Страница 20 из 26
– Похоже, у тебя на все найдется ответ, – сухо сказала она. – И ты намерен теперь мучить всяких маленьких зверюшек.
– Почему обязательно – маленьких? Я видел, например, оленя, который не был оленем, медведя, который прошел мимо меда и головы не повернул…
– Я могу прийти… посмотреть?
Он был заметно удивлен.
– Посмотреть?.. Но я думал… это неприятное дело, я не отрицаю. Я должен это сделать – но ты… – Он замолчал и жестко посмотрел на нее. – Это что – проявление скрытого садизма? После всех этих жалостливых протестов хочется – просто разнообразия ради – крови и визга зверюшек? Вот что, барышня, прощайте; мы с вами друг друга не поймем. Оставим эту тему – и помните, это не я к вам подошел, вы сами напросились на знакомство. Уходите, меня от вас тошнит!
Она встала – высокая, гибкая, очаровательная, с безупречным профилем Снежной Королевы.
– Вы очень глупый и несправедливый человек. Я вас ненавижу!
Она удалилась с видом императрицы.
– С кем только не столкнешься… – мрачно пробормотал он. – И вот таких я пытаюсь спасти? Вот ведь, такая на вид милая, чистенькая… А, к черту ее! Наверно, это просто болезнь, и она ничего не может с собой поделать; ладно, но только не в моей лаборатории – достаточно скверно уже то, что мне приходится делать грязную работу, незачем устраивать из таких вещей спектакль…
Было уже совсем темно. Он неуклюже поднялся и побрел к своему драндулету. Почему-то он был уверен, что она сидит в машине – до города было далековато. Но она ушла. Он несколько раз позвал ее по имени, но она не отозвалась. Наконец он пожал плечами, завел мотор и укатил.
На следующее утро Джерри, стиснув зубы, готовился начать долгое и достаточно неприятное «исследование». Отвратительное, прямо сказать, исследование – но так же как некогда другой фанатик, Джон Браун, был готов убивать правых и виноватых в своем крестовом походе против рабства – борьба с рабством сама по себе была достаточным оправданием любого действия, так и Джерри полагал, что высокая вероятность правоты его предположений оправдает истязание беспомощных животных.
Сомнений хватило лишь, чтобы начать с того из пленников, в чьей сущности он сомневался меньше всего. Ведь мышь, скажем, хоть и вела себя необычно для грызуна, с меньшей вероятностью могла быть шпионом – хотя Джерри и говорил себе, что это глупая предубежденность, не обязательно соответствующая истине. Равным образом ему было бы трудно заставить себя мучить по-диснеевски симпатичного кролика. Конечно, нечестно, что тот, с кого он решил начать – молодой енот, – должен быть принесен в жертву лишь из-за своей бандитской наружности, так удачно дополненной черной маской на морде. В таком деле, Джерри понимал это, судить по внешности нелепо; жуликоватый, хитрый енот может оказаться просто зверем с поведенческими аберрациями, а милая мышка с блестящими глазками-бусинками, вполне возможно, являет собой главного вражеского агента. Но надо же с кого-то начать!..
Джерри натянул толстые перчатки, вытащил енота из клетки и не без труда привязал его к массивному столу, специально оборудованному для этой цели. Обездвиживать зверя совершенно, как делается при тонких операциях, необходимости не было; для операций, кстати, применяется и обезболивание… Все, что было нужно Джерри, – это лишить животное возможности вырваться.
Затем он зажег маленькую бутановую паяльную лампу и приблизился с ней к пленнику.
– Я знаю, что ты понимаешь меня, – обратился он к еноту, – так что притворяться нет смысла. Ничто не остановит меня, чтобы медленно сжечь тебя заживо – если только ты не ответишь мне по-английски, кто ты, кто тебя послал и зачем, и подробно. Теперь мы друг друга понимаем, верно?
