Дьявольская сила

– Ну, ты просто гений!

– И на том спасибо. – Она шутливо поклонилась. – Ну а теперь насчет вылета…

И по ее тону я сразу же понял, что тут не все гладко, и поэтому сказал:

– Нет-нет, Молли. Только не говори, что вылет срывается.

Она ответила, чуть ли не впав в истерику:

– Я обзвонила все частные чартерные компании в радиусе ста миль и нашла всего одну-единственную, у которой есть самолет, готовый к вылету по такой поздней заявке. Все остальные уже заказаны с неделю назад.

– Ну и ты, я полагаю, зарезервировала этот самолет…

Поколебавшись немного, она ответила:

– Да. Зарезервировала. Но компания находится не так-то близко. Она в Логанском аэропорту.

– Да туда же ехать целый час! – вскричал я и глянул на часы – было уже начало четвертого, а в сенат нужно поспеть до семи. Таким образом, у нас оставалось всего четыре часа. – Позвони им и попроси прислать самолет в Бедфордовский аэропорт. Заплати, сколько запросят. Давай звони сейчас же!

– Да я уже говорила! – тоже взорвалась Молли. – Говорила я, черт бы их побрал! Предложила двойную, даже тройную цену! Но единственный свободный у них самолет – двухмоторная «Сессна-303» – занят до двенадцати или до часу, а потом его еще надо заправлять горючим и делать всякие там предполетные работы…

– Хреново дело, Молли! Нам нужно быть в Вашингтоне к шести самое позднее! Твой отец, черт бы его побрал…

– Знаю! – пронзительно завопив, она оборвала меня, слезы так и катились по ее щекам. – Думаешь, я не знаю, что счет идет на секунды? Самолет будет там через полчаса.

– Вряд ли нам хватит времени поспеть в Вашингтон. Ведь полет займет часа два с половиной!

– Слава Богу, Бен, что из Бостона в Вашингтон каждые полчаса регулярно вылетает самолет! Проблем с билетами вроде не должно возникнуть…

– Нет! Лететь коммерческим рейсом мы просто не вправе. Это безумие. В такой-то момент? Это больно уж рискованно по всяким разным причинам, не говоря уже о спрятанных пистолетах. – Опять взглянув на часы, я быстренько прикинул в уме.

– Но если вылетим сейчас же, то поспеем в сенат впритык.

Я позвал Балога, расплатился с ним, щедро отблагодарив за быструю помощь, и проводил из гостиницы.

– Давай, быстренько сматываемся из этой гостиницы, черт бы ее побрал, – вернувшись, сказал я Молли.

Было уже десять минут четвертого.

68

Уже через полчаса мы летели в самолете коммерческим рейсом. Молли, как всегда, сумела провернуть почти немыслимые дела за короткий промежуток времени.

Архитектурная планировка всех общественных зданий в Вашингтоне в секрете не держится, все поэтажные планы хранятся в городском архивном бюро. Тем не менее проблема состоит в том, чтобы достать их оттуда: некоторые частные вашингтонские компании поднаторели в этом деле и за плату ищут и достают планы. Пока меня гримировали под благообразного старика, прикованного к инвалидной коляске, Молли обратилась в одну такую компанию и попросила переслать для нее в местную копировальную контору по факсу (разумеется, за непомерно высокую плату – за скорость) фотокопию плана Оленьего корпуса сената.

Пока план доставали, снимали с него копии и пересылали их, она, представившись редактором газеты «Уорчестер телеграм», связалась с офисом сенатора от штата Огайо, который был заместителем председателя специального сенатского комитета по разведке. Пресс-секретарь сенатора был чрезвычайно обрадован тем, что ему выпала честь переслать по факсу уважаемой редакторше самое последнее расписание вечерних слушаний чрезвычайного заседания комитета.

Спасибо Господу Богу, подумал я про себя, за изобретение факсимильной техники.

Во время полета, продолжавшегося два с половиной часа, мы внимательно изучали расписание и схему расположения комнат и залов в здании, пока я окончательно не утвердился во мнении, что мой план вполне может сработать. По всему было видно, что он прост и надежен.

