Дитя заката

Напротив могилы бабушки Катлер возвышался свежий холмик, под которым покоились останки Рэндольфа. Такого ли мира хотел он?

ВЕЧЕР В БЕЛЛА ВУДЕ

После похорон я стала замечать в поведении матери странные перемены. Она закрывалась в своей комнате и долго оттуда не выходила. Возможно, она собиралась с силами, чтобы заняться активной деятельностью, но сейчас дела отеля ее не интересовали. Гуляла она обычно далеко от гостиницы, стараясь не встречаться с постояльцами, для своих прогулок она использовала наш лимузин. Эта внезапная перемена очень интересовала окружающих, но мать гордо не замечала их жадные взгляды, она перестала столь ревностно следить за своей внешностью. Мне казалось, что она всегда была такой, хотя было бы лучше, чтобы она снова собралась за покупками или устроила обед в обществе старых друзей.

С тех пор как я появилась в отеле, к ней редко захаживали гости. Я могла пересчитать визиты ее старых друзей по пальцам. Должно быть, она очень одинока, нужно как-нибудь это изменить.

Однажды я встретила ее в коридоре очень оживленную, в отличном расположении духа. На лице был легкий макияж, волосы причудливыми волнами спадали с плеч, одета она была в черное довольно открытое платье, на шее – голубой шелковый шарф. Она сияла. Я не могла скрыть удивления.

– Привет, Дон. Как я выгляжу? – Она повернулась на каблуках.

Мать выглядела помолодевшей на несколько лет, голос звенел как майский ручеек.

– Превосходно, мама. Куда ты собралась?

– У меня сегодня ланч со старыми школьными подругами, а потом мы, возможно, отправимся на демонстрацию моделей одежды.

Здесь она сделала паузу, видимо ожидая моей ответной реплики, но я ничего не ответила, просто скептически ее оглядела. Она сконфузилась.

– Что, я должна сидеть целыми днями дома? Я не обязана страдать всю оставшуюся жизнь, я так долго не выходила отсюда, что все могут подумать, что я заболела или, может, даже умерла. Кажется, уже настало время выйти в свет. Конечно, – она сделала печальную мину, – я не могу не страдать, бедный Рэндольф, здесь все напоминает о нем, вокруг так много несчастий, бедный Филип, бедные сироты, я должна всем помогать, нужно поддерживать Армию спасения.

– Ничего, ничего, мама, я совсем не против, пусть твоя прогулка будет приятной.

– Я иду не развлекаться, Дон! Я иду выполнить свой долг, я не какая-то там бабушка Катлер. Хотя даже такая свинья сделала нечто полезное для общества, а именно родила великолепного Рэндольфа, который дал мне возможность заниматься благотворительностью.

– Может быть, лучше ты... – Я оборвала себя на половине фразы.

– Ты только подумай, как много обязанностей лежит на плечах женщин, не стоит улыбаться, это серьезно. Каждая женщина обязана... – Не закончив фразу, она повернулась к выходу. – Извини, но мне надо идти. Где Джулиус? Мне он срочно нужен, я еду в автомобиле, я обязательно что-нибудь куплю для тебя, дорогая.

Я посмотрела ей вслед и пошла к Кристи. Летом в отеле разгар сезона, поэтому с каждым днем работы становилось все больше. Я все реже виделась с Кристи и Джимми, они оба тяжело переносили мое отсутствие. Даже во время обеда, если мне приходилось отдавать распоряжения слугам, в глазах Джимми читался немой укор: «Ну, что же ты не обращаешь на меня внимание?»

Мистер Дорфман и мистер Апдайк оказывали мне все больше доверия, все больше поддерживали, нам приходилось решать все больше проблем, мне все чаще приходилось обращаться к ним за помощью, они стали членами моего семейного совета. Я завела ежедневник, чтобы отмечать запланированные встречи и звонки, и каждое утро заполняла его. Работа требовала все больше физической и умственной отдачи. Бабушка Катлер вызывала у меня восхищение, в ее-то возрасте столько сил отдавать отелю, из всей семьи только она была способна на это. А я все сильней уставала и все меньше времени могла уделять Кристи.

