Страница 16 из 20
Еще большее недоумение возникало при анализе действий сторон после форсирования Горького озера и наступления израильской группировки на египетском берегу. Ведь израильские соединения сами оказались в очень сложном, уязвимом положении. Стоило им в результате активных действий египетских войск, которые были еще сильны, но почему-то бездействовали, утратить коммуникации, они бы просто остановились и превратились в группу военнопленных. Такая угроза была более чем реальной: в один из дней отряд арабских десантников достиг переправы и уже готов был взорвать понтонные мосты, но … командир получил из генштаба строгий запрет делать это! Точно так же было, когда египетская артиллерия лишь успела открыть огонь по переправам, как вдруг из столицы вновь пришел приказ прекратить обстрел. Много позднее причины таких «странностей» раскрылись благодаря самому президенту Египта А. Садату.
В конце 1975 года, беседуя в Каире с двумя советскими представителями – Е. Примаковым, ученым-востоковедом, и И. Беляевым, известным журналистом и специалистом по Ближнему Востоку,– президент признал, что испугался предупреждения, полученного в первые дни войны от госсекретаря США Г. Киссинджера о том, что его страна «не потерпит поражения израильтян». По словам Садата, у Египта был двойной перевес в танках, артиллерии и имелось все необходимое, чтобы уничтожить израильскую группировку на Синае. Но этому категорически воспрепятствовал Киссинджер, который буквально заявил Садату, что «если советское оружие одержит победу над американским, то Пентагон этого никогда не простит, и наша „игра“ с вами (по возможному урегулированию арабо-израильского конфликта) будет окончена».
Ранним утром 14 октября египтяне перешли в мощное фронтальное наступление. В боевых порядках на шести участках фронта шло почти 1 200 современных и новейших танков, не считая бронетехники моторизованной пехоты. Со времен битвы на Курской дуге мир не видел столь масштабной танковой баталии, в которой крушили, перемалывали друг друга 2 000 бронированных машин. Лишь за один день египтяне потеряли 270 танков и бронемашин, израильтяне – около 200. Причем большая часть целей уничтожалась ПТУРами, находившимися на вооружении пехоты и вертолетов.
На следующий день «Цахал» предпринял попытку перехватить инициативу. Утром 15 октября 18 бригад, из которых 9 были танковыми, перешли в контрнаступление при массированной поддержке авиации. Концентрированный удар наносился по 2-й армии Египта, занимавшей северную часть восточного берега Суэцкого канала. Еще через день израильским войскам удалось потеснить вражескую бригаду на правом фланге и прорваться к Большому Горькому озеру. В планах израильского генштаба этот важный рубеж должен был сыграть роль трамплина для «прыжка» на западный, египетский, берег. Дело в том, что Большое и Малое Горькие озера, входящие в общую систему Суэцкого канала, имеют пологие берега, очень удобные для подхода к воде сил форсирования на плавающей технике.
За трое суток израильские подразделения, переправившись на другой берег, захватили плацдарм. Сначала на него высадилась передовая группа из 7 плавающих трофейных танков ПТ-76 и 8 плавающих гусеничных БРТ-50, захваченных у арабов. Следующие волны десанта с основными танками переправлялись на паромах, а затем – по двум наведенным понтонным мостам. В итоге к утру 19 октября на плацдарме накопились значительные силы – около 200 танков М-60а1, М-48а3 и «тиранов» и несколько тысяч солдат мотопехоты. Эта группировка, разбившись на небольшие отряды, силой до танковой и мотопехотной роты каждый, веером рванулась с плацдарма на север, северо-запад и юго-запад. Они отыскивали уязвимые места в позициях 2-го эшелона египетских войск, захватывали и уничтожали командные пункты, узлы связи, прорывались в тыл, подавляя зенитно-ракетные батареи, артиллерию, ликвидировали базы снабжения. На 4-й день эти группы приблизились к городу Суэцу и практически блокировали его – 3-я египетская группа, которая окопалась на восточном берег у канала, попала в окружение и была отрезана от тылового обеспечения.
