Страница 9 из 35
Его главной заботой было максимальное увеличение выпуска основной «рабочей лошадки» – танка Pz. IV, а также самоходных артиллерийских установок (САУ) и штурмовых орудий на базе все того же Pz. IV и устаревшего Pz. III. Настоящей головной болью для Гудериана стало «доведение до ума» нового среднего танка Pz. V «пантера».
«Наш трудный ребенок» – так называл Гудериан «пантеру», и было за что: танк имел просто рекордное количество технических неполадок. На одном из докладов в марте 1943 года Гудериан прямо заявил фюреру, что считает нецелесообразным использование «пантер» на фронте раньше июля—августа, так как недочеты нового танка не удастся устранить к более раннему сроку. Гитлер этим обстоятельством был крайне раздосадован – он считал, что именно «пантера», практически не уступающая «тигру» по боевым возможностям, но несравненно более скоростная и маневренная, обеспечит решительную победу вермахту в новом наступлении в районе Орла, Курска и Белгорода.
Начальник Генштаба Курт Цейцлер был автором плана по «срезанию» большого выступа, включавшего в себя Курск и вклинивающегося в немецкие позиции на 120 км. По мысли Цейцлера, успешное наступление в этом районе должно было позволить окружить и уничтожить множество советских дивизий, в целом ослабить наступательную мощь Красной Армии и дать возможность вермахту опять завладеть стратегической инициативой. После этого можно было наступать или опять на Москву, или на Кавказ, или в любое другое место, куда укажет фюрер.
Фюрер же на этот раз проявлял совершенно не свойственные ему раньше сомнения. 10 мая он даже признался Гудериану, являвшемуся ярым противником операции «Цитадель» (такое название получило новое немецкое наступление), что «как только я начинаю думать об этой операции, у меня начинает болеть живот». Гудериан попробовал еще раз отговорить Гитлера от авантюрного плана, но все было тщетно – мнение Цейцлера, Кейтеля и фон Клюге пересилило возражения Гудериана, Моделя и фон Манштейна, а заодно и собственные предчувствия фюрера. Наступление стало неизбежностью.
Тем временем советское командование отнюдь не сидело сложа руки. Поскольку планы соперника не являлись для него секретом, то два с лишним месяца ушли на строительство беспрецедентно мощной полевой обороны: были выкопаны десятки километров траншей, оборудованы сотни опорных пунктов, десятки тысяч противотанковых и противопехотных мин, тысячи орудий, минометов и танков на оборудованных замаскированных позициях ожидали противника, совершенно точно «зная», откуда он появится.
К лету 1943-го в организационную структуру советских бронетанковых войск внесли существенные изменения – было принято решение о создании однородных танковых армий вместо ранее существующих армий смешанного типа. Избавившись от стрелковых соединений и включив в свой состав части усиления и обслуживания, обладающие одинаковой с танками скоростью и проходимостью, армии нового типа значительно повысили свои боевые возможности. «Тридцатьчетверка» к этому времени получила долгожданную командирскую башенку, что не могло не добавить оптимизма танкистам – теперь им хоть что-то стало видно!
В качестве резерва Ставка ВГК сформировала целый Степной фронт, в составе которого насчитывалось 1380 танков и САУ. Предполагалось, что после отражения немецкого удара свежие войска этого фронта перейдут в контрнаступление и разгромят обескровленные дивизии вермахта.
Подполковник фон Грюндхерр, лично наблюдавший за «боевыми успехами» Pz. V, так писал в своем дневнике: «Честно говоря, я просто не могу удержаться, чтобы не сказать несколько слов об этой печальной истории, имя которой „пантера“… Сколько людей возлагали особые надежды на применение этого нового, еще ни разу не испробованного оружия! Надо ли говорить, какое удручающее воздействие оказало на них понесенное поражение… А все началось с приказа фюрера, с тех сверхъестественных ожиданий, которые он породил… У меня в голове не укладывается, как можно создавать мощное, современное, дорогое оружие и одновременно снабжать его абсолютно ненужным бензиновым насосом, кучей лишних прокладок и прочей дребеденью?»
