Дитя заката

– Разве это не прекрасное утро, Кристи? Замечательный день, самый подходящий для того, чтобы твоя мама вышла замуж, – сказала я.

Солнце осыпало золотой пылью волосы Кристи, она повернулась ко мне, пытаясь понять то, что я ей сказала, затем стала с интересом наблюдать за происходящим внизу, улыбаясь при этом ангельской улыбкой.

В комнату вошли Сисси и миссис Бостон. Миссис Бостон принесла мне завтрак, а Сисси стала хлопотать над ребенком.

– Я встала ночью и заметила, что в комнате вашей матери горит свет, и пошла посмотреть, – говорила миссис Бостон. – Было около четырех часов.

– Что она делала?

– Рассматривала себя в зеркало. Может, у нее сместились временные рамки? – спросила миссис Бостон.

Но меня это не удивило.

Чуть позже пришла Триша, чтобы помочь мне подготовиться к торжеству. Сисси быстро одела Кристи и ушла.

– Нервничаешь? – шепнула Триша.

– Почему ты так думаешь? Потому что у меня дрожат пальцы? – рассмеялась я в ответ.

Перед тем как идти вниз принимать гостей, мать заглянула к нам, чтобы продемонстрировать платье и насладиться похвалой своей очаровательной внешности; платье было белое, плечи прикрывала шаль, а на шее сверкало ожерелье. Браслет на руке своей стоимостью мог бы соперничать только с отелем.

– Ты красивая, мама.

– Да, да, миссис Катлер, – присоединилась Триша.

– Спасибо, девочки, я пришла пожелать вам удачи и спросить, не нуждается ли Дон в моей помощи, так как потом я буду очень занята.

– Спасибо, мама, мне ничего не нужно.

Она удалилась, царственно подняв голову.

Джимми, последовав старинной традиции, скрывался от меня до самого венчания, чем сильно меня удивил; в часовне он мне сказал:

– У нас позади столько горестей, я не хотел бы их приумножать.

Когда мы с Тришей занимали свои места в часовне, я вся дрожала. Последними появились в часовне Филип и Рэндольф, оба в смокингах, но внешне совершенно непохожие. Филип – элегантный, здоровый, сильный. Рэндольф – усталый, больной и исхудавший. Хотя Филип и сделал все от него зависящее, чтобы его отец выглядел прилично, брюки и жилет на Рэндольфе висели мешком, и впечатление было ужасное. Поначалу Рэндольф беспомощно улыбался, осматривая публику, потом с весьма озабоченным видом стал что-то нашептывать на ухо Филипу.

– С ним все в порядке? – спросила я Филипа.

– Да, Дон, не волнуйся, свою маленькую роль он сыграет великолепно. Ты никогда не выглядела столь прекрасно. Можно, я тебя поцелую сейчас, на счастье.

– Да, Филип.

Он хотел было поцеловать меня в губы, но я, разгадав его маневр, подставила щеку.

– Удачи, – разочарованно прошептал он.

– Я лучше пойду к жениху, – произнесла я.

Филип отошел. Как только Рэндольф потерял Филипа из поля зрения, то сразу начал паниковать; тогда я взяла его за руку, и он успокоился и даже сказал:

– Это большой день, очень большой: отель гудит, как улей. Мама всегда выглядела замечательно, когда чувствовала на себе ответственность.

Мы с Тришей испуганно переглянулись, но, к счастью, вовремя заиграла музыка, и торжественное шествие началось. Джимми был просто прекрасен, он ожидал меня у алтаря, глаза его сверкали; я медленно приближалась. Никто не любил меня так сильно. Я так рада, что он у меня есть. Я ловила на себе взгляды гостей, боясь сделать что-нибудь не так; осматривалась по сторонам и узнавала некоторых людей, мелькавших не раз на различных приемах, а также мистера и миссис Апдайк, мистера и миссис Дорфман. Взгляды гостей словно говорили: «О, эта нищая девчонка натянула дорогую одежду и мнит себя богатой леди». Среди всей этой публики блистала моя мать, расточающая улыбки и сверкающая драгоценностями; рядом с ней стоял мистер Алькот и тепло мне улыбался. Выглядел он великолепно. Далее Сисси, держащая ребенка на руках. Кристи была очень красива в белом платьице, с золотистыми волосами. За ними стояли служащие отеля, и их улыбки казались более искренними, чем улыбки некоторых гостей.

