Страница 17 из 40
Капрал Альфред Джонсон из 7-го королевского драгунского (танкового) полка так описывал свои ощущения от боев в Нормандии: «Безусловно, лучшим танком из всех, принимавших участие в боевых действиях в Нормандии, были немецкие „пантеры“. Они оказались гораздо быстрее и маневреннее неуклюжих „тигров“. Своей длинноствольной 75-миллиметровой пушкой они пробивали американские „шерманы“ с той же легкостью, с какой пехотинец вскрывает штыком банку консервированной фасоли… Неудивительно, что шансы моего подразделения подбить „пантеру“ практически равнялись нулю. Начать с того, что для этого мы должны были открыть огонь первыми, а немцы не склонны были предоставлять нам такую возможность. Обычно когда мы двигались в сопровождении пехоты, то узнавали о присутствии неприятеля только после того, как первые ряды наших солдат начинали падать под огнем, а первые танки опутывались густыми клубами черного дыма».
К тому времени Третий рейх воевал уже на два фронта – 6 июня англичане и американцы высадились в Нормандии и немцы предпринимали отчаянные попытки сбросить союзников в море. Из-за того что немецкое командование не угадало с местом высадки и вдобавок крайне неудачна расположило танковые и моторизованные дивизии вдали от побережья, сделать этого сразу не удалось, а когда завязались тяжелые позиционные бои, стало понятно, что разгром союзников невозможен прежде всего из-за тотального господства в воздухе англо-американской авиации. Несмотря на качественное превосходство в технике тактике, немецкие танкисты буквально не могли «поднять головы» с утра и до ночи, подвергаясь массированным ударам истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков.
Немцы старались передвигаться ночью, используя новейшие инфракрасные приборы ночного видения, но оперативная обстановка далеко не всегда позволяла им это делать. Именно в эти дни в вермахте получила популярность поговорка; «На Западе нам говорят, что все самолеты на Востоке, на Востоке – что на Западе, а в рейхе говорят, что все самолеты на фронте». У люфтваффе действительно не было истребителей для прикрытия своих войск, все наличные силы были брошены на безуспешное отражение тысячных армад американских стратегических бомбардировщиков Б-17 и Б-24, буквально равнявших с землей немецкие заводы и города.
Но в те дни, когда погода была нелетной или когда самолеты союзников где-то задерживались, немецкие танкисты устраивали для англичан и американцев настоящие «праздники». Именно в такой день состоялся самый результативный в истории танковый бой одного экипажа. Это был экипаж «тигра» командира 2-й роты 101-го тяжелого танкового батальона СС Михаэля Виттмана.
13 июня 1944 года передовые части и штаб самой известной в английских бронетанковых силах 7-й дивизии «Крысы пустыни», отличившейся еще в Северной Африке, заняли местечко Виллер-Бокаж, намереваясь, подтянув основные силы, развить наступление в глубину немецкой обороны, но сделать это «крысам» было не суждено. К несчастью для них, Виттман с четырьмя «тиграми» своей роты внимательно наблюдал за их перемещениями, а потом решительно атаковал.
Виттман успел уничтожить семь «кромвелей», пока вражеский снаряд не заклинил башню его «тигра». Тогда, бросив неисправный танк, Виттман с экипажем пробежал 10 километров до расположения своего батальона, пересел в исправный «тигр» и вернулся к месту встречи. До вечера Виттман подбил и уничтожил еще 23 английских танка и примерно столько же бронеавтомобилей. Его подчиненные довершили разгром. Англичане сумели отогнать «разбушевавшихся» «тигров», только срочно подтянув несколько батарей 6-фунтовых противотанковых пушек. За этот бой Виттман получил Мечи к Рыцарскому кресту и колоссальную популярность в панцерваффе. А вскоре он погиб в неравном бою, не заметив танковую засаду. За свою двухлетнюю боевую карьеру Виттман уничтожил 137 танков и 132 орудия и стал самым результативным танкистом второй мировой.
