Страница 65 из 97
Яков Борисович никогда не сопровождал подопечную во время ее выездов в парковую зону и даже отказался от телохранителей: на его взгляд, столь обыденная деталь, как бодигарды, диссонировала с ее романтическим образом. Теперь он кусал локти, что оставил работодательницу без присмотра.
Литагент до последней минуты надеялся переубедить потерявшую чувство реальности «писательницу» — мол, такая банальщина, как презентация, не вяжется с ее имиджем «затворницы» и «оригиналки», все авторы участвуют во встречах с журналистами, зачем же ей быть как все, когда она особенная… Не помогло. Тогда в качестве последнего аргумента он попробовал припугнуть, что на нее может совершить покушение какой-нибудь фанат-псих, но «знаменитость» была непреклонна:
— Презентация состоится одиннадцатого мая. Никакого покушения быть не может, меня все обожают. Женя сказал, что многие журналисты мечтают со мной встретиться, но не имеют такой возможности.
Яков Борисович рвал на себе волосы и плакался Даниилу:
— Опоздали мы с тобой, Даня! Наша курица уже чистит клюв и перья, намереваясь осчастливить журналистов своим выходом в свет. Ой, что будет!.. — заранее печалился он. — «Желтая» пресса камня на камне не оставит от ее имиджа.
— Напои ее холодным коктейлем, — мрачно посоветовал имиджмейкер. Кинь побольше льда, бог даст, простудится или хотя бы осипнет. А потом уговорим ее молчать.
— Какой коктейль! Ты же знаешь, что эта плебейка хлещет только водку!
— Отстал ты от жизни, Яша, — усмехнулся Даниил. Именно ему уже пару лет приходилось выполнять роль собутыльника хозяйки, когда той не с кем было выпить, а Корн с облегчением снял с себя эту малоприятную обязанность. — Теперь она травится водярой с апельсиновым соком и называет это коктейлем.
— Тогда сам накидай ей побольше льда! — воодушевился литагент.
— Да пошла она! — отмахнулся имиджмейкер, в которого собутыльница на днях запустила пепельницей, полной окурков. Мало того что это крайне унизительно, так еще острая завитушка бронзовой пепельницы поцарапала ему лицо, а пепел попал в глаз. Он бы с огромным удовольствием и сам запустил в графоманку чем-нибудь тяжелым, а еще лучше — надел на ее голову помойное ведро. Но, увы…
— Что же делать? — горевал Яков Борисович, опять подумав, как некстати Эдик Нечаев уехал отдыхать, и теперь ему приходится отдуваться одному. Его уже не раз посещала идея вызвать приятеля телеграммой, но после некоторого размышления он отказался от этой затеи — здоровье у друга слабое, а лечение пойдет ему на пользу. Но, с другой стороны, если их подопечная натворит делов, то пострадает и издатель. Так ничего не решив, литагент опять воззвал к коллеге:
— Данюша, ты горазд на всякие выдумки, выручай, голубчик! Мы же в одной упряжке. Если эта стерва пойдет вразнос, ее имидж рассыплется, тиражи книг упадут, а мы лишимся заработка!
— Подсыпь ей слабительного и рвотного накануне презентации, — обогатил его новой идеей мстительный Даниил. — Пусть весь день не слезает с толчка, может, прыти у нашей курицы поубавится.
Зазвонил Аллин мобильник, и она услышала голос адвокатессы:
— Алла, я тут кое-что разузнала. Сказать по телефону?
— Давай, Натуль, встречаться некогда.
— Предположительная дата смерти Маргариты Петровны Мартовой семнадцатое мая. Нашли ее двадцать пятого мая, то есть труп пробыл в воде почти девять суток. Лицо, руки и другие мягкие ткани погибшей, не прикрытые одеждой, обглодали рыбы — в Москве-реке водятся всеядные мутанты. На лацкане пиджака запаянная карточка, которую аккредитованные журналисты обычно прикалывают к одежде, отправляясь на презентацию или иное официальное мероприятие. Сергей Мартов с семнадцатого по двадцать восьмое мая был в загранкомандировке, а потому вначале пригласили ее коллег, те опознали Маргариту Мартову, известную под псевдонимом Марго М. Когда вернулся ее муж, то подтвердил, что на погибшей плащ, который он полгода назад привез ей из Парижа, ее костюм, туфли.
