Страница 12 из 40
Минуя непременные для всех уважающих себя музеев витрины с мейсенским и севрским фарфором, мы попадаем в другой отличнейший зал живописи основателя музея и его европейских коллег. Остроумные экспозиционеры повесили их работы друг напротив друга. Хотите — верьте, хотите — нет: стена Боголюбова интереснее стены французских и немецких современников моряка-художника.
Западноевропейская живопись и скульптура представлены лаконично, но затейливо. Среди бисерно прописанных натюрмортов и жанровых сценок “малых голландцев” выделяются стереоскопичные композиции последователей Караваджо, прежде всего — “Поклонение младенцу” Матиаса Стомера. По соседству с изнеженным бисквитным Амуром XVIII века (копия начала XX века хранящейся в Эрмитаже скульптуры Э.М. Фальконе) — сплетенные в неистовом порыве тела роденовской “Вечной весны” (отлив в бронзе мастерской Ф. Барбедьена). Откуда столько первоклассных работ старых европейских мастеров? Вспомним, что при основателе музея А.П. Боголюбове “западная” часть качественно превосходила русскую. Спасибо вкусу основателя и щедрости жертвователей.
Возможно, в связи с веяниями антикварной моды передвижники в музее (Перов, Крамской, Яро-шенко…) как-то тушуются перед мастерами салонного академизма. Творений “классических” академиков в залах предостаточно — тут и “Итальянка с тамбурином” А. Харламова, и перламутровые марины (морские пейзажи) И. Айвазовского, и костюмные исторические драмы Ф. Бронникова. Впрочем, есть здесь и “немотствующие”, прозрачные по колориту пейзажи А. Иванова, Ф. Васильева и И. Левитана.
О феноменальных по значению и объему фондах живописи русского символизма и авангарда сегодня можно только догадываться. Картины Павла Кузнецова, Виктора Борисова-Мусатова, Кузьмы Петрова-Водкина, а также композиции русских футуристов сейчас отдыхают в запасниках и ждут решения своего “квартирного вопроса”. Но выпущены каталоги, проходят выставки. Так что без полноценных впечатлений о музее гостям Саратова уехать никто не позволит.
Изобретательный заведующий филиалом “Дом П.В. Кузнецова” Саратовского художественного музея Игорь Сорокин год назад вознамерился напомнить людям о том, что Саратов когда-то был городом садов, а сам Павел Кузнецов начинал свою автобиографию словами “Родился в Саратове, в семье садоводов”. Благословенные времена садов решили возродить виртуально, с помощью трех остроумных инсталляций. Первая была организована в марте 2001 года и называлась “Пробуждение” — на снегу во дворе Дома Павла Кузнецова художник Евгений Стрелков золой изобразил “тени” деревьев ныне утраченного сада художника.
Продолжение под названием “Опыление” последовало в июне 2001 года — с бумажных листов с изображением насекомых ветер разносил по территории сада красочные пигменты — цветную “пыльцу” оттенков живописи самого Павла Кузнецова.
Финал наступил в декабре 2001 года, и назывался он “Плодоношение” — к 17 ноября, дню рождения Павла Кузнецова, на рынках Саратова были приобретены яблоки поволжских сортов, а в первых числах декабря сотрудники Радищевского музея варили из этих яблок варенье. Во флигеле Дома Павла Кузнецова это варенье закатали в банки со специальными этикетками, упаковали их в особые коробки и с пометкой “Рекомендовано к чаю” отправили в 44 российских и заграничных музея, где хранятся картины Павла Кузнецова. И, надо сказать, чаепитие это проходило на огромном музейном пространстве планеты: от музея шведского города Мальме до Приморской картинной галереи во Владивостоке, от Архангельского музея до картинной галереи в Алма-Ате.
Сергей Хачатуров, кандидат искусствоведения
Фото Андрея Семашко
Координатор проекта Анатолий Голубовский
Заповедники: Заонежская Эллада
Есть такие неразгаданные понятия, как память места и эстетическая ценность ландшафта. Давно замечено, что люди, обитающие в атмосфере бережно сохраняемых исторических памятников, не только меньше болеют, но и становятся сообразительнее. Особенно — дети. На острове Кижи тактично создана именно такая — чистая и благодатная — атмосфера. Церквям и часовням, мельницам и крестьянским домам, баням и амбарам, кузницам и обетным крестам не тесно на 206 гектарах небольшого острова среди вольного Онежского простора.