5июля 1943 года Курская битва началась. План немецкого Генштаба был прост – 9-я армия генерал-полковника Моделя, имея в своем составе 5 танковых дивизий, наступает с севера «Курского выступа», а 4-я танковая армия генерал-полковника Гота силами 8 танковых дивизий наступает с юга, стремясь соединиться с войсками Моделя восточнее Курска.
На северном фасе у Моделя дела не заладились сразу – даже к 14 июля его войскам не удалось вклиниться в советскую оборону больше чем на 11 км. На этом участке немцы возлагали большие надежды на ударную мощь новых тяжелых САУ «фердинанд» с 200-миллиметровой лобовой броней и еще более мощной, чем у «тигра», 88-миллиметровой пушкой. Но эти надежды не оправдались – почти половина из 90 таких САУ, принимавших участие в сражении, застряла на минных полях и была потеряна. «Тигры» тоже не помогли – здесь наступал только один 505-й тяжелый танковый батальон (45 танков), также не добившийся большого успеха. Несмотря на то что в боях было потеряно только три «тигра», 13 июля в составе батальона было всего 14 боеготовых танков – остальные вышли из строя из-за поломок и требовали ремонта.
На южном фасе, где общее командование осуществлял фельдмаршал фон Манштейн, дела шли хоть и лучше, но немногим – советская оборона была прорвана на глубину 20 км. Только такого результата смогли добиться лучшие из лучших танковых и моторизованных дивизий вермахта и СС. На фронте шириной 45 км «плечом к плечу» наступали 3-я, 11-я, 6-я, 19-я, 7-я танковые дивизии, дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас Райх», «Тотенкопф», а также элитная мотодивизия вермахта «Гроссдойчланд».
Вся эта громадная сила, никогда ни до, ни после вместе не собиравшаяся, так и не смогла добиться решительного успеха. Впрочем, у Манштейна еще были свежие резервы, чтобы и дальше «прогрызать» советскую оборону, но 13 июля фюрер приказал прекратить наступление, так как союзники высадились в Сицилии и туда нужно срочно отправить войска с Восточного фронта. Танковый корпус СС в полном составе отправился в Италию, а дивизия «Гроссдойчланд» была переброшена на Центральный фронт к фельдмаршалу фон Клюге, чтобы помочь ему остановить контрнаступление советских войск. Оставшихся сил на южном фасе не хватило, чтобы удержать положение, и к 23 июля 4-я танковая армия была оттеснена на исходные позиции.
Перед своей отправкой в Италию 2-й тк СС обергруппенфюрера Пауля Хауссера успел поучаствовать в столкновении с частями 5-й гвардейской армии генерала Ротмистрова в районе деревни Прохоровка. На самом деле, сильные бои западнее, юго-западнее и южнее Прохоровки шли с 10 по 15 июля, а не только 12 июля, как принято считать. Но если говорить именно об этой дате, то 12 июля под Прохоровкой 268 немецких танков и САУ сражались против 684 советских танков и САУ. В итоге только за один этот день 2-й тк СС потерял 30 танков и САУ, в том числе один «тигр», а 5-я гвардейская та – 299 танков и САУ. На следующий день дивизии СС продолжили наступление и остановились по приказу Манштейна только 16 июля, так как фюрер посылал их в Италию.
В августе 1943 года Сталин поручил Г.М. Маленкову создать специальную комиссию для расследования причин слишком больших потерь 5-й гвардейской та под Прохоровкой 12 июля. В отчете комиссии боевые действия армии Ротмистрова названы образцом неудачно проведенной операции. Сталин хотел отдать Ротмистрова под трибунал, но вождя удалось уговорить этого не делать.
День 12 июля принес не только неприятности – на северном фасе в этот день оборона 2-й немецкой танковой армии была прорвана войсками Западного и Брянского фронтов на трех участках – от 10 до 16 км по фронту и глубиной до 4—9 км. И с этого времени немцы на этом участке помышляли уже только об удержании позиций.
Верховный Главнокомандующий требовал от своих генералов как можно быстрее начать контрнаступление, но к 23 июля выяснилось, что для этого понадобится 10 дней, необходимых для перегруппировки войск и пополнения их личным составом и техникой. Сталин был в ярости, но сделать ничего было нельзя – потери оказались неожиданно велики.