Не отставали от «тигров» и «пантеры» – бой 27 июля принес Эрнсту Баркману из 2-го танкового полка дивизии СС «Дас Райх» славу одного из лучших танковых асов. Изгиб шоссе Сент-Ло-Котантен, где и состоялся бой, на немецких штабных картах обозначался как «угол Баркмана». В тот день, получив данные о приближающихся американских «шерманах», экипаж Баркмана замаскировал свою «пантеру» под огромным дубом недалеко от шоссе. Когда на дороге показались 14 «шерманов», бензозаправщики, бронетранспортеры и грузовики, «пантера» сразу открыла огонь и через непродолжительное время горели 3 «шермана» и все бензозаправщики. Американцы укрыли свои танки и начали артиллерийскую дуэль с одинокой «пантерой», в чем не преуспели, потеряв еще несколько машин. Тогда американцы прибегли к самому верному и испытанному способу – вызвали на помощь истребители-штурмовики, которые перепахали дубовую рощу вдоль и поперек. Тем не менее «пантера» получила лишь незначительные повреждения ходовой части и возобновила бой, уничтожив еще 3 «шермана». Затем Баркман счел за лучшее отступить, тем более что американцы о наступлении уже не думали. В этом бою Эрнст Баркман уничтожил 9 танков и несколько бронетранспортеров и грузовиков.
У СУ-100 было усилено бронирование по сравнению с СУ-85, которую она заменила, а маневренность и скорость остались на уровне «тридцатьчетверки». Бронебойный снаряд этой пушки без проблем пробивал с 1 000 м лобовую броню даже «королевского тигра», не говоря уже обо всех остальных. По общему мнению, СУ-100 была лучшей советской «самоходкой» второй мировой войны и лишь немного уступала другой «знаменитости» – немецкой «ягдпантере» по броневой защите и качеству прицелов. Но СУ-100 до конца войны было выпущено почти 2 500, а «ягдпантер» всего 397. Вот как описывает свою «встречу» с советскими САУ немецкий танковый ас № 2 Отто Кариус (93 победы), воевавший на «тигре I».
«Снаряд, попавший в наш танк, срезал правую половину командирской башенки по сварному шву. Мне не снесло голову только потому, что я в тот момент наклонился, чтобы прикурить. Чтобы уйти из-под прямого огня русских, мы направились к поросшей лесом высоте 312. Вдруг появилась русская „самоходка“, и я приказал наводчику открыть огонь. Иваны повыпрыгивали из своей машины, как только заметили, что мы направили ствол нашей пушки в их сторону. Крамер выстрелил, и в тот же миг снаряд другой самоходки русских угодил в основание башни нашего танка. Я не помню, каким чудом мне удалось выбраться ив машины. На голове у меня был шлемофон – это все, что осталось мне на память от моего „тигра“.
Дела у союзников пошли лучше, когда с августа 1944 года в войска стал поступать «шерман файрфлай» («светлячок»), вооруженный 17-фунтовой (76 мм) длинноствольной пушкой с высокой начальной скоростью бронебойного снаряда (более 900 м/с), почти как у «пантеры». В декабре 1944-гo немцы предприняли не слишком удачное наступление в Бельгии в Арденнских горах силами 5-й танковой армии генерала Хассо фон Мантейфеля и 6-й танковой армии СС оберстгруппенфюрера Зеппа Дитриха. Фон Мантейфелю удалось значительно продвинуться, но эсэсовские танки застряли в горах и поддержать армейцев не смогли. Гитлер назвал Дитриха «бестолковым» и в январе 1945 года отправил всю его армию наступать в Венгрии в районе озера Балатон.
В то время на южном крыле Восточного фронта для немцев сложилось очень тяжелое положение – Румыния и Болгария были потеряны, Будапешт окружен и под угрозой оказались последние нефтяные месторождения и нефтеперегонные заводы Третьего рейха в Венгрии. Правда, у Германии оставалось еще небольшое нефтяное месторождение в австрийском Цистердорфе, но фюрер приказал отбить Венгрию и Будапешт «любой ценой», сняв для этого практически все боеспособные танковые части с Запада и других районов Восточного фронта. Против этого возражал ставший к тому времени начальником Генерального штаба Гудериан, но Гитлер повелел наступать.