Кижи — один из 1 369 островов Онежского озера. Его название происходит от вепско-карельского слова “кижат”, что означает “место для игр”. Сегодня трудно себе это представить, но в древности тут было языческое капище, где приносились ритуальные жертвы. С XII века на заселенный финно-угорскими племенами Север начали проникать предприимчивые новгородцы, и в 1496 году здешний Спасский погост был впервые упомянут в Писцовой книге, а в 1616-м там же появилось и первое описание его церквей: “Спасова Преображения деревянной с папертьми, верх шатровый, и Покрова Пресвятой Богородицы, теплой, тож деревянной”. Упоминается и колокольня, стоявшая рядом с церквями.
Древние шатровые церкви до наших дней не сохранились — в конце XVII века они погибли от пожара, вызванного ударом молнии.
И практически сразу, в 1699 году, погост начал отстраиваться заново. Но и новые постройки не прожили долго, и с XVIII века ансамбль вновь стал перестраиваться, постепенно приобретая современный вид.
В 1714-м был торжественно освящен грандиозный Преображенский храм, представляющийся апофеозом развития форм деревянной древнерусской архитектуры. На 37 метров вознесся центральный крест “церкви о двадцати стенах”. Как крылья раскинулись стрельчатые бочки со стройными барабанами на острых их гребнях с двадцатью двумя элегантными луковичными главками. Покрывает их чешуя из 60 000 серебристых осиновых лемехов — северной деревянной черепицы. В облике этого удивительного храма слышатся и отголоски язычества, и праздничность православия, и даже — явный намек на барокко. Легенда рассказывает о мастере Несторе, который, закончив дело, выбросил свой любимый топор в Онежское озеро со словами: “Не было, нет и не будет такой!”
Окончательно же уникальный ансамбль Кижского погоста, объединяющий в своей ограде Преображенскую церковь с девятиглавой Покровской и шатровой колокольней, сложился к 1874 году. Кижский погост организует огромное пространство, придавая скупому Заонежскому ландшафту высокий, духовный смысл. Здесь воплотилось в реальности философское понятие “национальный ландшафт”, наиболее полно отражающее эстетические идеалы Древней Руси. Совершенной гармонии и утонченной одухотворенности этих храмов, кажущихся творением одного гениального архитектора, не объяснят никакие математические построения и логические выводы.
Если рассматривать типичные композиции деревянных русских храмов в развитии, начиная от древнейших, похожих на маленькие амбарчики, то Преображенская церковь своей 22-главой композицией наглядно демонстрирует апофеоз деревянной архитектуры. Четырехъярусная 37-метровая пирамида церкви Спасо-Преображения (1714 год) — как застывшая музыка, как невиданный цветок с причудливо изогнутыми линиями и поверхностями. В ее стремительности и динамичности так много радостной нарядности, характерной для русской архитектуры рубежа XVII—XVIII веков.
Формирование музейной экспозиции острова Кижи началось в 50-х годах прошлого столетия, когда был привезен первый “экспонат” — деревянный дом зажиточного крестьянина Ошевнева. Сегодня в экспозиции Государственного историко-архитектурного и этнографического музея-заповедника “Кижи”, официальной датой основания которого считается 1966 год, более 70 памятников деревянной архитектуры. Этнографическая коллекция музея насчитывает более 10 тысяч предметов народного искусства и быта карел, вепсов и русских, населявших Карелию.
В церквях и часовнях восстановлены иконостасы, в церкви Покрова Богородицы возобновлены регулярные церковные службы. Есть в этих местах и так называемое Кижское ожерелье. Это небольшие часовни в деревнях, живописно раскинувшихся вокруг острова Кижи: Корбе, Подъельники, Волкостров и Воробьи. Но смысловым центром пейзажа, бесспорно, остается старинный контур Кижского погоста, с 1990 года включенного ЮНЕСКО в Список памятников Всемирного культурного наследия.