Страница 6 из 33
Но вот, например, кораллы, обнаруженные на острове Кулалы, вовсе не окаменелости. Их привезли сюда с Красного моря, и в окрестностях Баутино, вблизи мыса Тюб-Караган, в начале минувшего века коралловыми ветками был украшен алтарь русской церкви. Значит, здесь когда-то разбилось торговое судно с чудным, диковинным грузом. Следует заметить, что для искателей подводных сокровищ Каспий – белое пятно: профессионально этой темой интересовались единицы. Что же касается аквалангистов-любителей из Актау, то даже их погружения дают немедленный результат: керамику, останки пушек, кораблей… По легендам, на Кулалах прятался со своей ватагой неуловимый на море Стенька Разин – прибрежная глушь притягивала и скрывала его.
И хотя ислам пришел на берега Каспия задолго до Стеньки, привнеся в здешний уклад жизни определенные требования порядка, это не избавило морские широты от дурной славы: «море холода», «море мрака», «разбойничье море».
Этот регион познал множество религий: ислам, русское христианство и хазарский иудаизм, а также занесенный из Джунгарской степи буддизм калмыков. Русские сектанты-бегуны в поисках «идеальной страны» тоже тяготели к Каспию. По их мнению, именно здесь в пустыне должно было наступить Тысячелетнее Царство Христово. В XVI веке на небольшой территории полуострова Мангышлак обосновались исламские аскеты, поразившие тогда местных жителей, а теперь уже и современных историков истовостью в исповедании.
Четыре века спустя почему-то именно на каспийских берегах расселили свое странное человечество Велимир Хлебников и Андрей Платонов; здесь сплошь святые безумцы. Так, для отверженных и гонимых из повести «Джан» Платонов специально искал «их» территорию и в этом смысле нашел самое подходящее место в Азии, «дно пустыни». «…На краю темной земли, павшей вниз; далее начиналась песчаная пустыня, более счастливая и светлая, и среди песчаных покойных бугров даже в тихое время, в тот исчезнувший детский день, ютился мелкий ветер, бредущий и плачущий, изгнанный издалека…» Это о Сарыкамышской впадине у подножия Устюрта: герой «сел на краю песков, где они кончаются, где земля идет на снижение, к дальнему Усть-Юрту. Там было темно, низко…»
Все сказанное имеет прямое отношение к одному из самых красивых и загадочных мест каспийского побережья – полуострову Мангышлак, иначе – Каспийскому Крыму, известному персидским мореходам под названием Сиях-Кух, или Черная гора. Сегодня здесь так же, как и много веков назад, ветер носит по берегу шары перекати-поля, а девственно чистые пляжи и изумрудная синева морской волны слепят глаза.
От песчаных пустынь Средней Азии это место отделяют бесплодная Сарыкамышская впадина и плато Устюрт, знаменитое своими каменными изваяниями и считающееся непригодным для жизни человека. Однако именно здесь археологи обнаружили храм, посвященный культу Солнца, а также древние «обсерватории» – сооружения из камней, благодаря которым можно разглядеть незыблемые вехи в текучем потоке времени: дни солнцестояний и равноденствий. Этим памятникам не одна тысяча лет. Тема камней, а точнее, кремня, которым изобилует Мангышлак, приводит к еще более удивительным открытиям. Оказывается, мангышлакский кремень находят на Средней Волге. Это значит, что торговый путь из Азии в Поволжье, о котором упоминают авторы Х века, был известен за несколько тысяч лет до письменных свидетельств, то есть в конце неолита.
Засвидетельствованная пером история Мангышлака начинается с тюркской эпохи. В сведениях, перечисленных Албугази в «Истории тюрок», говорится о некой родовой распре в самом начале туркменской истории, которая заставила многие племена разбежаться в разные стороны, в том числе и на Мангышлак. Здесь они жили в относительном спокойствии, отделенные от остального мира бесплодными пустынями и безжизненными плоскогорьями Устюрта. Они ловили рыбу и разбирали остатки кораблей, которые шли из Персии на север с грузами товаров. Позднее на полуострове обжились и другие туркменские племена, образовав отдельное и по существу независимое владение, формально подчиненное державе Сельджукидов, которое к тому же рассматривалось последними как «форпост» ислама на северной границе.
