Страница 12 из 38
Господин Бьянкуччи – истинный корсиканец, он проследил свою родословную до XVIII века. Его живые глаза выдают в нем натуру творческую и делают его похожим на актера. Много лет назад он был один из мастеров, которые создали организацию по поддержанию и развитию традиционных корсиканских ремесел. Сам он делает ножи в традиционном стиле – один из самых популярных корсиканских сувениров. На наш вопрос, что же такое Корсика, господин Бьянкуччи строго ответил: «Корсика – это первая в мире свободная страна». Мы спросили, что главное в жизни корсиканца. «Корсика – это полифония, – сказал он. – Вы должны знать, что это такое, потому что у вас есть нечто похожее, это грузинские песни. Полифония, или хоровое пение, на Корсике имеет свои особенности. У нас каждый может вести свою партию и при этом создавать общую песню. И это очень важно в жизни корсиканца. Мы индивидуалисты, каждый из нас сам по себе, и тем не менее живем мы вместе и вместе участвуем в общих делах». После такого начала разговора мы поняли, что нашли нужного нам человека. «Есть страны, где главным мерилом человека являются деньги. У нас не так. У нас надо обладать какими-то иными качествами – добротой, честностью, силой, умом… Каждый корсиканец – это личность. И в то же время он человек общества. Хотя общественное не подавляет в нас личного». Мы нисколько не удивились тому, что господин Бьянкуччи раньше занимался политикой. Кратко и доходчиво он объяснил нам, что Корсика не является страной писаных правил и что раньше существовало лишь устное право. Например, процесс продажи дома проходил очень просто. Покупатель говорил: «Я хочу купить твой дом». Если владелец соглашался, покупатель лаконично подытоживал: «Хорошо!», и на этом сделка заканчивалась. Никаких бумаг – все знали, что отныне дом принадлежит другому хозяину. Что здесь действительно чего-то стоит, так это слово.Другое интересное отличие корсиканских законов от французских – предмет особой гордости корсиканцев – раздельная собственность на землю и деревья. То есть земля может принадлежать одному человеку, а деревья, растущие на ней, – другому. Причем даже одно дерево может принадлежать двум разным людям.
Господин Бьянкуччи объяснил нам, что Корсика, будучи отсталой аграрной страной, миновав индустриальную стадию, сразу попала в постиндустриальную. И таким образом, сохранив чистоту природы, сохранила также свои традиции и ремесла, что сделало ее особенно привлекательной для туристов. Действительно, на Корсике очень много ремесленников и музыкантов. Поддержание ремесел для корсиканцев – это способ сохранить свою самобытность. В этом же ряду стоит и язык жителей острова. «У нас в школах корсиканский преподают всего два раза в неделю, как будто он иностранный. Все официальные документы и законодательные акты – на французском. Поэтому мы хотим, чтобы нашего языка было больше». …В свое время господин Бьянкуччи работал по дереву, а его сыновья – по металлу, так они и стали делать ножи. Сам Бьянкуччи изготавливает для них ручки из дерева или из рогов горных козлов, а сыновья – клинки. «У вас есть секреты изготовления клинков?» – спросили мы. «Оружие – это власть, а секретами власти не делятся. Но лично у меня нет секретов…» Несколько позже мы узнали, что господин Бьянкуччи – один из бывших руководителей националистического движения.
Город Корте, половина двенадцатого вечера. Мы, после долгого трудового дня, прогуливаемся перед сном. Поворачиваем на маленькую улочку, недалеко от цитадели города, и видим винный погреб. Открыто ли? Мы неловко оглядываемся по сторонам. Затем заходим внутрь. Справа от входа бочки с нетерпеливо завернутыми кранами. Напротив – этажи лежащих бутылок. В центре стоят бочки, играющие роль столов. Бросив на нас лишенный всякого интереса взгляд, к стойке бара проходит человек. По взгляду и походке видно, что хозяин. В зубах у Хозяина сигара. Она указывает на нас, как палец с известного плаката «Ты записался добровольцем?»
– Вы открыты?
В ответ – молчание. Хозяин рассматривает бокалы.
– Скажите… давно ли здесь винный погреб?
Прекрасная фраза, чтобы начать разговор, не правда ли? Сигара вспыхивает презрением.
– 400 лет!
