Наваждение

– Ты выйдешь замуж за этого человека, – покачала головой Элиза, не сводя глаз с какой-то карты. – Это записано в звездах. Он будет любить тебя, заботиться о тебе, а тебе понадобится его защита – защита незнакомца в незнакомой земле.

– Но ведь я скоро освоюсь, правда? – Кэтрин почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки. – Мне казалось, что американцы хорошо относятся к англичанам. Вот и вы с Уорреном тоже.

Элиза прижала пальца к вискам, словно стараясь отогнать наваждение. Когда она снова взглянула на Кэтрин, потустороннее выражение ее глаз исчезло, она снова владела собой.

– Не бойся, моя дорогая. Я тебе друг, и он тоже. И мы не оставим тебя без поддержки.

Все еще испытывая некоторую неловкость, Кэтрин решительно собрала карты и убрала их в коробку.

– Я очень надеюсь, что мы не скоро расстанемся, – сказала она. – Ты ведь живешь в Новом Орлеане, да?

– Не всегда, – после некоторого колебания отвечала Элиза, устроившись на кушетке и закуривая извлеченную из серебряной шкатулки сигарету.

– О, дорогая. Я так на тебя рассчитываю, – пожаловалась Кэтрин, откинувшись назад. – Почему тебе надо уезжать?

Элиза прикусила губу, и на ее подвижном лице отразилась борьба, но вскоре она пришла к какому-то решению. Она выпрямилась, потушила сигарету в бронзовой пепельнице и сказала:

– Я полагаю, тебе следует узнать обо мне кое-что. – Кэтрин раскрыла было рот, чтобы перебить ее, но Элиза мягко прижала к ее губам пальцы, заставив молчать, и продолжила: – Во-первых, я замужем.

Кэтрин охватили смешанные чувства: прежде всего, потрясение откровенностью Элизы и, в не меньшей степени, беспомощность перед неожиданностью самого этого сообщения. Она была уверена, что Элиза не замужем.

Все еще сидя на полу, она подняла голову, чтобы взглянуть подруге в глаза.

– Мне и в голову не приходило, что ты – замужняя дама.

Уголки губ Элизы покривились, а глаза посуровели.

– Мне самой не доставляет удовольствие об этом вспоминать. Я была совсем девчонкой, и вскоре после свадьбы мы начали ужасно ссориться. Он практически бросил меня.

– Бросил тебя? – тупо переспросила Кэтрин, с трудом расставаясь со своим представлением об Элизе как о беспечной девушке, беззаботной и милой подруге, – конечно, более опытной и взрослой, но дружба с которой ничем не была омрачена.

– Именно так. Если тебя устроит более драматическое объяснение, он мне изменил, хотя, по чести, год, прожитый бок о бок с Раулем Джорданом, это более чем много. И я была рада расстаться с ним. – Кэтрин никогда прежде не видела выражения, возникшего у Элизы во взоре. Оно совершенно изменило ее, сделав старше, суровее, абсолютно чужой.

– Мне очень жаль. – Не находя нужных слов, Кэтрин взяла ее за руку и обнаружила, что ответное пожатие оказалось гораздо крепче, чем она ожидала.

– Не стоит того, – отвечала Элиза и улыбнулась, овладев собою, – мы расстались многие месяцы назад, оттого я и напросилась поехать с Уорреном в Европу – отвлечься от воспоминаний и горя. – Тут она опять помрачнела. – За границей мне было легче. Я могла представить себе, что ничего вообще не было, но теперь, когда мы вернемся в Новый Орлеан, мне опять предстоит встречаться с людьми, ловить на себе сочувственные взгляды и понимать, о чем они сплетничают у меня за спиной. Ведь у меня весьма оригинальное положение – ни жена, ни свободная дама. Рауль просто растворился в воздухе после того, как отказался дать мне развод. Мне, наверное, куда лучше было бы просто овдоветь.

Кэтрин глубоко тронула грусть ее последних слов. До сего дня они ни разу не говорили о серьезных вещах, все было легко и мило, и это неожиданное вторжение в скрытые дотоле тайны встревожило и рассердило ее. Руаль Джордан должен был быть просто скотиной, если позволил себе оскорбить такую чудесную девушку, как Элиза. Желать овдоветь? Увидеть его мертвым? Как это ужасно!

– Ты ведь сказала это не всерьез? – Кэтрин порывисто поднялась и уселась подле Элизы, обняв ее за плечи.