— Погоди, Наташ, помнишь, не так давно было ошибочное опознание, когда на трупе оказалась одежда другого человека, а вдова даже не осмелилась подойти?[36] Не тот ли здесь случай?
— На данный момент ни у кого из дознавателей нет оснований для сомнений. Очень многие свидетели подтвердили, что это Маргарита Мартова.
— А ты как думаешь?
— Полагаю, что погибшая Мартова. В том случае, о котором ты говоришь, убийца переодел труп.
А здесь женщина утонула. Значит, ее должны были переодеть живой. Случилось все это в городской черте. Ладно бы за городом — например, женщину угрозами заставили переодеться, а потом сбросили в реку. Никаких иных повреждений, кроме причиненных рыбами, на трупе не обнаружено, следов каких-либо снотворных, лекарств, с помощью которых можно было бы усыпить жертву или заставить ее подчиняться, — тоже. Скорее всего, либо Маргарита сама бросилась в реку, либо кто-то, с кем жертва подошла к парапету набережной, столкнул ее в воду. На мосту такое не проделаешь — там непрерывный поток машин, к тому же высоко, при падении женщина получила бы множественные повреждения мягких тканей.
— Н-да… Хотелось бы, чтобы этот обглоданный рыбами-мутантами труп и в самом деле некогда был Риткой Мартовой.
— А что — есть какие-то факты, вызывающие сомнения?
— Никаких, кроме того, что Рита на редкость подлая тварь.
— У нее были основания имитировать свою смерть? Она хотела скрыться?
— Нет, жила в свое полное удовольствие, скрываться ей незачем.
— Нет, Алла, затея с переодеванием нецелесообразна. Труп могли обнаружить сразу же и выяснили бы, что это другая женщина в одежде Мартовой. Убийца своей цели не достигнет, наоборот, сразу попадет под подозрение — подобные манипуляции с переодеванием обычно проделывает тот, кто желает, чтобы его считали погибшим. Именно этот человек и станет главным подозреваемым.
— Ну ладно, убедила, — согласилась Алла. — Просто после общения с сокурсницами я узнала столько грязи! И теперь ощущаю себя так, будто вывалялась в помойке.
— Значит, кто-то с ней поквитался.
— О, таких людей наберется не один десяток!
— А как в отношении моего подзащитного?
— К сожалению, и у него были основания желать ее смерти.
…Яков Борисович Корн уже успел обзавестись необходимыми рвотно-слабительными средствами. Главное — не допустить назначенной презентации, а после возвращения Эдика они придумают что-то более действенное. Но осуществить этот план ему не удалось: за сутки до эпохального события «звезда современной отечественной литературы» оповестила всех, что желает посвятить этот день себе, дабы соответствующим образом настроиться и предстать перед журналистами в полном блеске.
— Наверняка нарежется, как сапожник, а завтра я не дам ей опохмелиться, — радовался коварный литагент.
— В ее распоряжении полный бар, — остудил его пыл имиджмейкер.
— Повезло — вчера она вылакала предпоследнюю бутылку. Я уже купил два ящика водки, но отнести не успел.
— Одной бутылки ей маловато.
— Достаточно, чтобы завтра с утра был сушняк и колотило. А я скажу, будто забыл купить горячительное.
— Не годится, — отмел его план Даниил. — Она велит шоферу завернуть в любое питейное заведение по пути и там хватанет грамм двести. А если притащится на презентацию, освежившись, то вообще туши свет. «Желтая» пресса будет в экстазе.
— Данюша, голубчик, ну придумай что-нибудь, — молил Яков Борисович.
— Может, киллера нанять? — Лицо имиджмейкера приобрело одухотворенное выражение.
— Ты что? — испугался литагент. — Из посмертной славы каши не сваришь. Если не будет новых романов, Изабеллу Астралову уже через несколько лет забудут.
— Я не имел в виду ее насмерть ухлопать. Так, подстрелить немножко. Даниил зажмурился, представив окровавленную работодательницу, потом вздохнул и вернулся из мира грез в реальность. — Сенсация обеспечена — на писательницу Астралову совершено покушение во время презентации, при большом стечении публики. Озаботь телеоператоров, пусть все заснимут.
36
Диля Еникеева. «Маленькая женская месть».