Именно здесь сотни лет проходило ответвление Великого шелкового пути с востока на запад – из Хорезма на Мангышлак. У мыса Тюб-Караган караваны поджидали персидские перевозчики, которые перегружали товары и перевозили их через море: на Волгу или в Крым. Говорят, что на караванной дороге, следы которой видны до сих пор, в лучшие времена насчитывалось до 3 000 верблюдов в караване, шедших по 15 в ряд. Путь от Хорезма до берегов Каспийского моря составлял 25 верблюжьих переходов: соответственно, каждый ночной привал должен был быть обеспечен вместительным караван-сараем. Значит, здесь кипела жизнь. Но, несмотря на то что арабский географ Якут называет Мангышлак сильной крепостью, завоевательные походы вероломного хорезмшаха Атсыза в 1127 и 1138 годах разрушили местные поселения. Атсыз пожелал присоединить себе эти владения и караванные тропы, а оборонявшийся город Кызыл-Кала (Красный город) не был обнесен крепкими стенами, хоть и славился производством кирпича. Жителям полуострова такие стены были не нужны, они привыкли, что защитой им служила сама природа. В результате больше половины населения Мангышлака было уничтожено. После походов Атсыза сельджукский султан Санджар даже упрекнул его в том, что тот устроил невиданную резню мусульман с мусульманами. Впрочем, кровожадный Атсыз, по слухам рожденный «неверной женой от блудливого мужа», не внял упрекам султана и, трижды присягнув ему на верность, всякий раз изменял своему слову. Изменить в четвертый раз ему помешала только смерть.
Источники утверждают, что после хорезмийского завоевания вплоть до появления русских колонистов на Мангышлаке не было постоянных поселений. Действительно, в какой-то момент полуостров будто завис на краю исторического времени: воинство Чингисхана смело Хорезм. В 1220 году сыновья последнего хорезмшаха, бежавшего на один из островов Каспийского моря и умершего там, высадились на берег Мангышлака. Их бывшие подданные дали принцам коней и проводили. Куда? Неизвестно.
Казалось, история кончилась, но к XIV веку степи Мангышлака опять густо заселены: об этом сидетельствуют величественные степные некрополи. Кочевые цивилизации тоже строили города, но принадлежали они мертвым, а не живым, и выполняли при этом особую функцию. Они очерчивали границы родов, племен, разделяя вехами «ничейную» степь со сложной и строго соблюдавшейся системой перекочевок: здесь мы ходили из века в век, здесь похоронены наши предки, здесь остались отстроенные в их память города-кладбища.
В период с XIV по XVI век Мангышлак пережил бурный период религиозных поисков, стержнем которых стал суфизм, проповедуемый странствующими аскетами. А главным местом религиозного поклонения оказались невиданные здесь прежде сооружения – подземные мечети. Некоторые из них, например мечеть Тулеген-Ата, были величиной не больше кельи отшельника, с углублением для светильника и сурой из Корана, вырезанной по-арабски в плотном песчанике у входа. Другие – как, например, мечеть Шек-пак-Ата – представляют собой весьма сложные в символическом истолковании памятники. Каким образом на Мангышлаке появилась традиция подземных мечетей, которую не знает официальный ислам? Христианские скальные монастыри, «печеры» и подземные храмы в этом смысле более доступны для понимания: их основывали и закладывали монахи, живущие в пустыне.
Что же касается подземных мечетей, то, скорее всего, их появление можно объяснить столкновением многочисленных культур, бытовавших в течение времени на этом полуострове и отчасти сросшихся с местными верованиями и традициями. А беженцев с Большой земли здесь было очень много. Известно, что после славянского нашествия на Хазарский каганат сюда бежала часть его жителей; еще раньше, в период арабского завоевания Персии (651 год), – огнепоклонники-зороастрийцы. Возможно, на Мангышлаке – в этой своеобразной «пустынной крепости» – скрывались те из них, которые не захотели принять ислам. Эту догадку подтверждают и археологические находки, и сохранившиеся по сей день обряды. «Кочевые цивилизации» тоже внесли свой вклад в «общее дело» смешения культур и религий. Именно с ними сюда пришло языческое поклонение животным, источникам, деревьям. В результате ислам казахов-адаев, заселивших полуостров после попеременного господства на нем туркмен, ногайцев и калмыков, вобрал в себя суфизм, элементы огнепоклонничества (традиция возжигать в святых местах свечи из тростника, пропитанного бараньим жиром), следы шаманизма и другие архаичные религиозные традиции.