Страница 5 из 21
НА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМОЙ ПАРАЛЛЕЛИ
Б. П. МАКАРЦЕВУ
1
На сером клочке оттаявшей тундры, испятнанной озерками и лужами, геологов было трое: Илья Брагин, Аня Волкова и Виталий Сиг.
База снабжения далеко — в четырехстах километрах, вертолет улетает надолго.
— Ремонтироваться, — сказал пилот. — А то где-нибудь сяду и не поднимусь…
Единственное, что связывало геологов с миром, — рация: два сеанса в неделю, по вторникам и субботам, по полчаса.
Но они не скучали. Они выполняли задание, были молоды и небезразличны друг другу. Брагин вздыхал по Ане, девушке и впрямь недурной по уму и наружности. Аня знала его как хорошего специалиста, бывшего солдата, штурмовавшего гитлеровский рейхстаг, и вообще парня решительного, но не давала ему повода для лишних вздохов.
Виталий Сиг был книгочеем и немножечко фантазером: в его рюкзаке номера «Boкpyг света», томик Алексея Толстого, другие книги. Он любил рассказывать о прочитанном, безбожно перевирал при этом, и если его уличали в искажении сюжета, никогда не огорчался.
— Так мне кажется лучше… — говорил он.
За книжки его прозвали на базе мечтателем и подтрунивают над ним. Только Аня в этом ничего смешного не видит.
— Сегодня мечтатель — завтра писатель, — защищает она Виталия. Но Аня в геологической партии — меньшинство.
Когда Виталия с Аней и Брагиным назначили на север Таймыра, в экспедицию, уже в то время казавшуюся необычной, кто-то пожелал ему в шутку:
— Ждем от тебя романа.
— Фантастического… — поддакнул Владимир Башин, главный радист.
Башин хорошо знал Виталия: оба они связисты, вместе учились в институте. Виталий и там увлекался фантастикой. «Лучше займись перуанской музыкой, филателией, — говорил ему Башин, — только не трать время на мыльные пузыри!..»
Теперь он не прочь высмеять Виталия по рации. Когда в конце получаса остается время, Башин спрашивает:
— Что читаешь?
— «Аэлиту», — отвечает Виталий.
— Аэлита, Лолита, Эдита… — начинал подбирать Владимир. — Прощай! — Нажимал на ключ, бесконечно растягивая тире, что означало решительное неодобрение.
— Никакой Америки мы тут не откроем! Десятый день хлюпаем по лужам, пугаем уток…
Илья с размахом протянул дратву, налег на шило. Это была вторая латка на сапоге. Что ни скажи, а сапожки на этот раз ему попались — дрянь.
— Аномалия прощупывалась здесь, — возразила Аня, склоняясь над картой.
— Чертомалия… — выругался Илья, ткнувший шилом мимо подошвы, в палец. — Ты называешь это аномалией?
— Пусть необычайной — пучок, луч… Главное, объяснить что это?
Вопрос в сотый раз повисал в воздухе.
— Может, случайность? — откликнулся Виталий.
Все предположения, какие можно было высказать, были высказаны давно.
— Случайность бывает раз, — оторвалась от карты Аня, — а это произошло два раза.
А произошло вот что. Весной, когда, начались полеты над Арктикой, чтобы определить место для станции «Северный полюс-3», и когда воздушные трассы переместились на этот участок» Таймыра, летчик Назарук, ведя самолет, ощутил вдруг ожог, удар электрическим током. Стрелки приборов закружились в яростной пляске, индикаторы вспыхнули и, перегорев, погасли. Явление продолжалось не больше секунды, но так потрясло пилота, что он какое-то время не мог прийти в себя. Когда рассказывал об этом на базе, товарищи пожимали плечами: мало ли что… Случай, возможно, остался бы без внимания, не повторись то же с Горюновым неделей позже. Самолет потерял управление, летчик едва уцелел. Было решено расследовать, в чем дело, но рейсы над тундрой ничего не дали, решить задачу не удалось. Предположили магнитное излучение, направленное пучком, природа которого неизвестна. Однако летчики на этом не успокоились, требовали исчерпывающего объяснения. Тогда Аэрофлот обратился к геологам…
— Измесили столько болот! — Илья надел починенный сапог, повертел ногой так и этак, оценивая свою работу. — И — ничего.