И снова эта неохотная, горькая, грустная улыбка.

– Совершенно всерьез. Да, именно так. – Элиза мягко высвободилась и едва касаясь провела рукой по волосам Кэтрин. – Моя милая девочка, ты такая юная, такая чистая. Ты еще не сталкивалась с чувствами, которые могут полностью поглотить человека, лишить его рассудка и либо вознести до небес, либо столкнуть на самое дно преисподней.

Кэтрин, не сводя с подруги взора, почувствовала, что буквально тонет в этих темных бездонных зрачках, но не могла отвести взгляд. Она снова почувствовала себя деревенщиной, простушкой из сельской церкви. «Куда же меня занесло?» – подумалось ей в совершенной растерянности.

Наконец овладев собой, она принялась мерить каюту длинными нервными шагами.

– Ты могла бы сказать мне об этом раньше, – с упреком произнесла она. – Я думала, что мы друзья.

– Мы и есть друзья. А не говорила я об этом оттого, что боялась тебя разочаровать, – отвечала Элиза, не поднимая глаз от бахромы своей шали, которую нервно теребила. – Я высоко ценю твою дружбу. Я никогда не была ни с кем так близка, кроме Уоррена. Я могла бы сказать, что окружающие всегда были добры ко мне, но это совсем другое.

– Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать. – Кэтрин остановилась посреди каюты, невольно выпрямившись и прижав руки к груди. – Ты можешь считать меня дурочкой, но мне совершенно непонятен этот огромный мир, в котором быть честным не всегда означает быть мудрым. Дядя Седрик говорил об этом, а вот теперь и ты. Я хочу вернуться в Риллингтон, я хочу домой.

– Не обижайся на меня. – Элиза поднялась и обняла Кэтрин. – Я не хотела тебя расстраивать, просто считала нужным рассказать о своем замужестве до того, как мы приедем. Меньше всего меня бы устроило, если бы ты узнала обо всем от кого-то другого. И не надо так пугаться. Я останусь с тобою, не бойся.

– Правда? – Кэтрин прижалась к ней с огромным облегчением. – Это чудесно. Ведь поначалу я буду там как рыба, вытащенная из воды.

– Ни за что, – рассмеялась Элиза, становясь прежней милой подругой. – Ха, да ты со временем покоришь весь Новый Орлеан. И кавалеры будут драться за честь познакомиться с тобою. Молодая прекрасная леди из Англии! Тебя станут рвать друг у друга из рук.

– Дядя Седрик придет в ярость, если так случится. – Кэтрин снова была счастлива, облака рассеялись без следа. – Он спит и видит, как бы подыскать мне воспитанную уважаемую даму в компаньонки. Хотя по поводу миссис Прентис у меня возникли сильные подозрения.

– Ах да. Ты уже рассказывала о ней. Тебе не кажется, что у них намного более интимные отношения, чем об этом принято говорить в обществе? Противная старуха! – Они с Кэтрин обменялись улыбками, и снова им стало легко друг с другом, хотя их отношения стали несколько иными.

– Пожалуй, ты права, – согласилась Кэтрин. – Но я ни разу не смогла захватить их с поличным. Все ограничилось одними подозрениями, основанными на интуиции.

– Я всегда доверяю интуиции. Иногда предчувствия бывают весьма определенными, – кивнула Элиза, глядя в зеркало и приводя в порядок шаль. Но тут ее глаза встретились в зеркале с глазами Кэтрин. – Ну и нашел он кого-нибудь подходящего?

– Нет, пока нет. Ты не знаешь никого, способного занять это место?

Элиза наклонилась, подбирая упрямую прядь, выбившуюся из узла.

– Откровенно говоря, знаю, – отвечала она.

– Кто? – воззрилась на нее Кэтрин.

– Я! – И Элиза повернулась к ней лицом.

– Ты? Моя компаньонка? – радостно вскричала Кэтрин.

– А почему бы и нет? – Я – замужняя дама, и не какая-нибудь пустоголовая дурочка – даже твой придирчивый опекун не найдет в чем меня упрекнуть. – Элиза излучала добродушное веселье, словно и не было только что разговора о мрачном прошлом.

– Но ведь ты сама будешь ужасно занята? Наверняка у тебя все уже расписано по дням? – Кэтрин никак не могла поверить, что такая одаренная, красивая и общительная женщина захочет тратить на нее свое время.