Страница 8 из 35
После окончания ирано-иракской войны в 1988 году грузооборот порта, а с ним и доходы эмирата, заметно снизился. Надо было придумывать что-то новое – и придумали. Рядом с портом создали «свободную зону».
Директор «свободной зоны» Шериф аль-Авады подробно рассказал, что это такое. На территории зоны разрешена стопроцентная иностранная собственность. На ввозимые материалы, оборудование, товары нет таможенных пошлин. Компании освобождены от налогов и могут свободно репатриировать свои капиталы и доходы. Но, если нет налогов и таможенных пошлин, какая же тогда от всего этого польза для эмирата?
Шериф улыбается. «Во-первых, – объясняет он, загибая палец, – районы, где широко представлен иностранный капитал, как бы застрахованы на случай нестабильности, ибо о них позаботятся государства, имеющие там экономические интересы. Во-вторых, иностранные компании арендуют у нас землю для своих экономических объектов. В-третьих, они используют местную рабочую силу, в-четвертых, энергию, в-пятых – сырье. Расплачиваются они за все твердой валютой, и это укрепляет наши банки. И, наконец, работники „свободной зоны“ живут в городе, ходят в магазины и рестораны, а от этого выигрывают и строительство, и торговля».
Словом, выгода есть, хотя и не прямая, а косвенная. Правда, «свободная зона» в Фуджейре пока еще доходов не дает. Государство потратило на ее оборудование миллиард дирхемов (один доллар равен 3,65 дирхема), а иностранные капиталовложения, не говоря уже о доходах, не достигли и половины этой суммы. В зоне сейчас работают около полусотни небольших компаний, в основном из стран Южной Азии. Аль-Авады хотел бы расширить географию своих клиентов. Среди прочих он надеется привлечь и предпринимателей из бывших советских республик.
«Свободная зона» Фуджейры – не единственная в Эмиратах. Раньше была создана такая же зона в местечке Дже-бель-Али, неподалеку от Дубая. Философия и порядки там те же, а вот масштабы значительно больше. Порт в Джебель-Али, без которого немыслима «свободная зона», считается крупнейшим искусственным портом мира. Чтобы выкопать бухту, пришлось переместить столько грунта, что, если построить из него стену в метр шириной и три метра высотой, то этой стеной можно опоясать по экватору весь земной шар. Под стать масштабам порта и размеры «свободной зоны». Ее площадь – сто квадратных километров. Там уже представлены свыше 750 компаний, но две трети из них ничего не производят. Они лишь арендуют складские помещения и используют их как региональную базу для экспорта своих товаров. Как и в Фуджейре, «свободная зона» Джебель-Али еще не окупались, там немало пустого места, и, опять-таки, как в Фуджейре, дубайцы ищут новых клиентов, в том числе в СНГ. По-видимому, им мешает одна серьезная проблема: хотя ОАЭ – государство процветающее и стабильное, находится оно в регионе, где в последние пятнадцать лет произошли две большие войны, где воды Персидского залива до сих пор бороздят иностранные военные суда, а между соседними странами решены далеко не все проблемы. Так что элемент риска налицо, и не столь уж малое число бизнесменов этот элемент отпугивает…
Ближе к вечеру, усталые и проголодавшиеся, мы с Ахмедом решили наконец пообедать. Зашли в небольшой ресторанчик в центре города, заказали салат и рыбу. Кроме нас, в зале был лишь молодой парень. Услышав наши разговоры и поняв, что мы – приезжие, он подсел к нам.
– Что хорошего в Фуджейре! – убеждал он нас. – Тут имей хоть пять магазинов – все равно не заработаешь столько, сколько с одним в Дубае или Абу-Даби. Да и скучно!
– А сколько тебе лет? – спросил я.
– Двадцать.
Да, в таком возрасте и у нас многих провинциалов притягивают, как магнит, столичные сутолока и огни. Но с годами это проходит. И хорошо, что Фуджейра – не такая, как Дубай или Абу-Даби, что есть еще в модерновых Эмиратах уголок, где жизнь, хоть и быстро меняясь, течет все же неторопливо, в гармонии с океаном и горами. И в согласии с вековыми традициями предков.