Раньше всех в это утро проснулся Виталий. И увидел звезду. Она не стояла на месте, как обычные звезды, и не мерцала. Звезд не было вовсе: над тундрой поднялось солнце. Эта звезда скользила по небосводу вниз — опускалась бесшумно, как по невидимой кити. «Что такое? — подумал Виталий, высунувшись из палатки, и тут же сказал себе: — Шар!»
— Шар! — повторил он, толкая Илью и следя глазами, как шар опустился возле холмов, словно прилип к почве.
— Что? Какой шар? — спросонья отозвался Илья.
— Белый! — машинально ответил Виталий.
Илья тоже увидел шар, подняла голову и Аня, и теперь все трое смотрели в одну сторону.
— Стратостат! — предположил Илья, схватился; за сапоги. Бежим!
И через мгновение — на бегу:
— Вот и разнообразие в нашей жизни!..
Пятисотметровку отмахали за две минуты и теперь, запыхавшись, не могли говорить. Однако удивление взяло верх:
— Где же… кабина?
Кабины не было. И сетки вокруг шара не было.
— Неужели — авария?..
Шар был гладок, отполирован, поверхность отливала серебром и перламутром; небо тонуло в нем, солнце глядело из глубины, погрузившись внутрь на целую четверть.
— Странно, — сказал Илья. — Может быть, это зонд?
— Смотри, как он вдавился в почву.
— Какой-то новый летательный аппарат.
— Так чего же они сидят? Есть же кто-то внутри?
Обошли вокруг шара. Ни люка, ни иллюминаторов не заметили.
Илья присвистнул:
— Вот так история!
— Не случилось ли чего?.. — осторожно спросила Аня.
— Почему они молчат? Постучим?
Илья приблизился к шару, решительно поднял руку.
То, что случилось потом, было настолько невероятным, что никто из троих понять ничего не мог. Постучал Илья, как намеревался, или не успел постучать, — только их стало не трое, а четверо. Самому Илье показалось, что на какой-то миг стены шара образовали щель; Аня, которая стояла за его спиной, вообще ничего не рассмотрела; Виталий, наблюдавший, как Илья поднял руку и приблизил ее к шару, сразу увидел четвертую.
И еще: спроси у них за минуту до этого, чего они ждут, каждый ответил бы: летчика. А перед ними стояла девушка.
Шар по-прежнему оставался глухим и замкнутым. Девушка словно появилась из воздуха. И все четверо молчали.
Смотрели: геологи — на незнакомку, она — поочередно на каждого из них. Потом она сделала шаг к ним и сказала:
— Алькарео-Си…
Никто ей не ответил.
— Алькарео-Си! — повторила она.
Может быть, это имя? Илья назвал себя, Аня тоже.
Девушка на миг подняла брови и, поднеся руку к груди, сказала:
— Лиа…
Поняли: ее имя — Лиа. Алькарео-Си — что-то другое.
Незнакомка подняла руку к голове, тронула брошь, украшавшую волосы. Произнесла несколько звонких слов. Что сказала точно не понял никто, но каждый каким-то образом ощутил полет из глубины, из пространства: «Оттуда…» Одновременно все трое увидели над собой ночное небо — Полярную звезду, вытянутый пятиугольник Цефея. Вокруг звезды, увенчавшей самое острие, — гаммы Цефея, — возник чуть заметный кружок, и на нем — быстро бегущая голубоватая искра.
— Алькарео-Си! — третий раз повторила незнакомка, и звезды над головой погасли.
Виталий шагнул навстречу и, широко обведя рукой, сказал:
— Земля!
И опять растерянно стояли друг перед другом. Происшедшее не умещалось в голове. Сеял меленький пылевидный дождь, с севера находил туман — все было, как вчера и позавчера. И сами они такие же, как вчера — Виталий, Аня, Илья. И вдруг эта — четвертая: звонкий высокий голос, звездное небо, шар… В обычную жизнь вошла сказка. Но мысль двигалась по инерции, в сказку никто не верил.
Стояли и рассматривали пришедшую. В ее лице странно смешивались, — если определять земными понятиями, — черты южной и северной расы: белая кожа, черные, под черными бровями, глаза, с узким ушедшим к вискам разрезом; губы очерчены строго, даже слишком строго для молодого лица; квадратный лоб казался высоким, привлекал вызовом, в котором угадывалась смелая мысль; волосы, уложенные короной, скреплены брошью с несколькими крупными гранями. В одежде преобладали черный с белым тона — вся она состояла из куска материи, обвитого вокруг тела наподобие сари. Руки от плеч — обнажены, на левой браслет и с крупными камнями — перстень…