Страница 5 из 20
Сейчас в Дрожжино, в бывшей разведшколе КГБ, открыта воскресная школа в честь новомучеников и исповедников российских, где работает небольшой центр по увековечению памяти всех расстрелянных в бутовской «зоне» людей. Издано 6 книг памяти, где о каждом из 21 тысячи расстрелянных сообщены по возможности полные сведения, собранные в результате многолетней и многотрудной архивной работы. Возглавляет все это отец Кирилл, когда-то приехавший в Бутово молодым геологом взглянуть, где похоронен его дед, священник Владимир Амбарцумов, а в результате сам ставший настоятелем храма. И, в общем, деятельность всех причастных к Бутово людей – будь то архивная работа Лидии Алексеевны Головковой или обобщающая огромный массив собранных материалов «компьютерная мастерская» Александра Назарикова – оказалась так или иначе связана с церковью. Потому что без веры в жизнь после смерти, без разделения Добра и Зла и без веры в то, что Добро в конце концов восторжествует, – вся эта работа во многом бессмысленна. Потому что тогда и книги эти, и интернет-сайт будут просто огромным реестром мертвых людей.
Лидия Алексеевна Головкова – автор очень интересных статей по Бутово – бывший художник. За разговором я спросил, как получилось так, что она оставила любимое прежде дело и стала архивариусом, сотрудником богословского института и какой вообще в ее работе смысл – исторический или религиозный?
Она задумалась.
– А помните был философ Николай Федоров? У него странный был идефикс: добиться человеческими силами воскресения мертвых. Во плоти. И я, читая его, все думала: какой же это ужас получится… А теперь смотрю на Сашу Назарикова, слушаю, как он о митрополите Серафиме (Чичагове) как о живом рассказывает и фотографии его показывает – вот он еще в армии, а вот уже сменил мундир на церковное облачение… И хочет, чтоб я им прониклась, полюбила его – и в величии земной славы, и лишенного всего, в Бутырской тюрьме, но не сломленного – и понимаю, что вот это и есть человеческое воскрешение по-федоровски.
А церковь молится не только о Воскресении к жизни вечной, но о Воскресении к свету душ заблудших и погибающих, искушенных злом. И о Воскресении в людской памяти подвига душ сильных и светлых, испытанных злом и даже истерзанных, – но не сломленных, святых душ. Без этого мрак не рассеется над Бутовским полигоном и ландшафт не просветлится.
Дмитлаг, крупнейшее лагобъединение ОГПУ—НКВД, существовал с 1932 по 1938 год. Приказ о его формировании вышел 20 сентября 1932 года. Тогда по этапу стали прибывать сюда люди – из-под Питера и из Средней Азии, Темниковских и Вишерских лагерей, Саровского лагеря и из Сибири. К 1933 году население Дмитлага настолько разрослось, что начальство потеряло контроль за его численностью. Было решено провести «однодневную генеральную проверку всех зк/зк», для чего 31 декабря 1932 года запретили любые перемещения по всем подразделениям лагеря. Дмитлаг на этот день вмещал в себя миллион двести тысяч человек. Канал, который должен был соединить Москву и Волгу, планировался протяженностью в 128 км. Кроме того, требовалось построить 11 шлюзов, 7 плотин, гидростанции.
На строительстве канала работало огромное число специалистов, часть которых, осужденных как «вредители» и «враги народа», была досрочно освобождена для нужд стройки. Обеспечение работ было поручено главному инженеру Сергею Жуку и его заместителю, бывшему директору Ташкентского опытно-исследовательского института «вредителю» Владимиру Журину, судимость которого была снята на строительстве канала. Начальником производственного отдела стал «враг народа» профессор Н.В. Некрасов, досрочно освобожденный в Дмитлаге. Другим выдающимся инженером на стройке был барон Ф.Н. Греневиц – представитель старинного рода российских немцев, который полностью (за исключением тех, кто успел эмигрировать) был уничтожен в первые годы советской власти.
23 марта 1937-го – опущены щиты Волжской плотины.
Впервые за всю свою историю Волга была остановлена на три минуты.