Кристи развивалась очень быстро, еще вчера я видела в ней прекрасного младенца, а сегодня передо мной предстала маленькая леди с недетской серьезностью взирающая на окружающий мир. Она скучала о Рэндольфе, вероятно, сильнее, чем кто-либо другой. Сисси рассказывала мне о том, как часто Кристи просилась в кабинет к Рэндольфу, о том, как они были рады друг другу. Я предложила Сисси приводить Кристи ко мне в кабинет, но это создавало множество трудностей, так как, в отличие от Рэндольфа, в кабинете я занималась делами, и служащим не доставляло удовольствия ждать, пока я наиграюсь с Кристи. А если я оставляла ее без внимания, в лучшем случае она начинала засыпать меня вопросами. Иногда, когда и я, и Джимми были заняты, Кристи отводили на побережье, где она играла с постояльцами отеля, все были очень довольны.

У Кристи был очень большой словарный запас, постояльцы удивлялись, узнавая ее возраст, она была развита не по годам. Отдыхающие баловали ее, одаривали различными комплиментами, особенно их восхищали ее голубые глаза и золотые волосы.

Единственная, кто абсолютно не проявлял никаких эмоций при виде Кристи, была моя мать. Для нее существовала только собственная персона. Большую часть времени она проводила перед зеркалом и довольно редко прогуливалась рядом с Сисси и малышкой, да и то, когда та была совсем крошечной.

Мать жаждала внимания и делала все для того, чтобы хоть чем-нибудь его привлечь. Любимым ее средством была прогулка по отелю с расточением улыбок, от которых, как ей казалось, все были в восторге. Однажды Кристи все-таки проникла в ее комнату, и мать невозмутимо потребовала, чтобы Сисси забрала ее – мол, в ее комнате слишком много хрупких вещей, которые Кристи обязательно все переломает. Последним придуманным ею ежедневным зрелищем был ее сольный выход в столовую во время обеда. Она подходила ко всем знакомым гостям, улыбаясь, бросала им короткие фразы и удалялась.

Однажды мне позвонил Филип и пожаловался, что никак не может дозвониться к матери.

– Скоро заканчивается сессия, и я хотел бы взять небольшой отпуск и отправиться вместе с Бетти Энн к ее родителям на Бермуды. Они меня пригласили, я хочу, чтобы мать знала, – закончил он.

По интонации я поняла, что на самом деле он больше хочет, чтобы об этом знала я.

– Когда ты ей звонил?

– На прошлой неделе и дважды перед этим. Как она? С ней все в порядке?

– Она превосходна, я никогда не видела ее такой жизнерадостной и энергичной, но последнее время я действительно вижу ее редко, она постоянно где-то гуляет и возвращается очень поздно.

– Это на нее не похоже. Пожалуйста, передай ей наш разговор, я пришлю тебе открытку с Бермуд.

– Хорошо. Желаю приятно провести время.

– Спасибо. Когда я вернусь, помогу тебе с работой.

– Мне не требуется помощь.

– Бабушка Катлер вернулась? – засмеялся Филип.

– Мне тяжело, но я стараюсь все делать сама. Я понимала, что для того, чтобы быть счастливой, мне нужно еще очень много сделать.

Декор кабинета был изменен, как это было мною ранее запланировано. Темные цвета были заменены на светлые, тяжелая мебель – на легкую современную. Стало несколько просторнее, из прежних вещей остался только портрет девушки, но он уже не смотрелся так мрачно, на других стенах висели портреты Кристи и Джимми, в углу стояли поделки Кристи. Джимми расставил по всему кабинету вазы и чуть ли не ежедневно приносил цветы, обычно это были мои любимые розы и жасмин, а не лилии, которые так обожала бабушка Катлер.

– Филип, – спросила я в конце разговора, – ты случайно не знаешь, где сейчас Клэр?

– Она еще ни разу не позвонила мне, а от общих знакомых я узнал, что лето Клэр собирается провести с друзьями, у родителей которых есть дом в Джерси. Надеюсь, это известие не разобьет твое сердце, – Филип сам рассмеялся своей шутке.

– Интересно, она предупредила мать, и если да, то почему я еще ничего не знаю об этом?

– Она свяжется с матерью, как только найдет деньги, и я уверен, ты будешь первой, кто об этом узнает.