Ровно в 18 часов 45 минут такси, в котором я вез инвалидное кресло, подкатило к входу в Олений административный корпус сената. А несколькими минутами раньше водитель по нашей просьбе высадил Молли у агентства по прокату автомашин, в нескольких кварталах от сената. Ей не понравился мой замысел в общем плане: она считала, что если я рискую своей жизнью ради спасения жизни ее отца, то почему она должна быть в стороне, дежуря наготове в машине, на которой мы все втроем потом скроемся? Она, дескать, уже ждала меня, умирая от страха в автомобиле, тогда, в Баден-Бадене, около здания ванной, и больше дожидаться не намерена.

– А я не желаю, чтобы ты шла туда, – говорил я ей на пути в Капитолий. – Пусть подвергается опасности лишь кто-то один из нас.

Она попыталась энергично и пылко протестовать, но я терпеливо объяснял:

– Да даже если бы у тебя изменили внешность, все равно появляться в зале нам обоим слишком рискованно. К посетителям будут приглядываться особенно пристально, и нам никак нельзя, чтобы нас засекли вместе. Будет один – тогда, может, и опознают одного, а если мы будем вдвоем, тогда и вероятность того, что нас засекут, возрастет вдвое. Да и само наше дело требует, чтобы в зале был только один человек.

– Ну а поскольку личность убийцы мы не знаем, то к чему же эта маскировка?

– Могут оказаться и другие люди – работающие на Траслоу или немцы, которых, без сомнения, проинструктируют насчет моего возможного появления. А также люди, которых специально нацелят на то, чтобы опознать и ликвидировать меня, – разъяснял я.

– Ну ладно. Но я все же никак не возьму в толк, почему ты не можешь тайком пронести пистолет на балкон для прессы и поразить оттуда убийцу? Сильно сомневаюсь, чтобы и там был установлен детектор металла.

– Кто знает, может там установили такой на сегодняшний вечер, хотя я тоже сомневаюсь. Но в любом случае, если даже пронесешь туда пистолет – толку от него будет мало. Балкон для прессы находится наверху – слишком далеко от места, где выступают свидетели. Стало быть, и слишком далеко от места, где должен находиться убийца.

– Слишком далеко? – возразила Молли. – Но ты же, Бен, меткий стрелок. Господи, да я же сама стрелок что надо!

– Нет, это не дело, – резко ответил я. – Я непременно должен быть там, вблизи от убийцы, чтобы определить наверняка, что это именно он. Балкон для прессы расположен слишком далеко.

Я все же переспорил Молли, и она нехотя согласилась с моими доводами. В вопросах медицины она, конечно, разбирается лучше меня, но в том, что нам предстояло сделать, – тут уж, извините, верх мой.

Здание Капитолия было все залито светом, его купол ярко сиял в вечерних сумерках. Рабочий день кончился, правительственные служащие спешили по домам; как всегда в это время, на улицах образовались транспортные заторы.

Около Оленьего корпуса собралась порядочная толпа народу: приглашенные, просто зеваки и журналисты. Перед дверью вытянулась змейкой длинная очередь, видимо, люди ждали, когда позволят проходить в зал № 216. Среди них были знаменитые деятели, знакомые этих деятелей и просто те, кто достал входной билет по блату. В толпе находились довольно известные лица, что, собственно, и не удивительно: предстоящие чрезвычайные слушания были своего рода сенсацией в Вашингтоне: чтобы посмотреть их и послушать, в столицу съехались многие ведущие сильные мира сего. Явился и новый директор Центрального разведывательного управления Александр Траслоу, только что возвратившийся из Германии.

А он-то ради чего объявился здесь?

Присутствовали также телевизионщики двух из четырех крупнейших американских телевизионных общенациональных компаний, откликающихся на все более или менее значительные события в мире и регулярно показывающие их в программах новостей.

Как же станут реагировать телезрители всего мира, когда увидят на экранах, что нежданный свидетель – не кто иной, как покойный Харрисон Синклер? По-видимому, все просто впадут в транс.