Страница 9 из 116
Утопия, антиутопия и пиратские утопии
Если мы действительно создаем новые правовые системы и институты (или, по крайней мере, экспериментируем), есть ли у нас основания размышлять о том, что мы находимся в уникальных условиях, позволяющих нам оптимизировать эти институты, то есть на самом деле довести их до такого уровня, на котором могут возникнуть настоящие утопии? Здесь легко увлечься и загореться утопическим рвением, охватившим отдельных комментаторов цифровой революции, начиная с Кевина Келли и заканчивая Дугласом Рашкоффом, Лу Россетто и Джоном Перри Барлоу. Кэрри Джекобе (§ 21) систематизирует отдельные утопические высказывания упомянутых авторов и отмечает, что все они игнорируют тот факт, что «электронная культура, в которой они варятся, до сих пор по большей части творение белого человека (и пишет о ней он же; см. статью «Сценарии: будущее будущего», опубликованную в Wired в октябре 1995 года), и заправляют в ней такие корпоративные гиганты, как ATT, Microsoft и Sony». Может, утопического пыла у Келли и его коллег поубавилось бы, не будь они богатыми белыми мужчинами. Однако, ссылаясь, в частности, на «Утопию» Томаса Мора, Джекобе также высказывает мнение, что сами по себе утопические представления не всегда оказываются слишком привлекательными:
Что поражает меня больше всего на острове Мора и что так хорошо знакомо всем нам — это то, что утопийцы не могут выйти за границы своей привычной жизни, потому что любое место на острове похоже на любое другое: «На острове есть 54 города, все огромные и величественные, и во всех них принят один язык, одинаковые обычаи, учреждения и законы, — пишет Мор. — Насколько позволяют условия местности, все они построены по одному и тому же плану и имеют одинаковый вид».
Можно подумать, что это написано об американских торговых центрах или системе мотелей Holiday I
Влияние «Утопии» (это слово, кстати, буквально значит «нигде») может быть прослежено и в том, как программисты упаковывают мир. Вы можете пойти куда угодно в Сети при помощи Netscape, и все же вы останетесь в привычных границах окна вашего «навигатора». Как и «Утопия» Мора, Сеть — это место, где, «если вы знаете один город, вы знаете все». Перескакиваете ли вы с одного веб-сайта на другой или получаете деньги через банкомат, электронный мир — это место с ограниченным набором действий.
Разумеется, по этому поводу с Джекобс можно поспорить. Хотя интерфейсы браузеров более или менее стандартизированы, виртуальные адреса, на которые мы заходим через эти браузеры, совершенно различны. Так, например, существует огромная разница между текстовыми в своей основе виртуальными средами LambdaMOO и MediaMOO, и в свою очередь обе эти среды разительным образом отличаются от таких виртуальных сообществ, как WELL. Вопрос не в том, превратится ли сама Сеть в какую-нибудь утопию, а в том, появятся ли утопии внутри нее и какими они будут.
И все-таки слишком самонадеянно думать, что мы можем создать более совершенные миры, просто перебравшись в онлайновый мир и начав все с начала. Это один из выводов, сделанных Джедедией Перди (§ 22), который взял на прицел Кевина Келли и прочих критиков, а в особенности — общую морально-этическую концепцию пророков из журнала Wired. He заметно, чтобы Перди терпимо относился к полетам в виртуальные сообщества:
Некоторые люди, в основном студенты колледжей, почти потеряны для жизни в своих собственных телах и живут почти исключительно в виртуальных сообществах. Келли хочет, чтобы эта практика зашла гораздо дальше. Он хочет видеть множество людей, населяющих специализированные онлайновые сообщества, часто созданные ими самими. Создание этих миров расширяет область «жизни», и «любой творческий акт не более и не менее как повторение заново акта творения». Программисты, творящие эти миры, воспроизводят «старую тему бога, сходящего в созданный им самим мир». Келли отождествляет эту тему с темой Иисуса, но можно спросить себя, не будет ли образ Нарцисса более уместным для описания столь амбициозного замысла.
Однако в целом Перди считает, что дух Wired «презирает все границы — закона, общества, морали, места, даже границы тела». Так, он пишет следующее:
Идеал журнала — это раскованный индивидуум, который, если ему однажды что-то понравилось, делает это, покупает, изобретает или сам становится этим без промедления. Такой дух ищет товарищей лишь по равенству целей в самоизобретении и создании миров; это не пренебрежение, а скорее нежелание возноситься, это желание забыться вместе. Ничем не ограниченный индивидуализм, при котором закон, требования общества и любая деятельность носят радикально произвольный характер, — это подростковая доктрина, бесконечный шоп-тур по стране фантазий.
Очевидно, это камень в огород Wired с его технолибертарианскими идеалами, но здесь есть уроки, которые могут извлечь для себя и онлайновые сообщества. Станут они лишь удобным местом, где либидо сможет как следует разгуляться, или все-таки некоторые из них дорастут до уровня настоящего общества, в котором люди зависят друг от друга? В четвертом разделе антологии мы встречаем несколько примеров эволюции виртуальных сообществ наподобие LambdaMOO, превратившихся из незрелых фантастических миров в реальные общества с реальными (на мой взгляд) законами. Можно надеяться, что многие из тех, кто голосует за виртуальные сообщества, откажутся от идеологии Wired и начнут создавать жизнеспособные социальные структуры. При этом им нет нужды покупаться на спесивые заявления Келли насчет того, что они «повторяют сотворение мира».
Раскрыть суть идеологии Wired и предупредить ее разъедающее действие — это, безусловно, важно, но не менее существенно попытаться понять ее происхождение и посмотреть, как она вписывается в более широкий контекст политической жизни Америки. К этой проблеме обращаются Ричард Барбрук и Энди Камерон (§ 23), анализирующие феномен, который они называют «калифорнийской идеологией», лежащей в основе большей части размышлений Келли, Россетто и прочих. По мнению Барбрука и Камерона, эта идеология является результатом некоего противоречия, с которым столкнулись «мастера хайтека»: работа специалистов по информационным технологиям прилично оплачивается, но регламентируется контрактом, что неизбежно ставит их перед неясными перспективами на будущее:
Существуя в условиях контрактной культуры, мастера высоких технологий ведут шизофреническое существование. С одной стороны, они не могут оспорить главенства рынка по отношению к их собственным жизням. А с другой стороны, они негодуют по поводу посягательств власти предержащей на их индивидуальную автономию. Объединив новых левых с новыми правыми, «калифорнийская идеология» мистически разрешает противоречие в позициях, занимаемых членами «виртуального класса». Главным здесь является то, что антиэтатизм предлагает средства для согласования радикальных и реакционных представлений в отношении технологического прогресса. В то время как новые левые возмущаются по поводу финансирования правительством военно-промышленного комплекса, новые правые критикуют государство за вмешательство в стихийный процесс распространения новых технологий, обусловленный рыночной конкуренцией. Игнорируя главенствующую роль общественного вмешательства в развитие гипермедиа, калифорнийские идеологи проповедуют антиэтатистскую доктрину хайтечного либертарианства — причудливую мешанину из анархизма хиппи и экономического либерализма, обильно сдобренную постулатами технологического детерминизма.
Марк Дери (§ 24) избрал в качестве мишени другого представителя дигерати — Николаса Негропонте, директора Лаборатории медиа Массачусетского технологического института и бывшего автора статей для журнала Wired. Дери считает, что утопические представления Негропонте о будущем поражают тем, насколько последовательно они оставляют без внимания социальное измерение жизни: