Страница 23 из 40
Благодаря исследованиям в Африке в 90-х годах XX века антропологам удалось найти останки существа более древнего, чем австралопитеки, — ардипитека, жившего 4,4 млн. лет назад назад на территории Эфиопии. Ардипитека можно отнести к семейству гоминидов, то есть опять-таки это “не совсем обезьяна”. А значит, нужно идти еще глубже.
Линия эволюции древних человекообразных обезьян прослеживается палеонтологами на огромные промежутки времени, измеряемые многими миллионами лет. В миоценовое время (22—5 млн. лет назад) существовало большое число видов человекообразных обезьян. Не имея ни возможности, ни необходимости описывать их всех, скажем, что, по мнению специалистов, одним из наиболее “подходящих на роль предка гоминидов” родом этих обезьян был ископаемый самбуропитек — высокоразвитая человекообразная обезьяна, жившая в Кении 9,5 млн. лет назад. Но ведь от самбуропитека до ардипитека — огромный временной разрыв — целых 5 млн. лет. И до последнего времени не было находок скелетных останков существ, которые могли бы заполнить этот хиатус — разрыв в биологической истории предков человека. А ведь это так важно для доказательства симиальной теории во всех ее деталях. Необходимо “соединить в наших научных представлениях отрезки разорванной эволюционной линии” между обезьяной и человеком.
Промежуточное звено?
К счастью, у найденных близ озера Баринго останков приматов имелись кости ног, что крайне важно для определения того факта, были ли найденные существа двуногими, прямоходящими. Исследование показало, что найдены были гоминиды, но, что самое главное, — не “старые знакомые” — австралопитеки, а гораздо более древние формы гоминидов. Им было дано научное название Оррорин тугенензис (Orrorin tugenensis). Первое слово на местном языке жителей Кении означает “Прачеловек”, второе же связано с местом находки—Тугенскими холмами. Французские исследователи считают, что оррорин происходит по прямой линии от самбуропитека и является промежуточным звеном между обезьяной и гоминидами, давшим начало эволюционной линии, ведущей к человеку, минуя стадию австралопитеков, через гипотетический род Преантропус, к которому, в частности, относится Homo rudolfensis. Некоторые детали этой гипотезы еще предстоит выяснить, но роль оррорина как звена эволюционной цепи “обезьяна — человек” представляется достаточно ясной.
Рубеж нового века и нового тысячелетия ознаменовался замечательными событиями в антропологии и палеонтологии. В 2000 году французские исследователи-палеонтологи во главе с Бриджит Сеню обнаружили при раскопках в Кении, близ озера Баринго, части скелетов (13 фрагментов) пяти крупных приматов. “Возраст” их — свыше 6 млн. лет! Этот “Прачеловек” жил в то знаменательное для симиальной теории время, когда разделились эволюционные ветви гоминидов и шимпанзе, может быть, чуть позже.
Рубеж двух тысячелетий подарил исследователям еще одну очень интересную находку: группа исследователей во главе с М. Лики обнаружила в Кении, на берегах реки Ломкви, череп существа, относящегося к гоминидам и жившего 3,5 млн. лет назад, то есть во время распространения в Африке нескольких видов австралопитеков. Но это не был австралопитек — он имел очень своеобразное строение черепа, лицевой отдел которого был необычно уплощенным. Отсюда возникло название Кениантроп плосколицый. Возможно, Кениантроп был предком Homo rudolfensis.
Но и эти замечательные открытия не исчерпали перечень сенсаций, принесенных новым веком. В 2002 году французский исследователь Мишель Брюне сообщил о находке в Чаде (Центральная Африка) нового черепа, древность которого, возможно, превосходит “возраст” оррорина: 6—7 млн. лет. Наряду с общим примитивным строением, включающим много обезьяньих черт, антропологи констатируют в облике находки некоторые особенности, напоминающие черепа гоминидов. Вновь открытое существо назвали Sahelanthropus tchadensis (Сахелантроп чадский). К сожалению, не найдено костей конечностей, так что судить о степени близости сахелантропа к го-минидам по черепу трудно. По-видимому, это была обезьяна, имеющая в своем строении черты гоминидов, жившая в эпоху разделения эволюционных ветвей шимпанзе и предков человека.
Во всяком случае, новые ценные находки антропологов и палеонтологов в конце XX и начале XXI веков вносят последние, крайне важные штрихи в начертанную несколькими поколениями исследователей картину эволюционного древа человечества. И каждый из этих штрихов укрепляет позиции дарвиновской симиальной теории, которая успешно выдерживает испытание временем.
Александр Зубов — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН
Работа выполнена при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований РФФИ, проект № 01-06-80162.
Петербургу-300: Рождение каменной симфонии
27 мая Санкт-Петербургу исполняется 300 лет. И на этот раз наше поистине “юбилейное” путешествие совершится в город эпохи Александра I. В начале его царствования город отметил первое столетие со дня своего основания, а к концу — благодаря целой плеяде великих зодчих — обрел тот неповторимый ампирный облик, который восхищает нас и сегодня… Журнал “Вокруг света” осуществляет этот юбилейный проект совместно с Международным благотворительным фондом имени Д.С. Лихачева.
“Знаменитого баснописца нашего И.А. Крылова я видывал часто, почти ежедневно, — писал мемуарист В.П. Завелейский, — когда я служил в канцелярии министра… Крылов тогда жил возле императорской Публичной библиотеки и всегда лежал в одном из окон второго этажа, иногда без фрака, в одной жилетке, на подушке и посматривал на ходячий и езжущий народ… Я думаю, что тут родилась не одна чудесная басня дедушки Крылова”.
Да, Иван Андреевич многое видел из окна своей квартиры на углу Невскою и Садовой — ведь “пролежал” он в нем начиная с 1806 года вплоть до самой своей отставки в 1841 году (умер он тремя годами позже). За это время и сам город, и его жители прямо на его глазах стремительно менялись. Крылов не застал Петербурга времен императора Павла I, но, возможно, для него, человека вальяжного и ленивого, это было и к лучшему. У петербуржцев это недолгое царствование оставило самое тяжелое впечатление.
Его вступление на престол осенью 1796 года резко изменило жизнь города. Как известно, Павел I был убежденным противником методов правления своей матери Екатерины II, и потому он сразу же начал активную борьбу с “развратом” в армии и государстве. Борьба эта коснулась и столицы. Внешний вид ее улиц изменился резко и красноречиво. Уже в первую ночь царствования на них появились черно-белые полосатые будки для часовых, привезенные из Гатчины. Полиция с остервенением набрасывалась на прохожих, которые игнорировали указы о запрете ношения некоторых видов одежды, вроде круглых “французских” шляп, нарушители незамедлительно арестовывались. Работа в учреждениях начиналась в 5—6 утра, зато после 8 часов вечера ни один житель не мог появиться на улицах без особого разрешения. Вахт-парад — обычное ранее при смене караула мероприятие — превратился в важное государственное дело, с обязательным участием императора и наследника престола. Дух военщины витал над столицей. Особенно же опасно было встретить на улице самого императора, крайне строго относившегося к внешнему виду прохожих. В то время главную роль в городе стал играть военный губернатор Н.П. Архаров, а его подчиненные, без всяких церемоний врывавшиеся в частные дома горожан и ставшие символом “законного беззакония”, именовались “архаровцами”. Жителям Петербурга довелось услышать множество диких указов. В апреле 1800 года был запрещен ввоз из-за границы “всякого рода книг, на каком бы языке оные не были без изъятия… равномерно и музыку”. Потом указали все частные типографии “запечатать, дабы в них ничего не печатать”.