Страница 72 из 97
— Филя-то, оказывается, аккуратист, — хмыкнула Алла. — А уж шмоток у него! У меня и то поменьше единиц одежды. Тут одних костюмов штук тридцать, не говоря о брюках-рубашках и прочем.
— Любил себя парень.
— Ясен перец, ему нужно было поддерживать собственный экстерьер на уровне, а хорошая одежка для него — униформа.
— Нужно посмотреть альбом с фотографиями. Тебе на глаза не попадался?
«Черт бы тебя побрал!» — мысленно ругнула Алла напарника, но виду не подала.
— Не уверена, что у Фили он есть.
— Ну хоть какие-то фотографии должны быть.
— Давай поищем.
Напарники стали методично просматривать все мебельные ящики и наконец обнаружили плотный черный пакет, в котором обычно хранят снимки. Алла углядела его первой, шустро ухватила и сунула в свою сумочку со словами:
— Потом полюбуемся, а сейчас продолжим наши игрища.
Виталий остался в спальне, а его напарница прошла в гостиную-бар и быстро проглядела фотографии. Никого из запечатленных на них людей, за исключением Филиппа, она не знала, снимков Ларисы не было.
«Где-то запрятал, сучонок… Или уже продал их Ларке? Неужели подружка скрыла это от меня?» — задумалась Алла.
— Виталь, меня вот какая мысль посетила — не нужно забирать все фотки, — оповестила она, возвращаясь в спальню. — Если менты нагрянут с обыском, будет подозрительно, что нет никаких фотографий. Оставим снимки времен детства и пионерской юности Филе — если он жив, или ментам на память — если не жив, а остальные незаконно изымем. Мало ли — вдруг с помощью героев этих фоток найдем зацепку.
Алла передала ему пакет, а сама продолжила обыск в гостиной.
— Напарница! Я нашел еще пачку снимков, тут и твои фотографии есть; донесся из спальни голос сыщика.
— Да ну! — Она появилась в проеме двери, скрывая озабоченность — вдруг там снимки Ларисы? — и произнесла беззаботным тоном:
— Вроде мы с Филей на память не снимались.
Подойдя поближе, Алла взглянула на разложенные на кровати фотографии и сразу успокоилась — снимков подруги среди них не оказалось. А ее собственных фото было много: вот она выходит из дверей офиса «Примы», вот стоит вполоборота возле своего «фольксвагена» и, видимо, что-то говорит кому-то, стоящему за ее спиной, вот выходит из дверей ресторана под руку с мужчиной.
— Получается, что Филя все-таки следил за мной? — изумилась она. — Мой верный оруженосец попал в точку!
— Зачем это Филиппу?
— Да кто ж его знает! Давай-ка заберем мой фотки, незачем наводить ментов на след. Да и остальные снимки изымем, может, нам сгодятся.
Алла сунула в сумочку свои фотографии и снимки незнакомых ей женщин.
— Пора заканчивать, напарница, долго тут оставаться нельзя, предупредил сыщик.
— Осталось обследовать кладовку, и можно сматываться.
— Давай посмотрим вместе.
Они вышли в коридор, Виталий отщелкнул задвижку на двери встроенного шкафа, и оба заглянули внутрь. На первый взгляд там ничего интересного не оказалось — обычное барахло, которое непонятно зачем хранится в подсобных помещениях. С той лишь разницей, что Филипп держал в кладовой складной мольберт, холсты, баночки с красками, а в стеклянной посуде торчали засохшие кисти. Все было изрядно запылено.
— Похоже, Филя лет сто не брался за кисти-краски, — отметила Алла, небрежно перебирая пыльные холсты — несколько весьма посредственных пейзажей и портрет. — А вот этот сюжетец мне знаком, — хмыкнула она.
Достав картину, верная боевая подруга показала ее напарнику. Там была изображена женщина лет тридцати, в наглухо закрытом черном платье, стоявшая в той же позе, что и на портретах, подаренных Филиппом ей и Ларисе, — тот же поворот головы, уверенный взгляд через плечо, одновременно призывный и чуть высокомерный.
Некоторое время Алла рассматривала картину, потом перевела взгляд на сыщика и тихо произнесла:
— Кажется, я все поняла…
— Куда сейчас? — осведомился — Виталий, когда они спустились во двор.
