Наваждение

Однако она уже не могла обходиться без прогулок с Ти-Жаном. Они находили подходящую лужайку, привязывали возле нее лошадей, вешали мишень на дерево, и Кэтрин училась стрелять. Ти-Жан не переставал удивляться, как быстро она освоилась с винтовкой: по чести сказать, она и сама была удивлена.

– Рука прямо, мисс Кэтрин. Хорошо. Смотрите на дуло пистолета. Так, верно. Цельтесь. Огонь!

Нельзя, конечно, было ожидать, что она сможет бить птицу влет, однако, и то, как чудесно укладывалась ей в ладонь рукоять пистолета, и грозная тяжесть винтовки, и гром и толчок от вылетевшего заряда – все это наполняло ее восхитительным ощущением собственной силы. Перезаряжая винтовку под неусыпным надзором Ти-Жана, она подумала о том, что лучше было бы ей родиться мужчиной. Она хотела бы быть такой же свободной, как и они, чтобы вволю путешествовать по свету, чтобы ходить в брюках, а не в этих дурацких юбках, которые норовят зацепиться за каждый сучок и собрать на себя всю грязь в лесу, – чего ж удивляться, что мужчины считают себя хозяевами и повелителями!

Она обрела такое чувство уверенности в себе, что однажды даже отважилась отъехать от Ти-Жана в одиночку: он только что выловил из ручья приличную рыбину и уселся, привалившись спиной к дереву и надвинув на глаза шляпу, в ожидании новой поклевки. Теперь Кэтрин ездила с собственной винтовкой, притороченной к седлу. Элиза могла возмущаться и надувать щеки сколько угодно, но Кэтрин не собиралась даром тратить последние двадцать четыре часа свободной жизни. Завтра прибудет Адриен с целой толпой друзей и родных. И с этой минуты ей придется вести себя согласно этикету, предписанному невесте, – то есть не прикасаться ни к чему более тяжелому, чем преподносимые ей цветы.

В ушах у Кэтрин звенели предостережения Ти-Жана о том, что нельзя отъезжать слишком далеко и что надо внимательно следить за тем, чтобы не сбиться с тропинки. Она тихонько тронула каблуками бока коня и двинулась вперед. Она оказалась в самом отдаленном уголке своей плантации, сюда не доносились даже людские голоса. Грохот выстрелов казался святотатственным нарушением лесной тишины, хотя Ти-Жана это нисколько не волновало. Милый Ти-Жан, гордость и утешение своего дяди! Анри постоянно давал понять, как рад дружеским отношениям Кэтрин со своим племянником: он совал им на дорогу пирожки, сладкие лепешки, фрукты и хрустящие хлебцы.

Болото, полное жизни, сомкнулось вокруг нее. Она слышала, как капает где-то вода, как кричат птицы и стрекочут сверчки и кузнечики. «Мне нечего бояться, – твердила Кэтрин про себя. – Здесь ничто мне не угрожает. Все, что нужно, – это не нарушать советов Ти-Жана». Она замерла на мгновение и, чтобы доказать свою храбрость самой себе, выбралась из седла и соскользнула наземь. Совсем рядом с тропинкой она увидела кучу валежника, покрытую мхом и лишайниками, напоминавшими заросли каких-то экзотических сине-зеленых кораллов. На одном из поваленных стволов выросло целое семейство грибов.

Интересно, они съедобные? Если да, то она могла бы собрать их и отвезти Анри, который поджарил бы их в масле, обильно сдобрив перцем и чесноком. Рот у нее наполнился слюной от предвкушения. А пока они готовятся, она бы подкрепилась толстым ломтем хлеба и чаем. Пока Анри учил ее секретам креольской кухни, она успела поделиться с ним секретом приготовления настоящего чая, воспользовавшись запасами Седрика. Опытный путешественник, он знал, как нелегко бывает раздобыть за границей хороший чай. А потом Кэтрин с Анри усядутся у задней двери и вволю насладятся неожиданным пиршеством, обсуждая происшедшие за день события и строя планы на грядущий уик-энд, когда приедут долгожданные гости.

Она опустилась на колени и принялась нерешительно рассматривать грибы, как вдруг застыла на месте и волосы у нее на затылке зашевелились. По тропинке ехал всадник. А она оставила свой пистолет в седельной кобуре! А ее лошадь успела отойти в сторону, соблазнившись сочной травой!