В результате сложения всех обстоятельств в начале 20-х чисел октября 1973-го оказалось, что обстановка выходит из-под контроля Египта. Перед угрозой потери Суэца, капитуляции 3-й армии и открытия пути на Каир Садат буквально бомбардировал руководителей США и СССР просьбами сделать все возможное для прекращения боевых действий. Совет Безопасности ООН принял две резолюции, обязательные для воюющих сторон, и 25 октября стало датой окончания войны. Израиль не проиграл ее. Но и ощущения победы в стране не было. Военный успех достался слишком дорогой ценой. «Цахал» потерял примерно 10 тысяч человек убитыми и ранеными, 250 самолетов и свыше 900 танков. Арабы понесли еще большие потери – 28 000 человек и 1 350 танков. Однако израильские жертвы пропорционально общей численности населения намного превзошли арабские потери.
P.S. Что же касается приобретенной как во Вьетнамской, так и в Октябрьской войнах боевой практики, а также опыта использования современного оружия, то они дали военным специалистам возможность оценить пути дальнейшего развития танкостроения и, как это ни печально звучит, задуматься над способами использования этих мощнейших боевых машин в конфликтах будущего.
Александр Коршунов | Иллюстрации Юрия Юрова
Продолжение следует
Музеи мира: Цепная реакция
Детский визг, крики, аплодисменты, свистки практически заглушили наш разговор с пресс-секретарем амстердамского музея НЕМО Хейндрике Схенк. «Галдят, как в аквапарке, правда?» – привычно отреагировала она. И с гордостью добавила: «Это наша цепная реакция!» Оказалось, что Цепная реакция – главный аттракцион музея НЕМО. И заканчивается он отнюдь не губительным ядерным взрывом, а радостными воплями зрителей – участников процесса.
У очень молодого музея НЕМО непростая судьба. Он возник на базе организации, которая сначала в 1920—1930-е годы называлась Музеем труда, а в 1950—1960-е – Голландским институтом индустрии и технологий. К концу 1980-х стало очевидно, что в стране образовалось слишком много профессоров и слишком мало студентов. Тогда-то и возникла идея образовательного музея, который мог бы пробуждать интерес к науке и технологиям с самого раннего возраста. Строительство продолжалось 6 лет, и наконец летом 1997 года музей был открыт с большой помпой – ленточку перерезала сама королева Нидерландов Беатрикс.
Назывался тогда музей пышно и не очень внятно – «Новый метрополь». Через два года у «Нового метрополя» начались вполне старые и понятные финансовые трудности, и ему даже пришлось пройти через процедуру банкротства. И тогда руководители музея решили поменять его концепцию, отталкиваясь в первую очередь от раскрученной архитектуры Ренцо Пьяно. Вернее, от того, как ее восприняли в городе и мире.
На первый план выдвинулась столь нелюбимая архитектором (наверное, оттого, что слишком уж очевидна) корабельная символика и эмблематика. «Зеленый корабль Пьяно» стал и логотипом музея, и его главным PR-инструментом.
Официально музей стал именоваться Национальным центром науки и технологий. Есть и другое название, отражающее суть построения экспозиции и взаимоотношений музея с его посетителями, – «Занимательное путешествие между реальностью и фантазией».
Название НЕМО, отсылающее к роману «20 000 лье под водой», по мнению сотрудников музея, очень «морское» имя, которое к тому же прекрасно отражает образ путешествия на грани вымысла. За НЕМО потянулись: музейное кафе «Наутилус», «палубы»-залы, на которых разворачивается рассказ-игра о законах мироздания, информационных технологиях, тайнах биохимии и генетики, загадках человеческого мозга и сознания, законах функционирования общества вообще и экономики в частности. Название НЕМО удачно прежде всего потому, что в переводе обозначает «ничто» – пустое открытое пространство, внутри которого детская фантазия с помощью музейных технологий может превратиться пусть в виртуальную, но реальность.