Приходится искать новую тему…
– Извините, а можно ли в столь поздний
час попробовать ваши вина?
Сигара в уголке рта Хозяина начинает дрожать. Он смотрит на нас.
– Конечно, открыто! Какое вино хотите попробовать? Самое дешевое – 2 евро бокал. – То, как это сказано, подразумевает наше немедленное бегство. Но мы продолжаем неловко переминаться с ноги на ногу.
– Мы хотели бы попробовать самые вкусные, мы не специали…
– Сядьте! – бросает Хозяин.
Это приказ. Мы садимся.
– Вина-то нальют, как думаешь? – спрашивает меня фотограф.
– Не знаю, – отвечаю я сквозь зубы.
Хозяин подходит к бочкам.
– Это? – спрашивает он.
– Какое вы сочтете вкусным…
Сигара негодующе вспыхивает. Хозяин пожимает плечами. Наливает два бокала и приносит нам. Пьем минут пять.
– Может, еще? – Фотограф не выдерживает.
– Извините…
Сигара удивленно поворачивается в нашу сторону.
– А можно еще?
– Можно… Это? Хорошо, хорошо, я налью другое – попробуете.
Через пару минут в подвал вошло несколько человек. Мужчины от 40 до 60. «Бонжур!» «Бонжур…» Садятся напротив и незаметно смотрят на нас. Молчание. Надо объясняться.
– Мы журналисты, из Москвы. Хотим написать про Корсику.
– Что написать?
Сигара смотрит на нас дулом корсиканского ружья.
– Только хорошее, настоящее, не туристическое… – поспешно повторил я для верности дважды. Хозяин явно изучает нас.
– Попробуйте вот этот сорт… – неспешно предлагает он, в руках у него два бокала.
– Скажите, а что главное на Корсике? Нам говорили: полифония, семья… И кто такие корсиканцы?
– Полифония – главное? Это важно, но это чушь! – изрек один из пришедших.
– Семья? Ну да, семья это, конечно, главное, но… – сказал другой.
Хозяин подошел ко мне близко, протянул руку и произнес:
– Мы дали миру свободу. Наполеон Бонапарт, корсиканец, объединил Евро…
Но договорить не успел. Человек в белой рубашке, сидевший за соседней бочкой, вскочил и прокричал на смеси французского и итальянского:
– Да корсиканцы – это итальянцы!
…То, что произошло дальше, навсегда останется в нашей памяти. Это был хоровод, вихрь, это был фильм и радиопостановка, это была энергия целого острова, выплеснутая в жесты и слова. Мы стали невольными свидетелями вечного спора. Дело в том, что человек в белой рубашке, которого звали Джованни, оказался с Сардинии, соседнего с Корсикой острова. Он – настоящий итальянец. Хозяин же подвала, Ману, – настоящий корсиканец. После этого крика возникла тяжелая пауза.
– Нет! – прозвучало сразу несколько голосов. – Мы корсиканцы!
– Наполеон Буонапарте, он кто? Итальянец! Какой у вас язык? Итальянский! Какая у вас культура? Итальянская! Вы – итальянцы! – Все свои слова Джованни сопроводил поясняющими жестами.
Возмущению Ману и других представителей «корсиканской партии» (в подвале их насчитывалось четверо) не было предела. Сигара Хозяина казалась уже не дулом корсиканского ружья, а жерлом огромной пушки. И направлена эта пушка была в сторону Сардинии…
– Наполеон – корсиканец! Корсиканский язык – это романский язык, который развивался напрямую из латыни! Вы знаете, что такое латынь? – Мы успели кивнуть. Ману был очень убедителен.
– Буонапарте – это итальянская фамилия! – настаивал Джованни.
– Итальянская? – этот вопрос был обращен уже к нам.
– Да. – сказал я. – Итальянская…
Сигара Хозяина превратилась в вулкан. Он подошел очень близко.
– Наполеон – корсиканец! Величайший из корсиканцев – Паскаль Паоли! Но Наполеон тоже великий корсиканец. Мы, корсиканцы, первые объединили Европу, мы, корсиканцы, первые дали миру конституцию и свободу. Мы объединили Италию. А эти сарды… – в сторону Джованни пыхнул огонь. Но Джованни было все равно. Он был снова на сцене – с одним словом «Буонапарте» и со своим итальянским языком.