Не оборачиваясь, она услышала, как всадник приблизился к лошади, остановился, спешился и замер. Может, это Ти-Жан? Нет, он бы заговорил. Кэтрин с трудом выпрямилась, проклиная свою беспечность. Она здесь совершенно одна. На мгновение ей показалось, что она смогла бы укрыться от незнакомца в лесу. Однако инстинкт подсказывал ей, что это бесполезно. Ее тут же разыщут по глубоким следам на влажной земле.

Она набрала в грудь побольше воздуха и двинулась навстречу неизвестности, стараясь выглядеть как можно более спокойной и повторяя себе, что бешеное сердцебиение вызвано неожиданностью, а вовсе не ужасом.

При ее приближении человек снял шляпу и поклонился. Ей помнилось, что он не такой высокий, – или сегодня он показался ей выше оттого, что был в черных бриджах для верховой езды и узкой куртке. Вокруг шеи он повязал черный галстук, а волосы стянул на затылке ремешком, не позволяя им на сей раз обрамлять лицо подобно львиной гриве. Он выглядел вполне джентльменом.

– Доброе утро, мисс Энсон. Какой приятный сегодня день. – Его лицо было серьезным, а тон – вежливым и добродушным.

– Да, мистер Уокер. – Она смутилась, и ее собственный голос звучал почему-то на октаву выше обычного.

– Не надо рвать эти грибы, они ядовиты. – И он кивнул в сторону ствола.

– Вот как? Спасибо, что предупредили меня. Неужели он действительно заботится о том, чтобы она не отравилась? Она не могла в это поверить, особенно после их предыдущих встреч. Это воспоминание залило ей щеки краской. Не в силах оторвать глаз от его серьезно сжатых губ, которые однажды были так близко от ее собственных, Кэтрин крайне смутилась. Ее лошадь отходила все дальше, рукоять пистолета торчала из кожаной кобуры. Сможет ли она подойти к лошади, не показавшись до смешного неловкой? Деклан проследил за ее взглядом, и морщины в углах его рта стали глубже.

– Вы ведь не одна здесь, не так ли?

Ти-Жан! Ее затопила волна облегчения. Ей достаточно просто закричать. Пусть этот нахал не сомневается, что ее хорошо охраняют.

– Конечно же, нет, мистер Уокер. Здесь поблизости ловит рыбу мой слуга.

– Рад это слышать. Наверное, вы все же вняли моему предостережению?

– Предостережению, мистер Уокер? – Похоже, она отупела настолько, что была способна лишь повторять сказанное им.

– Что вас окружают опасности. – Это дикие звери?

– Совершенно не обязательно. Это больше относится к человеческому племени.

– Ах да, те загадочные незнакомцы, что злоумышляют против меня. – Ее попытки перевести беседу в легкомысленные тона пошли прахом. Ах, как это, наверное, здорово – уметь болтать с мужчинами о пустяках так, как это получается у Элизы! – И Кэтрин сердито добавила: – Единственный человек, обидевший меня, – это вы, мистер Уокер.

– Ах, стало быть, я теперь стал для вас пугалом? – слегка улыбнулся он.

Она не отвечала, добравшись наконец до лошади и стараясь распутать поводья. Он протянул руку и накрыл ее ладонь своей – мягко, но решительно. Они замерли рядом в этом глухом месте, и у Кэтрин закружилась голова, все тело покрылось холодным потом, а колени едва не подломились от страха. У нее нет ни малейшего шанса спастись, если ему вздумается прикончить ее тут. Воображение услужливо нарисовало красочную картину, как ее бездыханное тело падает в воду, как его запихивают под корягу или, привязав камень, топят в омуте. Еще более ужасной показалась ей картина, как она подвергается насилию и остается лежать здесь, втоптанная в грязь.

Руки у нее тряслись, в ушах звенела кровь, но она пообещала себе, что будет драться с ним до последнего. Невольно пальцы ее сжались, готовые вцепиться ногтями в его физиономию.

Он распутал поводья и подал их ей:

– Уделите мне одну минуту прежде, чем мы расстанемся, мисс Энсон. Я бы хотел поговорить с вами.

– Нам не о чем с вами говорить, мистер Уокер. – Она в изнеможении оперлась на седло, однако все еще была настороже. – Почему вы оказались здесь? Это моя земля. Вы нарушаете границу.

– Ваша земля или моя? – Снопы солнечного света, пробиваясь сквозь кроны деревьев, скользили по его лицу и переливались в ярко-зеленых, холодных, как горный ручей, глазах. – Это весьма спорный вопрос.