Джимми взял меня под руку.

Священник возблагодарил Бога за это чудесное собрание. Как бешено колотилось мое сердце в этот момент! Наверное, все присутствующие слышали его стук, когда в речи священника наступала пауза. Наконец он спросил:

– Кто дал эту женщину этому мужчине?

В этот момент Рэндольф наклонился и зашептал мне на ухо:

– Что-то я не вижу бабушки Катлер, должно быть, она где-то задержалась, сейчас я вернусь.

– Рэндольф, постой, – я попыталась его остановить, но он уже шел по проходу.

В зале послышался странный шум, мать побледнела и что-то зашептала Бронсону Алькоту. К моему удивлению он занял место Рэндольфа.

– Я дал, – без тени смущения сказал Алькот. Шум в зале даже немного усилился, но быстро затих. Священник продолжал церемонию. Филип протянул Джимми кольцо. Джимми повторял за священником слова клятвы. Ужас охватил меня, когда я взглянула на Филипа, – он беззвучно, слово в слово повторял клятву за священником и Джимми: «Любить и поддерживать в болезни и здравии...», он клялся мне в верности. «...Согласен», – заключил он. Потрясение было столь велико, что я даже не услышала слова священника, но взяла себя в руки, надела на палец Джимми кольцо и, глядя ему в глаза, поклялась быть ему верной женой до самой смерти. Джимми поцеловал меня, послышались аплодисменты. Церемония венчания окончилась. С этого момента я стала миссис Джеймс Гарри Лонгчэмп.

Позже в холле отеля состоялся фуршет. Мать, мистер Алькот, Джимми и я стояли у входа, чтобы иметь возможность приветствовать вновь прибывающих гостей. Конечно, это была мамина идея. Единственное, что огорчило меня, так это то, что Рэндольф не был в состоянии справиться со своими обязанностями и их пришлось выполнять мистеру Алькоту. Я нигде не видела Рэндольфа. Во второй части холла открылись бары, и гости, не заставляя себя долго ждать, переместились туда; между ними сновали официанты в новой форме, заказанной матерью специально к этому дню: сочетание темно-красного и белого удивительно гармонировало с интерьером холла. Холл наполнился звоном бокалов, запахом разнообразных изысканных закусок, блеском драгоценностей; в дальнем углу играл духовой оркестр. Убедившись, что все в порядке, мы с Джимми и Тришей позволили себе расслабиться и налегли на вина и закуски. Кристи находилась неподалеку, возле оркестра, за ней присматривала Сисси. Нельзя было назвать Кристи пассивным слушателем, так как она хлопала в ладоши и даже пыталась танцевать. Вечеринка была очень милой.

Вскоре вернулся Филип с новостями о Рэндольфе. Оказалось, что тот просто сидит сконфуженный в кабинете и пытается заняться каким-либо делом.

– Он выйдет? – спросила я.

– Да, – кивнул Филип и тут же присоединился к компании молодых, незнакомых мне гостей.

Бронсон Алькот отвел меня в сторону.

– Вы не сердитесь на меня из-за моего поступка на церемонии? Ваша мама была в панике.

– Все в порядке, вы поступили весьма достойно.

– Могу я поцеловать невесту как посаженый отец?

– Да.

Он поцеловал меня в щеку.

– Желаю вам удачи. Вы замечательная пара.

– Спасибо.

Алькот отправился на поиски матери, которая в этот момент была окружена гостями и улыбалась, получая самые изысканные комплименты; в эти минуты она жила по-настоящему.

Оркестр сделал небольшую паузу; дирижер подошел к микрофону и объявил, что все желающие могут перейти в большой зал. Гости тут же последовали его совету и были весьма удивлены, когда их глазам открылась гигантская арка из красных и белых роз, на которой красовалась надпись: «Удачи Дон и Джеймсу». Здесь же, в арке, их поджидал метрдотель, в обязанности которого входило указывать гостям предназначенный для них столик. Зал оформили очень пышно и торжественно, повсюду были развешаны живые цветы, разноцветные колокольчики, картонные ангелы и прочие свадебные украшения. На противоположной от входа стене висела картина с изображением жениха и невесты перед алтарем. Этот интерьер дополняли прекрасно сервированные столики и шампанское в серебряных ведерках со льдом. Всем гостям были подарены небольшие сувениры на память об этом событии.