Фуджейра – Дубай
Владимир Беляков | Фото автора
300 лет Российскому флоту:
Корабли, флаги и крепости…
К предстоящему юбилею Российского флота на страницах журнала открывается новая рубрика. Читателя ждут публикации о выдающихся русских моряках-путешественниках, об их участии в эпопее великих географических открытий.
Многие имена этих людей знакомы читателю, но восстановленные на основе архивных документов малоизвестные и драматические эпизоды их жизни вряд ли кого оставят равнодушным. И, конечно, мы будем рассказывать о тех моряках-путешественниках, чьи имена давно, но незаслуженно забыты. Открывает рубрику публикация о начале Российского флота.
Предуведомление автора
Наверное, клеши старшего брата и непоседливость моих предков – кубанских и запорожских казаков – подвигли меня на морскую карьеру. Я окончил курс Высшего военно-морского училища – наследника Петровской Навигацкой школы, – носящего имя всеми любимого советского сухопутного полководца М.В.Фрунзе. Тридцать лет отплавал штурманом, из них двадцать – на Северном флоте. В большие командиры не рвался, понимая, что георгиевские кресты моих предков рано или поздно этому помешают. Другое дело – специальная служба…
Еще петровский устав обязывал штурмана быть историографом. А для меня легенды, недомолвки, запреты из давней истории были всегда притягательны. Хотелось знать ответы на волнующие всех вопросы. Пришлось прочитать сотни редких книг, покопаться в архивах…
Предстоящий юбилей Российского флота – первый за все триста лет его истории. До сих пор юбилеи флота не отмечали. Но он интересен и тем, что летописцы этой истории, пытаясь примирить западников и славянофилов – радетелей и противников «норманнской теории» в развитии флота и самой России в целом, многое не досказали о самом процессе становления флота. Захватывающие дух события, великие и ничтожные личности, тяжкий труд и отвага первых матросов и офицеров… Корабли, флаги, крепости – символы флота. Без любого из них флот немыслим. Есть еще пленяющие воображение якоря, компасы и бело-синие одежды. Но эти заметки не о морском быте. Все написанное здесь основано на подлинных документах. Юбилей – хороший повод поднять забытые детали в пластах истории и не предаваться при этом отчаянию и тоске от знания правды…
Попытки создать Российский флот предпринимались задолго до Петра I. На Белом море, Дону и Волге на бесчисленных плотбищах строились кочи, лодии, ушкуи, струги, чайки, бусы, дощаники и другие малые и большие суда. Нет счета дерзким набегам донских и запорожских казаков, вольных и служилых людей на самые дальние берега Каспия, Азова и Черного моря. Не раз турецкие крепости подвергались разрушению на протяжении всего XVII века. Турки боялись малых маневренных лодок и абордажных налетов и решались сражаться только при явном преимуществе или в открытом море. Но как раз регулярного флота, состоящего из крупных парусных кораблей, россиянам недоставало. На что были способны «государевы верфи», видно из одного лишь эпизода.
Из распроссной Кирилла Петрова – плотника по Государеву указу :
«…государев дворянин Володимер Еропкин твоим государевым посошным плотникам велел струги делать наскоро в мерзлом и сыром лесу в зимнюю пору в два дня один струг. А у нас, государь, делают морские струги недели по две и больше».
Естественно, «еропкинские струги» тонули не дойдя до моря. С «виновных пеня взялась»: кого кнутами сечь, кого живота лишить, и все же к весне 1660 года у села Торбеево на реке Воронеж и у села Романове на Дону было построено 500 стругов. Из них лишь 30 смогли выйти в Азовское море…
Несомненно, что до деда Петра I – царя Михаила Федоровича – доходили слухи о корабельном хождении вокруг света и прочих чудесах из области судостроения и мореходства. Живучий у россиян принцип – «а мы чем хуже?» – сработал, и царь, позарившись на хорошие деньги, предложенные голштинскими купцами, дал согласие на транзитную торговлю с персами: ведь немцы обещали при этом построить десять судов в «землях царского величества», покупать лес, нанимать плотников и, главное, «от этих плотников корабельного мастерства не таить». Первым таким кораблем стал построенный в Нижнем Новгороде трехмачтовый с 24 веслами плоскодонный «Фредерик». Однако, мачты у корабля оказались слишком длинными для шквальных ветров Кюльзюма – так называли Каспий персы-мореходы. В первом же морском плавании на «Фредерике» сломалась грот-мачта. Он потерял управление и был выброшен на берег…