— Не испытываю желания держать у себя этот портрет. Давай отвезем его в офис «Самаритянина». Пусть стоит там.
— Ты знаешь эту женщину?
— Нет.
— Но хоть что-то о ней тебе известно?
— Понятия не имею, кто такая.
— Зачем же ты забрала ее портрет?
— А может, именно она укокошила Филю?..
Виталий внес портрет в офис «Самаритянина», следом шла погрустневшая Алла.
— Что с тобой? — вскинулась Тамара.
— Да ничего особенного, — усмехнулась верная боевая подруга. — Просто неприятно осознавать себя дурой.
Тома посмотрела на сыщика, но тот развел руками — мол, сам ничего не понимаю. Остальные «самаритянки» переводили взгляд с сыщика на Аллу, пытаясь понять, что произошло.
— В обшем-то ничего особенно нового я не узнала, — начала она, когда все сели за стол в кабинете Матвея. — В общих чертах мне все стало ясно несколько дней назад, но хотелось напрочь забыть об этом. А теперь неприятные воспоминания ожили. — Алла немного помолчала, ни на кого не глядя. — Филипп, мой экс-любовник, оказался банальным альфонсом, действовавшим по привычному шаблону. Он заранее высматривал богатую бабу, одинокую или замужнюю, но скучающую, фотографировал ее в разных ракурсах, а потом писал картину, поглядывая на снимки, причем всех в одной позе, с одинаковым выражением лица. Взгляните, — она кивнула на стоящий возле стены портрет, — почти точно такой же не так давно висел в моем кабинете. Наверное, по Москве найдется еще немало квартир, хозяйки которых бережно хранят аналогичные. Филя, возможно, не сам писал, а просил кого-то — в его кладовке краски уже засохли, все пропылилось. Для этого ему и требовались фотографии будущей жертвы. Судя по средненьким пейзажикам, валяющимся в его шкафу, такое мастерство ему не по силам. Все ж картина передает экспрессию, силу характера. А взгляд! Я видела три портрета, включая собственный, и каждая изображенная на нем женщина безмолвно говорит: «Я хороша и прекрасно это знаю!» С самого начала я чувствовала в мальце какую-то фальшь. Чутье никогда меня не подводило, а людей с двойным дном я терпеть ненавижу. Видать, проинтуичила, потому и бортанула его. Вникать, кто он таков и почему ко мне клеился, было некогда — Парка тогда попала в крутую переделку,[39] — и я со спокойной душой расплевалась с Филей, не тая на него зла. Оправдывалась, что даже если парнишка с душком, то за талант можно многое простить. А если Филипп не сам писал портрет, то и таланта-то, выходит, нет…
Она снова помолчала. Все присутствующие напряженно следили за ней, ожидая продолжения. Наконец Олеся не выдержала:
— Ал, чего ты казнишься-то? Ну, ошиблась в нем, подлецом он оказался, с кем не бывает?! Спроси любую из нас — как часто мы обманывались? И услышишь, что с каждой бывало, и не раз.
— Да как-то неприятно получить такой болезненный щелчок по самолюбию…
— Напарница, по-моему, ты рефлексируешь, — внес свою лепту сыщик. — Ты встречалась с этим мерзавцем всего трижды, почувствовала, что он не тот, за кого себя выдает, и рассталась с ним. С тех пор минул год, все давно в прошлом. Чего страдать?
— Ты прав. — Она уже улыбалась. — На фиг грешки прошлого!
— Эй, а меня тут ждут? — послышался из коридора веселый Люсин голос.
— Люлю приехала, — обрадовалась Алла, все остальные тоже. Неунывающая Люся всем поднимала настроение.
В дверях появилась Люда Бармина собственной персоной, сияя белозубой улыбкой:
— Привет, сыщики и сыщицы! Опять совещание в Филях?
Расцеловавшись с сокурсницами, Люлю хотела уже сесть на отодвинутый Виталием стул, и тут ее взгляд упал на портрет.
— А чего это вы любуетесь на эту стерву?
— Ты ее знаешь? — в один голос вскричали «самаритяне».
— Имела несчастье, — кивнула Люлю. — Это Изабелла Астралова.
— Та, которую убили? — уточнила дотошная Тамара.
39
Диля Еникеева. «Вист в темную»