Аззу, Маркуса Дига, Тидама Рока и остальных, сколько их там есть…

— Аттил? Почему ты называешь нас аттилами? — не спуская с Блейда настороженного взгляда, Гинна Пал продвигался к выходу.

— Скоро ты об этом узнаешь, старый коршун.

Ричард Блейд телепортировал свою последнюю добычу, потом отослал Лейтону записку и вышел из палатки. Поблизости, рядом со своими лошадьми, сидели на корточках тридцать степняков; с другой стороны шатра, у бывшего озерного берега, обрывавшегося вниз, к илистому дну, стояла шеренга Стражей. Лица их высохли от зноя, и мозоли на нижних челюстях выступали теперь особенно резко, словно настоящие рога.

Опустив полог — так, чтобы не была видна опустевшая внутренность палатки, — Блейд жестом вызвал к себе офицера Стражей. Тот подбежал, тяжело переставляя ноги, для него Ричаос Блейтул Брит еще являлся всесильным и доблестным спарпетом, одним из высших командиров, которые, безусловно, найдут, как вывести армию из бедственного положения.

— Мы продолжим совещание, — сказал Блейд офицеру. — Я думаю, — он измерил высоту светила, опускавшегося к горизонту на западе, — до самого заката. Проследи, чтобы нас никто не беспокоил.