Наследие Дерини

Кверон с улыбкой опустился на колени перед Эйлином и бросил быстрый взгляд на Анселя, давая тому мысленные распоряжения.

— Подобно обетам священника, клятва Целителя для меня столь же свята, и состоит в том, чтобы не причинять зла, — мягко промолвил он. — Так что ваша милость может не тревожиться.

С этими словами он опустил руки Эйлину на колени, и в тот самый миг Ансель взял контроль над его сознанием, заставив епископа откинуть голову, упираясь затылком в грудь молодому Дерини. Веки Эйлина опустились, и тело его обмякло. Погрузившись в целительский транс, Кверон очень быстро сделал все необходимое, расслабляя затекшие мышцы в районе коленей и бедер, а затем накладывая на епископа чары, изгоняющие усталость. Разумеется, перед въездом в Ремут их придется возобновить, но, по крайней мере, это облегчит Эйлину остаток пути. Он позволил Эйлину поспать еще пару минут, а сам отправился проверить остальных, но, похоже, никто больше не нуждался в его услугах. Келдорцы успели пару часов отоспаться в Валорете, пока Грэхем, Сигер и его союзники Дерини разговаривали с епископом, а валоретские солдаты — их было около тридцати человек, еще не успели утомиться с дороги. Они с любопытством наблюдали за Целителем, поскольку большинство были достаточно молоды, и уже не помнили тех времен, когда Дерини ценили за их практические дела, а не осуждали за «грязную» кровь. Но Эйлин прекрасно отобрал своих людей. Ни в одном из них не чувствовалось ни враждебности, ни страха. С одним из этих солдат дружески болтал сейчас Тиег, одновременно исцеляя сбитые бабки его лошади, и продолжая разговор. Юный герцог Грэхем, присев на корточки, наблюдал за происходящим. Кверон одобрительно кивнул пареньку и вернулся обратно к Эйлину с Анселем. Сигер подошел взглянуть на епископа, пока тот спал, глотнул немного эля из кожаной фляги, затем заткнул ее пробкой и вновь повесил на луку седла.

— Он выдержит? — тихо спросил он у Кверона.

— О, да… Особенно теперь, когда он позволил мне помочь ему. Я не очень на это рассчитывал, но не хотел ничего делать насильно. Нам нужен либо добровольный союзник, либо уж лучше, вообще, никакого.

— Ну, прежде всего нам нужно добраться до места, а там уже будем думать о добровольности, — пробормотал Сигер, оглядываясь на Грэхема с Тиегом. — Может, когда будем менять лошадей в Молинфорде, я вас попрошу со мной сделать то же самое, что с епископом. Грэхем, давай в дорогу.

По приказу тут же поднялась суета, солдаты повскакивали в седла, и тут же пустили лошадей рысью. Кверон вновь опустился на колени рядом с Эйлином, Ансель вырвал его из объятий сна, и сам также вышел из легкого транса, в который погрузился, дабы восстановить энергию.

— Получше? — спросил Кверон, когда Эйлин с изумлением воззрился на Целителя.

Ансель помог епископу встать на ноги, и тот с удивленным вздохом потер ноги, а затем поднял взгляд на Кверона.

— Просто чудо, — прошептал он. — Как может кто-то говорить, будто в этом есть зло?

Склонив голову набор, Кверон пожал плечами.

— Я-то уж точно не знаю. Впрочем, можете поразмыслить об этом, пока будем ехать дальше.

Через пару минут они все уже вновь двинулись в путь, в ожидании следующей остановки, которая будет уже совсем неподалеку от Ремута.

А в Ремуте, когда сумерки уже начали опускаться на город, самозваные регенты Гвиннеда вновь собрались в одном из залов дворца, — здесь были Хьюберт, Ран, Манфред и Таммарон.

— Значит, просто запрем ворота перед носом у Клейборна и Марли, — заявил Таммарон. — Не пустим их в город. Ведь стража наверняка их узнает.

— Верно, — согласился Манфред. — Но очень многое будет зависеть от того, сколько людей они приведут с собой. Ворота мы закрыть, конечно, можем, но рано или поздно все равно придется держать ответ, а как только они повсюду раззвонят о существовании приложения к завещанию, будет очень трудно не впустить их в город.