При звуках его голоса енот перестал биться в стягивающих его ремнях и взглянул на Джерри яркими дикими глазами. Затем он возобновил попытки вырваться, хрипло дыша и тихо ворча.
– Как хочешь, ты сам выбрал. Значит, остается только болезненный способ, – произнес Джерри лишенным выражения голосом. Его лоб вдруг покрылся испариной. – Может быть, ты не знаешь, как обжигает огонь? Может, на твоей планете не бывает несчастных случаев с ожогами? А может, в своем естественном виде ты не умеешь испытывать боль или даже умеешь не испытывать ее сейчас? Может быть, ты тогда попытаешься изображать, что тебе больно, но я знаю, как проверить это, – и не скажу тебе, как. Если ты не можешь испытывать боль – я буду знать, что прав, и с тем большими усилиями стану… доискиваться правды… Впрочем, начнем сначала.
Он подкрутил горелку – пламя превратилось в голубой конус. Быстро провел огнем по левому уху енота. Зверь зарычал и затем издал тонкий, пронзительный визг, тряся головой и дергая ухом.
– Больно, да? – сказал Джерри. – Это был только маленький пример. Поверь, когда я буду держать пламя возле самой твоей кожи, боль станет непереносимой… если ты вообще чувствуешь что-нибудь. Я должен помнить свой долг, сказал он себе. Нельзя поддаваться жалости. Когда начну его жечь, надо будет считать пульс и сердцебиение. Он не догадается об этом, даже если попытается симулировать боль. А если пульс участится, я буду знать, что ему больно и он может сломаться, заговорить.
Он был уже готов обжечь левую переднюю лапу животного, но тут позади открылась дверь. Он резко обернулся, чувствуя, как падает сердце. Если какой-нибудь чересчур любопытный сосед увидит э т о…
– Ты! – вырвалось у него. – Я же сказал…
– Я должна была прийти, – проговорила она. Затем посмотрела на связанного енота, и ее голубые глаза вспыхнули негодованием. – Ах ты, бедняжка! Да ведь он же еще совсем маленький! Но почему ты взял – его?..
– Если это для тебя важно или если ты понимаешь, о чем речь, – этот енот не полоскал свою еду, если, заметь, не знал, что я за ним наблюдаю. Лучше уйди – тебе не понравится то, что сейчас будет. Но когда он заговорит, тебе придется хорошенько передо мной извиниться.
– Я не уйду, – отрезала она.
– Я могу тебя вышвырнуть.
– Тут даже замка на двери нет, – заметила она, с презрением оглядывая хижину.
– Оставайся, если хочешь. Но предупреждаю: если попытаешься вмешаться, я забуду, что ты – девушка, и ударю тебя.
Он подошел к еноту и поднес паяльную лампу к его лапе. Истязуемое животное издало пронзительный, почти человеческий вопль.
– Ну что, похоже на енота? – спросил он. – Клянусь богом, ничего подобного в жизни не слышал! Ты все еще хочешь спорить?
– Как его крик может быть нормальным – ты же его пытаешь! Ты должен прекратить это, Джерри.
– Нет, – ровным голосом ответил он. – Сегодня я добьюсь своего.
Он опять поднял орудие пытки.
И тогда енот заговорил. Его голос, в противоположность преступному выражению морды, был мягким и хорошо поставленным. Но при этом не по-человечески звучным.
– Это бесполезно, – проговорил он. – Я больше не могу. И в любом случае он и впредь неизбежно будет представлять собой проблему.
– Я согласна, – ответила Юнис, и Джерри, открыв рот, резко обернулся. И увидел направленный ему в лицо маленький автоматический пистолет.
– Не все из нас замаскированы под низших животных, – объяснила девушка – Стоило тебе копнуть поглубже…
И она выпустила три пули в голову Джерри.
Артур Порджес, английский писатель | Перевел с английского П.Вязников | Рисунок А.Штыхина