27 марта – волжская вода вошла в канал.
17 апреля – вода заполнила все 128 км канала.
28 апреля – начало массовых арестов среди руководства строительства и заключенных.
Аресты в Дмитлаге производились в период всего строительства канала, но массовыми они стали только в 1937-м, после прихода к власти Ежова. С 8 августа 1937 года начались массовые расстрелы в Бутово и в «Коммунарке» заключенных Дмитлага. Закончились они только в апреле 1938 года.
Особенно много расстрелов было в марте 1938-го: видимо, высоким руководством было сочтено, что при расформировании такого большого лагеря проще избавиться от человеческого «балласта», чем распределять заключенных по другим лагерям. Обычно к осужденным применялась 58-я статья – «контрреволюционная пропаганда и агитация», а также «пораженческие настроения», «опошление воспитательно-трудовой политики советской власти», и так далее, и тому подобное.
Митрополит Серафим, расстрелянный в возрасте 81 года, происходил из старинной дворянской фамилии, тесно связанной с историей российского флота. Прадед его – знаменитый адмирал В.Я. Чичагов, один из первых исследователей Ледовитого океана, дед – морской министр России П.В. Чичагов, видный участник войны 1812 года. Первоначально и будущность родившегося в 1856 году потомка прославленного рода связывалась с военной карьерой. Он получил образование в Пажеском корпусе и Артиллерийской академии, возвратился Георгиевским кавалером с Русско-турецкой войны 1877—1878 годов и начал литературную деятельность – сначала как военный историк. К этому времени относится его знакомство с протоиереем Иоанном Кронштадтским, в духовном послушании которого он находился 30 лет. Внутреннее преображение, вызванное этим знакомством, привело к тому, что в 1891 году полковник Леонид Михайлович Чичагов совершил невероятное: подал в отставку и объявил о своем желании стать священником. Это решение вызвало шок у всех его близких, в том числе и у жены, но он не отступился от своего решения. Подготовка к принятию сана сочеталась у него со страстным желанием помогать ближним. Он начал осваивать медицинскую науку (лечение травами) и даже изложил свое учение о здоровье в «Медицинских беседах», вышедших в 2-х книгах. В 1893 году Л.М. Чичагов был рукоположен в сан священника и начал службу в церкви Святителя Николая на Старом Ваганькове. Через два года умерла его любимая жена, и он, вступив в монастырское братство Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, был пострижен в мантию с именем Серафим. Началась его литературная работа в области церковной истории: написанное им житие старца Серафима Саровского оказало решающее влияние на канонизацию старца как святого. Проповеди его были настолько проникновенны, что даже в то время записывались: в Кишиневе в 1911 году вышел сборник его проповедей – бесед и речей, в которых изложено его понимание человеческой свободы и Божественной благодати, – смелый и мудрый образец православной мысли. После Поместного Собора Русской Православной церкви 1917—1918 годов преосвященный Серафим был возведен в сан митрополита, однако назначенное ему служение в Варшаве не смогло исполниться из-за начавшихся революционных событий. Он остался в Москве и служил в разных храмах. Современники отмечали доброту его сердца, всегдашнюю готовность откликнуться на нужды ближних. Он сочинял церковную музыку, никогда не расставался с фисгармонией, хорошо рисовал, занимался иконописью: в московской церкви во имя Пророка Божьего Илии, что во 2-м Обыденском переулке, можно видеть замечательный образ Спасителя в белом хитоне и образ преподобного Серафима, молящегося на камне, написанные им. В 1922 году последовали первый его арест и высылка на 4 года на жительство в Архангельск. В 1927 году владыка Серафим признал власть митрополита Сергия (Старгородского) и через год был назначен на Ленинградскую кафедру. Пять лет пришлось ему противостоять «обновленческой деятельности», поощряемой партией, и бороться за подлинную церковь. В 1933-м митрополит Серафим был удален на покой. В ноябре 1937 года он был арестован на подмосковной даче и 11 декабря расстрелян и захоронен в одном из тринадцати бутовских «рвов».