— Ричард готов выслать войска на север, чтобы их перехватить, — промолвил Ран. — Если угодно, мы можем отправить их сегодня же вечером.

— Сколько человек? — Хьюберт задумчиво принялся постукивать пухлыми пальцами по поручню кресла.

— Около двухсот, — отозвался Ран. — Сводный отряд картанских пикеносцев и рыцарей Custodes. Думаю, этого больше чем достаточно, чтобы справиться и с Клейборном, и с Марли. Уж эти мне пограничники, — хмыкнул он. — Ричард утопит их прямо в реке.

— Манфред, что ты думаешь об этом, — спросил Хьюберт.

Тот кивнул.

— Я дал указание Ричарду. Мы можем на него положиться.

— Тогда отправляйте войска, — кивнул Хьюберт. — А как насчет восточных ворот. Могут ли они приехать оттуда?

— Едва ли, — отозвался Манфред. — С востока путь короче, но там не пройдет большой отряд, особенно если они будут торопиться. Там очень плохие дороги, а местами и вовсе непроходимые. Так что, полагаю, чтобы выиграть время, они двинутся вдоль реки… А Ричард будет их там поджидать. А если они все же зайдут с востока… Что ж, отдадим приказ, чтобы никаких приграничников в город не пускали. В любом случае, сомневаюсь, чтобы это случилось завтра.

— Отлично, — заявил Хьюберт. — В таком случае предлагаю нам всем отправиться на покой.

Глава XXXIV

Тела их покоятся с миром; но имена будут жить вечно.[35]

Наутро, когда были назначены похороны короля, и колокол «Большой Георгий» медленно начал звонить на колокольне собора, Галлард де Бреффни вместе со стражниками Custodes вывел Катана из его темницы. Час спустя, после того как его выкупали, побрили и одели в черное, по-прежнему под надзором, Катана отвели к Манфреду Мак-Иннису, в сопровождении неизбежного монаха Custodes по имени брат Эмберт.

— Сдается мне, что день выдался прекрасный для похорон, — холодно произнес Манфред, в то время как Галлард опустил тяжелые руки Катану на плечи, чтобы не дать ему подняться. В руках у графа был меч Катана с белым поясом, обмотанным вокруг ножен, а Эмберт держал в руке чашу. — Надеюсь, ты не станешь портить нам этот прекрасный день. Мне бы менее всего хотелось огорчать королеву.

Катан покачал головой, не разжимая губ, прекрасно сознавая, что за снадобье готов предложить ему Эмберт.

— Хорошо, я рад, что ты все понимаешь правильно. А теперь будь так любезен и выпей лекарство, которое принес тебе наш добрый монах. Думаю, вкус его тебе знаком.

Катан взял протянутую чашу и с ненавистью взглянул на Манфреда.

— А что вы сделаете, — промолвил он негромко, — если я вылью эту гадость на пол?

Лицо Манфреда застыло, прозрачные глаза сузились.

— Тебя заставят встать на колени и вылакать все до капли, как собаку, а затем брат Эмберт опять пустит тебе кровь.

Подняв брови, Катан поприветствовал чашей всех присутствующих, — он почувствовал, как напряглись при этом руки Галларда, — а затем одним глотком осушил содержимое и поморщился, протягивая чашу обратно Эмберту.

— Эль скверный, но угроза хороша, Манфред. Куда оригинальнее, чем я думал. Ладно, да будет вам. Вы же не думали, что я и впрямь буду настолько глуп, чтобы отказать сестре в утешении именно сегодня, из всех дней, только для того, чтобы досадить вам. Галлард, прочь руки. Я едва ли сейчас в таком состоянии, чтобы бросить вызов кому бы то ни было. Я принял ваше снадобье… еще повезет, если я смогу продержаться на ногах.

— Еще повезет, если ты останешься в живых, коли будешь продолжать в том же духе, — пробормотал Манфред и всучил Катану его меч. — Надень.

— Ну, конечно.

И хотя Галлард по-прежнему не отпускал его, Катан поднялся, размотал пояс и застегнул его на талии, отметив, что кто-то успел вычистить белую кожу. Кроме того, хотя это его уже почти не удивило, у самых ножен была закреплена тоненькая проволока, протянутая сквозь кольца таким образом, чтобы не дать обнажить оружие. Его тюремщики не желали рисковать.

35

Мудрость Иисусова 44:14